В ночь с седьмого на восьмое мая началась погрузка в эшелоны на станции Водопой. Составы, громыхая на стыках недавно восстановленных путей, пошли в сторону Котовска. Мимо дверей раскрытых теплушек проскакивали полустанки и прилегающие здания. Все было разрушено. Груды камней, кирпичей, коробки домов, почерневшие от копоти и дыма. Вокруг валялись изогнутые, исковерканные рельсы, смолистые шпалы, куски ржавого железа, взорванные водонапорные колонки.

В пути от парторга Владимира Срибного узнали волнующую весть о взятии нашими войсками Севастополя. Особой радостью светились лица бывших моряков — их немало было в бригаде.

Места под Котовском, куда прибыли, оказались весьма живописными. На возвышенностях сочно зеленели дубовые и кленовые рощи, редкие гривки березняков. В прохладных глубоких балках — заросли терновника, ежевики, шиповника, молодые побеги перистого камыша.

По обстановке поняли, что жить здесь придется долго, ибо получили приказ рыть гнезда для палаток, обшивать их досками, мазать глиной. Потом разбивали парки для техники, восстанавливали блиндажи, оставшиеся от немцев.

Произошли изменения в командном составе бригады. Вместо погибшего полковника Рослова и сменившего его подполковника Кириллова прибыл новый комбриг. Мой однофамилец — полковник Василий Антонович Каневский. Сухощавый, высокого роста, с проседью в пушистых усах. На безукоризненно выглаженной гимнастерке поблескивали орден Красного Знамени и медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Но первое, чем привлек он мое внимание,— пружинистой по ходкой. Кажется, пройди он без остановки многокилометровый марш, эта плавная, как бы играющая походка останется при нем. Вообще от комбрига исходила какая-то уверенность, приподнятость, точно этот человек никогда не бывал в затруднительном положении, все для него в жизни легко и осуществимо. Но это было далеко не так.

Офицер царской армии, он сразу всей душой воспринял революцию, хотя на «спецов» тогда смотрели с некоторой подозрительностью. Обучая военному делу молодых красногвардейцев, учился и сам. Ревностный почитатель Суворова, Драгомирова, Брусилова. Участник финской кампании. Долгое время возглавлял танковое училище... и засыпал командование рапортами о посылке на фронт. Наконец, своего добился, был назначен комбригом. И вот у нас.

После первого знакомства Василий Антонович стал называть меня «сынок». И это слово звучало в его устах по-отцовски, без снисхождения, присущего человеку пожившему и многоопытному. Наверно, комбриг называл меня так еще и потому, что его сын — мой ровесник — где-то воевал и от него давно не было вестей.

В бригаде появился новый начальник штаба подполковник Ефим Фомич Бобров. Плотный, среднего роста, с жестким ежиком волос. Он сразу расположил к себе подчиненных, особым авторитетом стал пользоваться и у разведчиков. Ремесло наше начштаба знал досконально. Дело в том, что перед учебой на курсах при Академии бронетанковых и механизированных войск он командовал ротой отдельного разведбата, неоднократно ходил в тыл противника.

Перевели от нас в другую часть и младшего лейтенанта Алексеева. Николай Иванович сдал роту старшему лейтенанту Д. Н. Назаренко. В ту пору ему было тридцать четыре года. Даниле Николаевичу сразу же не повезло: стал болеть, все заботы легли на мои плечи.

А вскоре в корпус стало прибывать пополнение. Полковник Каневский лично на вокзале встречал молодых солдат, а также тех, кто возвращался из госпиталей, военных школ. Вновь прибывших зачисляли в батальоны, роты, взводы. Разведрота значительно обновилась.

На широкой площадке собирались солдаты, младшие командиры, офицеры. Даже непосвященному человеку бросалось в глаза резкое отличие одной группы от другой. Первая — бойкая, шумная, хлопотливая, сразу видно — народ опытный, обстрелянный, ветераны бригады, за их плечами бои, которым уже не ведется счет.

Вторая — менее оживленная. Новички в обмундировании явно не по росту — гимнастерки индюшачьим зобом пузырятся под ремнями, тревожно и настороженно озираются вокруг, все им кажется чужим и незнакомым.

