Литмир - Электронная Библиотека

Фейт вернулась в дом. Проходя по гостиной, она заметила на полу еще одну вазу. Уже третью. Вода пролилась, но стекло не разбилось — удар смягчил ковер. Единственная роза лежала здесь же. Три дня назад, когда Фейт только приехала, роз на полке было десять. Сейчас их осталось семь.

В кухне было пусто. Она направилась к шкафчику, чтобы взять бумажных полотенец. И все же кто-то успел здесь побывать — фотография, которую Крис оставила на столе, пропала.

Фейт поднялась наверх и прошла в свою комнату. Постель она убрала раньше, а единственной книгой в сумке был роман Барбары Бейли Бишоп. Пусть и бестселлер, но браться за него сейчас не хотелось. Собираясь в поездку, она исходила из того, что работы будет много, и сил на чтение не останется. Книжная полка была на лестничной площадке, а в гостиной стоял высокий, от пола до потолка, книжный шкаф, и не в одном месте, так в другом наверняка нашлось бы что-нибудь интересное, но Фейт чувствовала, что просто не усидит сейчас на месте. Может быть, выйти и поискать Брента Джастиса? Хотя бы заглянуть в его домик. Все, кроме Крис, похоже, еще спали. Было рано, и из комнат не доносилось ни звука, если не считать легкого похрапывания Мэгги. Гвен еще не печатала. Элейн возможно и работала, но в тот конец коридора Фейт не ходила. Интересно, что так торопливо спрятала писательница, когда она пришла к ней насчет Бобби Долан? Может быть, всего лишь новую главу, но зачем? Она вздохнула. Скука и волнение — жуткая комбинация. Фейт наверняка забралась бы в постель, если бы не застелила ее раньше. Она злилась на себя саму. Бездействие, пассивность никогда не были для нее проблемой и не будут сейчас. Ее наняли готовить, и этим она займется. И пусть никто ничего не ест. Она сделает шоколадное печенье, и его соблазнительный аромат наполнит весь дом. Потом испечет хлеб и сварит суп, суп-пюре из моллюсков по-новоанглийски или с фенхелем, тот, что запомнился Элейн. Фейт прошла в роскошную ванную, открыла кран — разумеется, латунный, а не позолоченный — и побрызгала на лицо. До сих пор она только принимала душ, но после сегодняшних трудов позволит себе понежиться в пенистой ванне и обязательно воспользуется одним из тех ароматических масел, что представлены в изобилии на туалетном столике.

Выйдя из ванной, Фейт натянула теплый джемпер и плотные носки. Все потом, а сейчас надо попытаться найти Брента.

Внизу она заметила, что за время ее отсутствия кухня подверглась набегам неизвестных. В раковине стояли две чашки, горка выпечки в корзине заметно уменьшилась. Кому-то явно пришлись по вкусу ореховые лепешки. Надо будет наделать еще.

Фейт надела плащ и сапоги, еще раз подивившись разнообразию представленного ассортимента, и вышла из дому. Густой, напоминающий вату туман висел в воздухе. Сделав несколько шагов, она оглянулась и, увидев, что дом уже скрылся за плотной белесой пеленой, повернула назад. Туман — вещь коварная, и без мотка бечевки легко сбиться с пути и заплутать в этом мглистом лабиринте. Вскоре Фейт уже полностью погрузилась в знакомый процесс, и время, заполненное привычными движениями — просеять муку, разбить яйца, смешать сливки с маслом, взбить тесто, — побежало быстрее. Феб Джеймс заглянула в кухню в тот самый момент, когда Фейт доставала из духовки последнюю порцию печенья. В другой пеклись лепешки. На столе уже дышал жаром свежий хлеб.

— Божественный запах. Не могла удержаться, хотя и надо бы.

— Я как раз собралась сделать перерыв и попробовать печенье. Тоже не могу удержаться, особенно когда оно теплое. Присоединяйтесь.

— Почему бы и нет? У вас есть снятое молоко? А то я уже слышу хор укоризненных голосов.

Фейт налила два стакана молока и предложила перейти с печеньем в гостиную — там удобнее. На самом же деле ей просто не хотелось садиться за стол — перед глазами все еще стоял образ Крис Баркер, а в ушах стояли ее страшные слова.

— Возьму с собой таймер — у меня еще булочки в духовке.

