У меня брови взлетели.
— В Китай проведут виртуальность?!
— Да. Я же говорю, планы очень масштабны.
Тогда понятно, чем не угодил я. Если то, что мешал киллерам — цветочки, то «баловаться» заменой ID-матриц в глобальной Сети мне просто не позволят. Похоже, Алиса дело говорит, нужно мотать из виртуальности. Хотя бы на время. Закончить дела с Вуду-Z и бежать.
Неожиданно я вспомнил:
— Ты сказала, что я для кого-то объект фапа…
— Чего?
Я замялся, ругаться перед девушкой не хотелось. Вот до чего меня Кира довела, совсем огрубел.
— Что я для кого-то объект поклонения и подражания. Кто это?
Алиса замялась, пару минут подбирала слова. Наконец сказала со значением:
— Люди, которым весьма небезразлична судьба страны.
Я постарался удержать на лице маску спокойствия, хотя меня едва не вывернуло от запредельного количества пафоса. Господи, опять революционеры?!
— Наверное, — сказал я, — эти люди в самом низу, раз думают о такой фигне?
— Почему ты так думаешь? — Алиса явственно напряглась.
— Думать о судьбе страны из-за того, что одна корпорация пожирает другую? Да брось! Есть два варианта: или это политика, или это фанатики. Я не вижу проблемы. Наоборот, виртуальность помогла человечеству не скатиться в каменный век.
На лицо Алисы наползла туча. Я поймал себя на мысли, что она стала от этого лишь сексуальней.
— Это раньше компьютерные игры были откровением, — глухо уронила она. — Игры развивали фантазию, будоражили молодежь, а некоторые даже развивали мышление. Потом игры превратились в способ заработать по-быстрому и много.
— Ты к чему?
— Сейчас осталась только одна Игра. Виртуальность. Созданная лишь для того, чтобы убивать само желание жить. Созданная, чтобы закрыть рилайф от человечества… Те, кто уходят в виртуальность, в ней остаются уже навсегда.
У меня мороз прошел по коже. Подобные мысли меня посещают довольно часто, особенно когда вижу, что Сеть наполняют заменителями реальности: общением, бизнесом, отдыхом, сексом и развлечениями. Но думаю я о таком лишь в периоды обострения депрессии. Может быть, у девочки тоже проблемы с чипом виртуальности?
— Всегда остается выбор, — проговорил я с осторожностью. — Нельзя решать за человека, быть ему в Сети или нет.
— Какой может быть выбор у зависимых?
— Зависимость не начинается сама по себе. Даже наркоманам нужна не одна доза.
— Вот и виртуальность заманивает, «Нью Хоуп» делает все, чтобы люди посещали ненастоящий мир.
— Ты забываешь о вольных поселениях, фермерах. Там и не слышали о Сети.
— А ты забываешь, о проекте «кибер-сеть», — парировала Алиса. — Виртуальность проведут по всем обжитым территориям.
— Это бизнес, — покачал головой я. — Всего лишь бизнес. Ничего больше.
— Это геноцид! — воскликнула Алиса. На нас стали оборачиваться. — Они сделают так, чтобы люди полностью зависели от виртуальности.
— Даже если это не бред, в чем я сомневаюсь, то причем здесь я?
— Ты можешь помочь нам. В твоих силах противостоять системе.
Мне диалог стал напоминать разговор в психушке. Я уже пожалел, что пришел сюда. А еще не верил, что, когда Сеть только создали, было много фанатиков, мешающих ее распространению.
— Ты ведь говорила, что на меня идет охота? Как я помогу? Да и нет у меня желания ввязываться в бредовые авантюры, в которые я даже не верю.
— Ты откажешь в помощи другим людям? — с надрывом прошептала она. — У тебя же есть силы! И возможность есть! Почему?!
Я пожал плечами, лихорадочно раздумывая, как бы завершить неприятный разговор.
— Люди все неблагодарные сволочи, а я — мизантроп. Не хочу наполнять водой решето. Как говорится, не в коня корм…
Ее лицо перекосила гримаса отвращения.
— Ты… чудовище!
— О да, люблю неформальные отношения, — осклабился я, переводя ее эмоции в другую плоскость. Лучше уж пусть злится на мои дебильные выходки, чем продолжает уговаривать. — Всегда должно быть место для грубости…
— Ты отвратительная скотина. Ты мерзок!
