Через час герцог с чувством собственного достоинства вошел в дом Беркли. Пройдя в гостиную, он остановился поговорить с пожилой маркизой. Возможно, эта охота за приданым сделает его существование более разнообразным, уподобит его интересному приключению... Последнее время жизнь его была достаточно монотонной, а все мысли были заняты неоплаченными счетами, ростом цен и длинным списком необходимых ремонтов.

Не прошло и нескольких минут, как герцог убедился, что она в зале: вместе с мамашей и графиней Лансдаун Софи шла вдоль зала, сверкая драгоценностями, очаровывая мужчин, оценивая их титулы и радуясь собственному успеху. Весьма прозрачная игра, с иронией подумал Джеймс, но тут же остановил себя. Какое право он имеет иронизировать, если сам намерен не только участвовать в этой игре, но и собирается обыграть всех, кто попробует принять вызов?

Софи заметила герцога, как только он вошел в зал: одетый, как и все мужчины, в черный с белым вечерний костюм, он выглядел намного интереснее, чем все остальные. Шелковый приталенный черный фрак подчеркивал его широкие плечи и тонкую талию, а от контраста между белым жилетом, белой рубашкой и черными как смоль волосами сердце ее бешено заколотилось. Возможно, это случилось потому, что Софи никак не ожидала увидеть его на этом балу: еще в экипаже Флоренс заметила, что герцог никогда не посещает балы два вечера подряд, не говоря уже о трех. Без сомнения, его необычное появление вызовет невероятный всплеск надежды и у ее матери, и у Флоренс, и они до конца вечера будут заняты обсуждением различных предположений на этот счет.

Если уж говорить начистоту, у Софи тоже появилась надежда на то, что ей удастся побеседовать с герцогом этим вечером, хотя бы для того, чтобы потренироваться в управлении своими чувствами. Все, что она чувствовала по отношению к этому человеку в последние двадцать четыре часа, было вызвано любопытством, так как ей еще никогда не встречался мужчина, подобный ему.

Софи спрашивала себя, благоразумно ли разрешить своему любопытству так безраздельно завладеть ею. Впрочем, она была уверена, что не позволит герцогу вскружить ей голову. Раньше ей часто говорили, что любовь слепа, и вот теперь она сама столкнулась с подобной ситуацией.

Тем временем герцог, продвигаясь по залу, непринужденно приветствовал гостей, изящно и уверенно подключался к разговору, часто смеялся. Несколько раз он оглядывался на Софи, и когда взгляды их встречались, у нее начинало усиливаться сердцебиение; герцог же улыбался, а затем отводил взгляд. Софи ужасно хотелось знать, дошли ли до него слухи об огромной сумме ее приданого, она прекрасно понимала, что такие слухи в аристократическом Лондоне распространяются весьма быстро...

– Как приятно, мисс Уилсон, увидеть вас сегодня вечером, – раздался вблизи голос Уитби.

Софи повернула голову.

– Добрый вечер, лорд Уитби. Вы прекрасно выглядите.

– Думаю, причина в свежем весеннем воздухе – он делает с людьми буквально чудеса.

Они поговорили о других несущественных вещах, и затем граф, сжав руки за спиной, пристально посмотрел Софи в глаза.

– Может быть, вы согласитесь как-нибудь прогуляться со мной по Гайд-парку на этой неделе? Мне будет весьма приятно, если ваша матушка и графиня составят нам компанию.

Софи улыбнулась:

– С большим удовольствием, граф.

– Что вы скажете о среде?

– В среду как раз очень удобно. А сейчас я хотела бы поговорить с мисс Хант из Коннектикута. Надеюсь, вы извините меня?

Уитби поклонился и отошел на шаг, после чего Софи заговорила с девушкой, с которой познакомилась на балу пару дней назад.

Обменявшись несколькими фразами с молодой американкой, Софи почувствовала на себе взгляд герцога. Как будто повинуясь обоюдному желанию поговорить друг с другом, оба они направились в центр зала.

– Как приятно встретить вас здесь, ваша светлость!

Софи показалось, его улыбка была обращена только к ней одной, и сердце ее почти остановилось. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы напомнить себе об осторожности.

