После вторжения в августе 1999 года отрядов Басаева и Хаттаба на территорию Дагестана Кадыров отказался участвовать в новой войне против России и объявил Гудермесский, Курчалоев-ский и Ножай-Юртовский районы Чечни зоной, свободной от ваххабизма. 25 сентября 1999 года на митинге в Гудермесе Кадыров и полевые командиры братья Ямадаевы заявили, что готовы выступить против ваххабитов с оружием в руках. 10 октября 1999 года Аслан Масхадов своим указом отстранил Кадырова от должности верховного муфтия Чечни, объявив его «врагом чеченского народа», который «подлежит уничтожению».

В начале ноября 1999 года благодаря муфтию Кадырову и его стороннику Ямадаеву федеральные силы, продолжавшие антитер-рористическую операцию на территории Чечни, практически без потерь вошли в Гудермес — второй по величине город республики. Полевой командир Сулим Ямадаев отказался подчиняться приказу Масхадова об обороне города и фактически сдал Гудермес российским войскам. Боевики Ямадаева не позволили войти в город эмиссарам Шамиля Басаева и Руслана Гелаева, прибывшим для переговоров.

«Как считают исламисты, — пишет в книге "Геополитика ислама" Сергей Модестов, — халифат должен объединить всех мусульман планеты под началом халифа. Предлагаются различные пути воссоздания халифата. Некоторые теологи считают, что от "пробуждения исламского сознания" у всех мусульман "халифат возникнет сам по себе". Другие полагают, что "халифа нужно выбирать немедленно, ибо только из-за отсутствия руководства в мусульманском обществе имеется так много недостатков"».

Кстати, сегодня ни одно из арабских (и мусульманских) государств, даже принявших исламский фундаментализм в качестве своей духовно-идеологической основы, не готово добровольно отказаться от атрибутов национальной государственности. Да и кто в исламской стране (например, в Иране) признает высшую власть над собой правителя другого государства (например, короля Саудовской Аравии) на том лишь основании, что он вдруг назовет свое королевство халифатом, а себя — халифом?

Видимо, потому свои опыты в этом направлении идеологи исламского экстремизма решили ставить там, где собственная государственность оказалась ослабленной. В качестве экспериментальной площадки была избрана Чечня, где под присмотром ваххабитских инструкторов началась подготовка к возрождению халифата и реорганизации геополитического пространства ислама. Но первая же попытка расширения «области ислама» за счет «области войны» (Дагестан) провалилась. Плацдарм был выбран явно неудачно.

Увы, так и не удалось Шамилю Басаеву вместе с его подручным «Черным арабом» создать на территории Чечни и Дагестана свой «Халифат», калифом он оказался всего лишь на час.

Расул Гамзатов

17 августа 1999 года. Наш вертолет Ми-8 уже тридцать минут находится в воздухе. Когда входим в Ботлихское ущелье, начинается болтанка. Потоки воздуха бросают легкую винтокрылую машину, словно морская пучина — утлую лодчонку. Сердце сжимается: в такие минуты полагаешься лишь на волю Всевышнего.

«Вертушка» делает крутой вираж. Справа внизу показывается большое селение, в центре которого узкий металлический мост через горную речушку. Это и есть Ботлих.

Вертолет зависает над площадкой. Пылюка поднимается ужасная.

— Площадка пристреляна, — предупреждает летчик-штурман, — высаживайтесь побыстрее.

Дружно покидаем борт «вертушки». И сразу — в сторону, подальше от пыльного плена, вместо нас в вертолет грузят раненых.

Протерев глаза, двигаемся в сторону наблюдательного пункта 58-й армии, который располагается в 4,5 километрах от Бот-лиха. Отсюда, с высоты 998,0 метров над уровнем моря, хорошо просматривается весь участок боевых действий. Слева — горбатая, похожая на подводную лодку, гора, почему-то названная «Ослиное ухо». Там ведут тяжелый бой с наемниками Хаттаба новороссийские десантники. Они пытаются овладеть господствующей высотой. Но боевиков, у которых укрытия — целые пещеры и галереи на обратных скатах высоты, не так-то просто выбить с обустроенных гнезд.

Далее, у дороги в ущелье, торчит, словно зуб дракона, горка с желтым пятном —там командный пункт басаевцев. Высоту штурмует мотострелковый батальон 136-й отдельной бригады из Буйнакска.

Рассматриваю в бинокль поле боя. На одном из направлений движется танк с мотострелковым взводом. В наскоро оборудованном опорном пункте противник спешно готовит против наступающих противотанковую управляемую ракету «Фагот», разворачивает минометный взвод. Танк останавливается. Завязывается перестрелка.

Перед НП армии — населенный пункт Тандо. Это крепкий орешек. Опорный пункт в нем загодя оборудован местными ваххабитами, и он гораздо мощнее того, что я разглядываю в бинокль. Тандо серпантином связано с Чечней, откуда идет подпитка боевиков продовольствием и боеприпасами. Авиация все время пытается разбомбить дорогу, однако, когда наконец удалось ее повредить, боеприпасы из соседней Чечни стали доставлять на ишаках по горным тропам. Серпантин же ваххабиты восстановили довольно-таки быстро, и по ночам из Чечни в Тандо вновь начали двигаться КамАЗы, груженные оружием и боеприпасами.

Подхожу к командующему 58-й армией генерал-майору Владимиру Шаманову. Прошу его рассказать об особенностях проводимой войсковой операции.

— Главная особенность заключается в том, — говорит командарм, — что мы находимся в горном Дагестане. Здесь крайне ограничены маршруты передвижения войск, осложнен подвоз боеприпасов и горючего. А для тех, кто находится в цепи и выполняет боевые задачи, самой природой созданы дополнительные трудности — на их пути большое количество пещер, препятствий, в которых бандиты заблаговременно оборудовали огневые точки. Поэтому, во-первых, нашим войскам необходима сильная разведка и наблюдение за местностью, а также результативный огонь.

И второе — здесь на деле проверяется истинное взаимодействие всех родов войск: фронтовой и армейской авиации, огня артиллерии всех видов, включая минометы. Танки используются, как правило, для стрельбы прямой наводкой по конкретным целям — пещере, доту, дзоту, отдельной огневой точке.

Шаманов прекрасно владеет обстановкой, хотя только-только назначен командующим армией. Его решимость передается подчиненным. Ну, уж теперь-то мотострелки, в отличие от августа 1996 года, знают, как поступать с бандитами в Тандо. Вот только сделать это не так-то просто. Передышку, которую получили полевые командиры с августа 96-го по август 99-го, они не потратили даром...

Басаев и Хаттаб, готовя агрессию против Дагестана, прекрасно понимали, что без «пятой колонны» — местных ваххабитов-аварцев — республику поднять на борьбу против иноверцев не удастся. Но они не учли главного — того, что на дворе был не XIX век, а конец XX века. И за время, что прошло от момента вхождения аварского народа в состав России, многое изменилось.

...9 сентября 1828 года аварский народ Дагестана принес присягу на верность русскому государю. Три города и двести семьдесят восемь селений более чем со ста тридцатью тысячами жителей приняли подданство Российской империи. С тех пор многим фанатикам от религии этот факт не давал покоя.

Первым объявил газават аварцам Кази-мулла. После того как шейх Магомет торжественно провозгласил Кази-муллу имамом, последний возвратился в Гимры и, удалившись от общества, погрузился в религиозные размышления. Имам прекрасно понимал, что почва для того, чтобы поднять священное знамя ислама, еще не готова. И он занялся неистовой кровавой пропагандой.