— Эй, женщина, полегче!
— Полегче? — Кулаки Алисы сжались. — Мы говорим о жизнях тысяч людей, а ты предлагаешь компромиссы?
— Если человек идет на компромисс, — парировал я, — это значит, что он интеллектуально повзрослел.
— Это значит, — отчеканила Алиса, — что он — трус!
Ее глаза вспыхнули, я даже дыхание задержал, готовясь к взрыву, но Алиса сдержалась. Пару минут ее глаза метали молнии, потом она сказала со вздохом:
— Прости меня… я не должна была на тебя давить.
— Да ладно, я сам виноват. Понимаешь, есть у меня одна знакомая грубиянка, так она настолько сурова, что у нее все пальцы средние. Вот я и набрался от нее, теперь сам хамлю.
Алиса кивнула, я видел, что в глубине ее глаз все еще тлеет огонек, разбуженный моим отказом. Она вздохнула:
— Я понимаю, Сэйт. У каждого должен быть выбор. Только… где же мы в итоге окажемся?
Я пожал плечами:
— Там же, где и всегда: или построим новый мир, или в пропасти…
Она не ответила, беззвучно болтая ложечкой в чашке. А я добавил беспечно:
— Но, согласись, в том, чтобы катиться в пропасть, есть свое декадентское очарование, да?
Она посмотрела с сомнением, а я добавил:
— А еще можно свалиться в пропасть и там уже построить новый мир.
Она улыбнулась! Ну наконец-то! А то я уже совсем пожалел, что пришел, думал, купился на типичные фанатские бредни.
«Впрочем, — шепнул голосок в голове, — выбора у тебя не было. Ты сейчас в такой ситуации, которую обычно иначе называют седалищным термином. Так что прийти был обязан…»
Я поднялся.
— Приятно было повидать тебя еще раз, Алиса. Я рад, что у тебя все хорошо, но мне нужно идти.
— Подожди еще минутку. — Она тоже поднялась, успела быстрей меня черкнуть подпись на листочке счета. — Я хочу тебе кое-что показать.
— Что? — Я насторожился.
— Сам увидишь, — улыбнулась она загадочно и направилась к выходу.
Выставочный центр по-прежнему полон народа, даже как будто людей стало еще больше. От каждого стенда летят голоса рекламщиков, пользователи то и дело исчезают в подпространстве. Голографические дельфины под куполом исчезли, вместо них теперь красочные картины космоса, кометы, взрывы сверхновых.
Мы прошли мимо выставочного уголка с портативными деками для мобильного подключения к виртуальности. Я хотел было остановиться, всегда был падок на подобную продукцию, но Алиса уже ушла вперед. Пришлось догонять, не без некоторого удовольствия наблюдая за очень женственной походкой. В глубоком вырезе платья белеет нежная кожа, ложбинка на спине вызывает желание погладить, поцеловать…
— Вот, здесь нас никто не услышит.
— Что?
Мы остановились у неприметной двери с надписью «Посторонним вход воспрещен», тонкие изящные пальчики Алисы легли на ручку.
— Пойдем, — подмигнула она и шагнула в темноту.
«Внимание! — шепнул компьютер. — Подкладочная реальность…»
Легкий и прохладный порыв ветра окатил, будто морской волной. Я ощутил запах костра из еловых веток, томные ароматы диких цветов.
— Красиво?
Мы оказались на широком горном плато. Под ногами шелковистый ковер трав, по краям гор теряются в вечерней темноте кусты и сосны, оттуда доносится цвирканье сверчков и уханье филина. Я задрал голову, с удовольствием рассматривая чистое звездное небо.
— Красиво, — согласился я. — А что это?
— Подпространство для отдыха, — сказала Алиса. Встряхнула головой, черные волосы красиво улеглись на плечах. — Сюда никто не войдет, допуск есть только у меня. Остаточная прерогатива бывшего директора, когда наша продукция еще здесь выставлялась.
Алиса шагнула к костру, нагнулась, в ее руках оказалась длинная палка, которой она поворошила дрова в огне. В ночное небо с хрустом выстрелило облако вишневых искр. Я усмехнулся.
— Что? — не поворачиваясь, спросила Алиса.
— Забавно наблюдать за девушкой в коктейльном платье, подбрасывающей дрова в костер.
