Голиков в докладе руководству, содержащем, в частности, изложение сути плана «Барбаросса», сделал обобщающий вывод: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».

Народ и армия были дезинформированы. В приграничных частях красноармейцы и командиры стали раздеваться на ночь в казармах и на квартирах. В вооруженных силах начались массовые отпуска командного состава. Со стороны Германии никакой реакции не последовало. Приходится признать, что Черчилль охарактеризовал «мудрейшего и гениальнейшего» в этой ситуации слишком снисходительно, когда написал: «Сталин и его комиссары показали себя в тот момент второй мировой войны полностью растяпами».

Вместе с тем, было бы неверным считать ошибки одного Сталина, пусть вкупе с его ближайшим окружением. Изрядная доля вины ложится на плечи военного руководства. Чего стоят, например, свидетельства фронтовых командиров и утверждение начальника артиллерии Красной Армии П. Н. Воронова о том, что он не знал, есть ли у нас «хоть какой-нибудь оперативно-стратегический план на случай войны». Тот же Воронов рассказывает о встрече в Москве за несколько дней до начала войны с командующим войсками Западного особого военного округа (ЗапОВО) генералом армии Д. Г. Павловым. «Все у меня нормально, — радостно сообщил он Воронову — Вот воспользовался спокойной обстановкой, приехал в Москву по разным мелочам».

Запоздало разрабатывался план прикрытия государственной границы. Штабы приграничных округов представляли его в Генштаб для утверждения с 5 по 20 июня 1941 г., а Киевский особый военный округ (КОВО) даже 21 июня. В результате войска, как правило, план к началу войны так и не получили, и своих конкретных задач по обороне границ не знали, что явилось причиной неорганизованных действий по отражению агрессии.

Наркомат обороны и Генштаб считали, что война начнется, как и в 1914 г. Главным силам сторон до вступления в сражение потребуется на развертывание несколько дней, а то и до двух недель. Не учли, что немецко-фашистская армия к 22 июня развертывание уже закончила.

13 мая Генеральный штаб дал директиву о выдвижении из внутренних округов на запад четырех армий (28 стрелковых дивизий) — две в ЗапОВО и две в КОВО. Мера важная и верная. Но передислокация осуществлялась крайне медленно и к началу войны далеко не закончилась.

Кроме того, уже в ходе войны войска, переброшенные на Украину, пришлось срочно направлять на Западный фронт. Дело в том, что Сталин потребовал усилить юго-западное направление, где якобы последует главный немецкий удар с целью захвата украинского хлеба и угля, а затем и кавказской нефти. Действительность опровергла прогноз вождя.

В феврале 1941 г. был принят мобилизационный план со зловещим названием «Гроза» (окончательная его доработка затянулась до начала войны). Он предусматривал совершенно фантастические сроки приведения в боевую готовность и развертывания по штатам военного времени большинства соединений Красной армии.

Так, войска первого эшелона на Западе, включавшие 114 дивизий и укрепрайонов первой линии, а также 85 процентов войск ПВО, все воздушно-десантные войска, более трех четвертей ВВС и 34 артиллерийских полка Резерва Главного Командования должны были завершить отмобилизование в течение 2–6 часов с момента объявления мобилизации.

В марте 1941 г. был принят новый план стратегического развертывания Красной армии на Западе. В нем были учтены результаты январских игр. Если предыдущий план, одобренный в сентябре 1940 г., помимо главного удара советских войск на Юго-Западном направлении, также допускал, в качестве запасного варианта, перенесение основных усилий против восточно-прусской группировки, то теперь было окончательно выбрано юго-западное направление главного удара.

В мартовском плане стратегического развертывания подчеркивалось: «Развертывание главных сил Красной армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на Варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям».

Сталину же нужен был блицкриг. Но и новый план стратегического развертывания, как и предыдущий, недооценивал немецкую группировку на западном направлении. По условиям оперативно-стратегических игр января 1941 г. Восточный фронт «западных» (будущая группа армий «Центр») насчитывал всего 20 пехотных дивизий, подкрепленных несколькими танковыми и механизированными соединениями.

И в мартовском плане наиболее вероятным считался такой вариант развертывания вермахта, когда к северу от нижнего течения реки Западный Буг и до Балтийского моря (на фронте будущих групп армий «Центр» и «Север») дислоцировалось от 30 до 40 пехотных, от 3 до 5 танковых и от 2 до 4 моторизованных дивизий. В действительности же 22 июня одна только группа армий «Центр» располагала не меньшим числом соединений: 29 пехотных, 9 танковых, 6 механизированных и 1 кавалерийская дивизия и 1 механизированная бригада.

Тимошенко и Жуков были уверены, что главные свои силы вермахт сосредоточит к югу от Бреста. Здесь предполагалось появление до 110 пехотных, до 14 танковых и до 10 моторизованных немецких дивизий, подкрепленных 30 румынскими и 20 венгерскими пехотными дивизиями и 2 венгерскими мотобригадами.

В мартовском плане стратегического развертывания Красной армии на Западе утверждалось: «Германия вероятнее всего развернет свои главные силы на юго-востоке от Седлец до Венгрии, с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев и захватить Украину». Но на самом деле Жуков, Тимошенко и Сталин в скорое нападение Гитлера на СССР не верили, хотя в том же плане и признавалось: «Документальными данными об оперативных планах вероятных противников, как по Западу, так и по Востоку, Генеральный штаб не располагает».

Срок 12 июня выдержать не удалось. Пропускная способность железных дорог в западной части СССР была в два с половиной раза ниже, чем у железных дорог в Германии и Польше, подходящих к советским границам. Поэтому развертывание Красной армии против Германии, хотя и началось раньше, чем развертывание вермахта по плану «Барбаросса», еще весной 1940 г., но потребовало несколько больше времени. К тому же, многие советские соединения пришлось перебрасывать из-за Урала.

Уже в мае стало ясно, что к 12 июня не удастся сконцентрировать все предназначенные для участия во вторжении войска и обеспечить их необходимым количеством топлива, боеприпасов и других предметов снабжения.

К середине мая в Генштабе был готов последний из предвоенных планов стратегического развертывания советских вооруженных сил на Западе. Судя по срокам, названным в изданных на его основе директивах, в тот момент уже ориентировались на начало наступления Красной армии не в июне, а в июле 1941 г. Документ назывался «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».

Как и во всех предыдущих планах стратегического развертывания, силы Германии и ее союзников оказались весьма значительно преувеличены. Оригинальность на этот раз заключалась в том, что подчиненные Жукова наградили вермахт четырьмя кавалерийскими дивизиями вместо одной, которая в действительности имелась у немцев, и предоставили в распоряжение Гитлера целых 5 воздушно-десантных дивизий, да еще нацелили всех их против СССР.

В действительности германская армия располагала лишь одной воздушно-десантной дивизией — 7-й авиационной. Но она оставалась на Балканах и против Красной армии не действовала. Только общее число танковых дивизий, двинутых против СССР, было определено более или менее точно. В 1941 г. вермахт действительно использовал на Востоке 19 танковых дивизий. Правда, две из них, 2-я и 5-я, вплоть до осени оставались в резерве на территории Германии.