– Вы прекрасно выглядите сегодня, мисс Уилсон. Можно сказать, изысканно... – Герцог бесцеремонно оглядел Софи с головы до ног. Ей следовало бы почувствовать себя оскорбленной такой дерзостью, но она ощущала только волнение и дрожь. К тому же ей откровенно льстило его внимание.

– О, вы слишком добры! Как вам нравится сегодняшний бал?

– С каждой минутой все больше и больше. А вам?

– Тоже – все больше и больше. – Голос выдавал ее волнение. Софи была испугана, потому что ощущала себя слабой, неловкой и неспособной разумно мыслить. Она никак не могла успокоиться.

– Удалось ли вам послушать мадам Дитетр за то время, что вы в Лондоне?

– Нет, я не видела ее в театре. Надеюсь, что все еще впереди. Вы останетесь на балу?

– Конечно. Это одна из причин, заставившая меня прийти.

Его пристальный, устремленный на нее взгляд ясно подтверждал, что он пришел только для того, чтобы увидеть ее, и от этого Софи с каждой минутой становилась все более оживленной.

– Не хотели бы вы посмотреть картины в галерее? – спросил герцог. – Думаю, там собралось много желающих полюбоваться столь прекрасными произведениями искусства. – Он предложил ей руку, и она с благодарностью оперлась на нее. Вместе они прошли через соседнюю гостиную и попали в большую длинную галерею, по которой двигались пары, останавливаясь, чтобы получше рассмотреть ту или иную картину. Галерея показалась Софи огромной, расстояние между парами было значительно большим, чем в танцевальном зале, и это создавало некоторое ощущение уединенности.

Софи и герцог медленно шли вдоль стены, рассматривая огромные портреты членов семьи и восторгаясь скульптурами, установленными между стульями и пальмами в больших горшках. Наконец они дошли до картин известных художников: Тициана, Джорджоне, Корреджо. Поскольку герцог хорошо разбирался в живописи и мог быть источником интересной информации, их беседа не была скучной, и Софи еще раз убедилась, что он действительно был умным, образованным человеком, а не только красивым и привлекательным мужчиной.

– Могу я спросить вас, что вы думаете о Лондоне и лондонском обществе? – спросил герцог, остановившись перед одним из семейных портретов.

– Честно говоря, мне до сих пор трудно поверить, что я в Англии. Столетняя история страны, история войн, старинные произведения искусства – это так интересно! У вас такое богатое прошлое, и вы умеете его ценить. Мне бы хотелось узнать больше о вашей истории, узнать ее изнутри...

– Что ж, это нетрудно устроить. – Джеймс едва заметно усмехнулся. Софи посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть нечто дьявольское, но, к ее удивлению, не заметила ничего, кроме искреннего интереса и сочувствия ее желанию получше узнать Англию. Может быть, она была слишком наивной и почувствовала себя более уверенно только потому, что герцог вел с ней себя весьма любезно? Или, наоборот, она раньше слишком плохо думала о нем, поверив ходившим в обществе сплетням?

Они подошли к следующей картине.

– А как вам наше общество? – спросил Джеймс и внимательно взглянул ей в глаза, как будто пытаясь найти в них ответ. – Наверное, кажется запутанным лабиринтом?

Софи посмотрела на висевший перед ними портрет аристократа с шикарной шляпой на голове.

– Уверяю вас, ваша светлость, американское общество не менее сложно устроено. Мы называем себя бесклассовым обществом, но это не совсем так. В стране, где нет старинных титулов, существуют амбиции: люди стремятся улучшить свое положение, подняться на самый верх, и очень редко манеры их поведения соответствуют их богатству. Иногда мне кажется, что некоторые правила этикета придуманы специально для того, чтобы сделать барьеры между людьми более надежными, более труднопреодолимыми, ведь у нас не существует системы титулов, определяющих иерархию.

– Мне следует попросить у вас прощения, – негромко проговорил Джеймс и посмотрел на портрет, – я совсем не хотел сказать, что общество в Америке устроено просто, но... Для меня самого лондонское общество кажется лабиринтом, хотя я родился и вырос в этой стране.