— Знаете, вы просто искусительница! Но я ведь я всегда могу отодвинуть поднос, не так ли?

— Позвольте заметить, вы вовсе не кажетесь мне…

— Не стесняйтесь, говорите. Полной? Ну, может быть. Но лишний вес определенно присутствует.

— Хорошо, немного есть, но, должна сказать, вы, вы все, очень привлекательные женщины. Глядя на вас, никогда бы не поверила, что вы закончили колледж — сколько? — сорок лет назад?

— Спасибо. — Феб опустилась на диван, лицом к окну, вид за которым все еще скрывал туман. Фейт устроилась рядом, поставив поднос на низкий столик, взяла печенье и откусила. Шоколад был мягкий и теплый. Восхитительно. Феб, похоже, придерживалась того же мнения.

— Ммм, вкуснотища! Знаете, я ела все подряд, пока не вышла замуж. В колледже только Мэгги беспокоилась из-за калорий. Конечно, я маленькая, поэтому каждая лишняя унция сразу бросается в глаза. Ценить пищу по-настоящему я начала позднее. А сейчас садиться на диету уже ни к чему. Каждый день я вижу перед собой двух худющих красавиц, которые могут рекламировать все, что угодно.

— Ваши дочери?

— Ага, близняшки. Папино сокровище. Мое тоже… было, пока «мамочка» не сменилась на «мать», а в голосе не стали проскакивать уничижительные нотки.

— Держитесь. Подростковые годы нелегкое испытание для каждой матери. Да и для дочери. Я знаю. Думаю, моя — ей сейчас восемь — тоже начнет бунтовать лет в двенадцать. А еще есть сын…

Феб взяла еще одну печеньицу и свернулась на диване.

— Будем надеяться. Утешает то, что им скоро в колледж, а потом их дома толком и не увидишь.

— Поступят в Пелэм? — спросила Фейт, поворачивая разговор на нужный курс.

— О, нет! Сильно сомневаюсь. Женский колледж не для них.

— А вам нравилось в Пелэме?

— Образование мы там получали прекрасное. До колледжа я и не думала, что на уроках может быть так интересно. Я привыкла к хорошим учителям, но не привыкла находиться среди желающих учиться, людей увлеченных тем, что они изучают, готовых поделиться с тобой знаниями и заставляющих тебя думать, думать по-настоящему.

— Звучит замечательно, — согласилась Фейт. — Таким Пелэм был и для моей сестры. Она заканчивала позже. А еще колледж подарил ей такое сокровище, как дружба. Вы ведь тоже с удовольствием встретили своих старых подруг.

— Да, повидаться приятно… с некоторыми, — неуверенно согласилась Феб и замолчала.

— Какой у вас был профилирующий курс? — быстро спросила Фейт, не давая ей времени на раздумья.

— Экономика. В то время женщины редко выбирали этот предмет, но в Пелэме риск поощрялся, а факультет был замечательный. И еще мне нравился английский, а моя дипломная как бы связывала два предмета. Я анализировала символический дискурс Мэдисон-авеню.

— А Прин? Она ведь специализировалась, кажется, на истории искусств. Она тоже писала дипломную?

Она тоже писала курсовую?

На лицо Феб как будто наплыла тень.

— И да, и нет. У нее было исследование отношений между выставками дизайна в Музее современного искусства и продвижением на рынок представленных там товаров, в частности, мебели Чарльза Имса и других.

— Звучит интересно. Вы ведь жили вместе, не так ли? В пентхаусе?

— У каждой была отдельная комната. Так что «жили вместе» это очень условно. Мы все были очень независимыми. — Феб поставила на столик пустой стакан, но за печеньем не потянулась. Вместо этого она спустила ноги с дивана и выпрямилась.

— Насколько я понимаю, ваша работа была опубликована в каком-то журнале. А та, что вы написали за Прин? — Ход был рискованный, но Фейт рассчитывала на результат.

— Нет… подождите… Я не писала… то есть… — Феб густо покраснела от смущения.

— Но почему? Почему вы согласились написать за нее дипломную работу?

Обе сестры Принс явно имели склонность к плагиату.

Феб замкнулась.

— Я не хочу об этом говорить. Это не ваше дело.

Она поднялась и направилась к выходу, но у двери остановилась и вежливо сказала:

— Спасибо за печенье. Очень вкусное.

42
{"b":"187723","o":1}