Солдаты-старослужащие посмеивались над пополнением, приправляли шутки репликами: «Эх ты, зеленая роща, зеленая рота». Довольно веселое зрелище. Однако улавливалась в этом смехе та неуловимая теплота, которая позволит через определенное время бойцам-новичкам и «старикам» объединиться в одну крепкую, дружную семью. Скоро, очень скоро возникнут новые привязанности, взаимные симпатии.

А пока началась учеба.

Первое занятие с разведчиками проводил капитан Козлов. Он вдохновенно излагал суть нашей профессии. Для бывалых — это прописные истины, а молодежь сидела с раскрытым ртом.

— Чем скрытнее разведчик, тем успешнее справится с тяжелой работой,— говорил Борис Михайлович.— Смерть ходит рядом с ним — она дышит ему в лицо, в затылок, но смелого, находчивого обходит стороной. Настоящий боец всегда жаждет действий разумного риска и, что интересно, мечтает о более сложном поиске и неординарном задании, чтобы вновь и вновь проверить себя, испытать свой разум, свою волю. Фриц тоже хитер, изворотлив, чуток, на мякине его не проведешь. Выследить немца, поймать, связать — это полдела. Нужно его еще и протащить через линию фронта целым и невредимым. А попадаются они разные: один сразу выложит все как на духу, а иногда хлопцы проберутся в самую глубину, рискуя жизнью, а притащат, извиняюсь, такое дерьмо — курам на смех. Со страху исподнее подмочит. Не только нумерацию полка, фамилию командира — свое имя не может вспомнить. Но такова наша работа...

Заместитель по технической части майор Тацкий и зампотех роты старший лейтенант Фролов занимались с будущими водителями бронетранспортеров, бронеавтомобилей и мотоциклов.

В руках майора — прутик-указка. Наглядное пособие — БА-64 и «скауткар».

— Сия машина на первый взгляд вызывает улыбочку. Однако на ее плечи взвалено немало забот: командирская разведка, борьба с авиадесантами, сопровождение автоколонн, противовоздушная оборона танков на марше... Все бронелисты разной толщины, расположены под наклоном, поэтому пули и осколки отскакивают, как горох. Скажете, броня тонковата? Так у хваленых «тигров» она дай боже, а поди ж ты — от наших снарядов даже башни летят. БА-64 чем хорош? Все колеса ведущие, успешно преодолевает на твердом грунте подъемы, броды и скользкие косогоры. Шины пулестойкие, пулемет установлен крупнокалиберный, бронеавтомобиль оснащен рацией. И еще одна важная деталь — мотор работает на низкосортных бензинах и маслах. В этом отношении «скауткар» — а он перед вами — довольно привередлив...

Перерыв.

Задымили цигарки, пошла круговая беседа. Петр Алешин — на своем «коньке», потчует молодых всевозможными байками.

— Унтер в царское время учил солдат разведке так. Построит взвод перед палаткой, сам внутрь войдет и приказывает — заходить по одному. Первый солдат, самый бойкий, появляется и — браво, во весь голос: «Здравжлаю!» А унтер — кулачище у него, как у нашего Багаева,— как смажет по физиономии и говорит: «Выходи и никому ничего не говори». То же самое проделал со всеми остальными. Потом приказывает повторить «визит». Тут уж служивые заходят осторожненько, держатся на расстоянии, подальше. «Ну вот,— говорит унтер,— теперь вижу, начинаете кое-что соображать в разведке».

Учебные точки объезжал сам командир корпуса генерал Свиридов. Такова уж натура у комкора — самому все посмотреть, помочь, а то и устроить нагоняй.

Рядом с нами будущие мотострелки из батальона майора Кузнецова производили сборку и разборку оружия. У многих, естественно, не получалось — волнуются. Особенно нервничал рядовой Мустафаев. Свиридов подошел к солдату, спросил фамилию, имя.

— Так вот, Токтабай, этот станкач собирается следующим образом...

Считанные секунды — и пулемет твердо стоит на «ногах».

Затем Карп Васильевич обращается ко всем:

— Запомните, гвардейцы. Время на войне стоит жизни. Знание и виртуозное владение оружием — источник победы. Так что не теряйте время в учебе...