Оперативное развертывание войск осуществлялось по плану прикрытия государственной границы, который 11 июня 1941 г. был представлен в Наркомат обороны. Несмотря на то, что план утвержден не был, согласно ему на участке 470 км развертывались четыре армии. Полоса обороны 3-й армии достигала 120 км, 10-й — 200 км и 4-й — 150 км. Между 10-й и 4-й армиями должна была занять оборону 13-я армия, формировавшаяся в глубине.

Анализ плана обороны государственной границы показывает, что основная масса соединений округа сосредоточивалась в Белостокском выступе. Из 26 дивизий первого эшелона здесь развертывалось 19, в том числе все танковые и моторизованные. Наиболее сильная 10-я армия находилась в центре оперативного построения. Она была выдвинута вперед по сравнению с 3-й и 4-й. В результате фланги созданной группировки оказались слабыми, чем и воспользовался противник в начале войны.

Сравнение сил и средств Западного особого военного округа и группы армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Бок), сосредоточенной в полосе округа, показывает, что соотношение их было примерно равным. Оно оказало решающее влияние на неудачный исход первых оборонительных операций войск Западного фронта и привело к поражению в Белоруссии.

Глубокое эшелонирование войск привело к тому, что резервы запаздывали и вступали в бой разрозненно, терпя поражение. Медленное их подтягивание объясняется также слабой моторизацией. Имелись «моторизованные дивизии» без единой автомашины! Прославленный танкист М. Е. Катуков рассказывает, что переброску войск приходилось делать перекатами: две-три роты на автомашинах перебрасывались на 30 км вперед, затем они двигались пешим строем, а машины, возвращались за следующей порцией.

В расчете на немедленное контрнаступление главные силы ЗапОВО и КОВО были развернуты в Белостокском и Львовском выступах, что облегчило противнику осуществление операций по окружению советских войск.

Г. К. Жуков называет «главной ошибкой того времени» просчет в определении сроков нападения немецко-фашистских войск. Когда Тимошенко и Жуков более чем за неделю до начала войны попросили у Сталина разрешения привести войска приграничных округов в боевую готовность, тот предложил им «не заниматься провокациями». В итоге решение о начале стратегического развертывания, да и то с оговорками, было принято 21 июня 1941 г. Передача директивы в округа закончилась в 00 часов 30 минут 22 июня:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточение и замаскировано;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятии без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко. Жуков. 21.6.41 г.».

С первых часов войны связь и управление на всех уровнях нарушились. Многочисленные диверсанты прервали проводную связь. Радиосредств не хватало, к тому же многие командиры на первых порах избегали пользоваться радио, опасаясь пеленгации и воздушных налетов. В результате распоряжения и донесения приходилось направлять, как и сто лет назад, с посыльными.

Потере управления на высшем уровне способствовала продолжавшаяся недооценка штабов. Уже 22 июня Политбюро обезглавило Генеральный штаб, направив на фронты Г. К. Жукова, Б. М. Шапошникова, П. Ф. Ватутина, В. Д. Соколовского, Г. К. Маландина. По незнанию обстановки и догматической приверженности к известному тезису «малой кровью, могучим ударом» вечером 22 июня на фронты пошла директива № 3, предписывавшая немедленно перейти к наступательным действиям с целью разгрома ударных группировок врага и перенесения боевых действий на его территорию.

Попытка выполнить приказ привела к плохо организованным и несогласованным между собой контрударам механизированных соединений. Для выхода на исходные рубежи мехкорпусам (МК) пришлось совершить марши в 200–400 км под непрерывным и безнаказанным воздействием авиации противника. Так, например, 4-й, наиболее укомплектованный, МК Юго-Западного фронта потерял от бомбежек и по техническим причинам до вступления в бой 400 из 892 танков.

В процессе контрударов и в результате уничтожения в окружении собственной матчасти механизированные корпуса Западного фронта потеряли практически все танки — 2100 машин. 3-й мехкорпус СевероЗападного фронта лишился 23–24 июня 80 % своих танков. Дело дошло до того, что для «устрашения» противника изготовляли фанерные макеты Т-34 на автомашинах с деревянными пушками.

1. Части 4-й армии после бандитского налета противника отходили, оказывая сопротивление, по рубежам обороны на Картуз-Береза и к 18.00 24.6 отошли с остатками своих корпусов на рубеж р. Щара, где закрепляются для оказания дальнейшего сопротивления.

2. Остатки частей 28 ск, 6 и 42 сд после ряда оборонительных боев не имеют боеспособности.

3. 75 сд — сведений нет.

4. 55 сд не выдержала наступления мотомехчастей противника при сильной авиационной подготовке, начала отход.

5. 14 мк, активно обороняясь, переходя неоднократно в контратаки, понес большие потери в материальной части и личном составе и к 25.6 не представляет боеспособного соединения.

6. С 49 сд с момента выхода по тревоге связи нет. Отходящие беспорядочно подразделения, а иногда и части, приходится останавливать и поворачивать на фронт командирам всех степеней, начиная от командующего армией, хотя эти меры, несмотря даже на применение оружия, должного эффекта не дали.

Начальник штаба 4-й армии

полковник Сандалов.

Несли большие потери и немцы. За три недели войны вышло из строя свыше 40 % всех танков. Но горе было в том, что, если наши потери в условиях отступления являлись безвозвратными, то противник восстанавливал значительную часть подбитых, но оставшихся в собственном тылу машин.

С первых дней войны резко обострилась проблема снабжения войск. Служба тыла заранее не была организована. Огромные материальные запасы, накопленные до войны (вооружение, боеприпасы, горючее, продовольствие и пр.), были потеряны. Дело в том, что с санкции Сталина склады подтянули близко к границе, чтобы питать армию, бьющую врага на чужой территории.

Часть складов немцы разбомбили, часть захватили, часть пришлось уничтожить самим. Войска недосчитались 200 окружных и центральных складов из 340, находившихся в приграничных округах.

По свидетельству Б. Л. Ванникова, армия к началу войны имела 8 миллионов винтовок. Потеря запасов привела к тому, что вновь формируемые дивизии обеспечивались винтовками на 30 % потребности, в тылу обучали призванных с помощью деревянных болванок, на сохранившихся складах изыскивали берданки образца 1866 г.

О реальном положении в первые дни войны свидетельствуют бывшие командиры ЗапОВО:

Генерал-майор Б. А. Фомин (бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ЗапОВО): «До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы».