— Черт бы вас всех побрал, сволочи, вы убили ее! — выкрикнул он. Шон крепко обнял его за плечи, и вовремя, потому что Диего, сам не свой, брызгал слюной от злости и хотел кинуться на капитана с кулаками. — Вы, гады, мучили и мучили ее своими дурацкими вопросами, а сами не верили ни единому ее слову, не верили ни ей, ни нам, вообще никому не верили! Вы, ублюдки чертовы, запытали ее до смерти! Будьте вы прокляты! Ну почему вы не оставили ее в покое? Вы же все равно не верите, даже когда вам говорят правду. Она ведь честно рассказала вам, что случилось И мы с папой рассказали вам, а вы обошлись с ней как звери — вы ведь не верили ей, и она умерла — Нет, сынок...

— Если вы не оставите моего папу, я никогда не вернусь туда, обратно! Никогда! Отпустите нас. Оставьте нас в покое. Вы слишком тупоголовые, чтобы...

Клодах попыталась утихомирить мальчика, заговорила с ним ласково, успокаивающе, но она не знала Диего.

Яна тоже его не знала, зато она прекрасно понимала, что с ним сейчас происходит. Ей довелось на собственной шкуре испытать, каково это. Мальчик за очень короткое время пережил слишком много сильнейших потрясений. Сегодняшняя песня стала еще одним тяжелым испытанием для его духа. Это испытание вскрыло глубокую душевную рану, чтобы помочь исцелить ее. Но не успела рана затянуться, как появился Торкель и своим известием причинил мальчику новую бездну боли вдобавок к прежним страданиям.

— Метаксос, послушай меня, — сказала она тихо, но очень твердо. — Мы обязательно докопаемся до правды. Они составят докладную записку, они вернут сюда ее тело. Я сама поеду с тобой на космобазу и выясню, в чем дело, даже если мне лично придется полететь и вернуть Лавиллу.

Диего резко дернул головой, обратив горящий болью и гневом взгляд теперь на Яну.

— Вы тоже одна из них! Как я могу вам верить?

— Диего, пойдем со мной, пойдем, — сказала Банни. Тут как раз подошел Шон Шонгили, ведя за собой молодого человека с непроницаемым выражением лица.

— Капитан Фиске, это Лайэм Малони, сын Лавиллы.

— Значит, моя мама умерла? — спросил Лайэм Торкеля. В отличие от Диего, Лайэм казался совершенно спокойным. Яне подумалось, что молодой человек как будто заранее ожидал этого известия.

— Да. Я бы хотел поговорить с вами и с вашим отцом.

— Не обижайтесь, капитан, но, по-моему, папа вряд ли захочет сейчас видеть кого-нибудь из ваших людей. Я ему все расскажу. — Он повернулся к Клодах, и женщина обняла его, как будто Лайэм все еще был маленьким мальчиком. Они отошли в сторону. Молодой человек склонил голову и спрятал лицо на широкой груди Клодах.

— Ну что ж, капитан, теперь, когда вы исполнили свой долг перед родственниками Лавиллы, все мы хотим знать, что же там произошло, — сказал Шон.

— Давайте лучше пойдем ко мне, — предложила Яна, адресуя свое приглашение Шону, Банни, Диего, Шинид и Эйслинг. Потом, сочувственно посмотрев на Торкеля, добавила:

— Я угощу вас настоящим кофе.

— От чего она умерла? — спросил Шон.

— Мы пока точно не знаем. Когда я уезжал с космобазы, результаты вскрытия еще не были готовы, — ответил Торкель. — Возможно, причина смерти — отдаленные последствия переохлаждения. Очевидно, они проявились в виде дыхательной недостаточности. Врачи полагают, что она могла отморозить легкие, но это никак не проявлялось, пока ее не стали переправлять на челночном корабле в управление. Старик тоже не очень хорошо перенес полет, зато у девушки, Брит, по-видимому, не обнаружилось никаких новых болезненных проявлений. Мы собираемся переправить их дальше, в госпиталь на станции “Андромеда”, для обследования и дальнейшего лечения.

— Не делайте этого, — сказал Шон. — Верните их обратно, сюда. Если вам так нужно, оставьте их на космобазе, но если вы увезете их с планеты — они очень скоро ослабеют и умрут. Они приспособлены к жизни только на этой планете и только в таких условиях, как здесь. В любом другом месте они просто погибнут. Верните их обратно.

— Я не уверен, что могу это сделать, — сказал Торкель с легким оттенком раздражения в голосе. Он, конечно, не сказал этого, но Яна и так прекрасно понимала, что Торкель сейчас чувствует: он так душевно отнесся к этим темным туземцам, приехал к ним рассказать, что случилось с их соотечественницей, а они, нахалы этакие, вздумали указывать ему, что он должен делать.

— Почему это нет? — вскинулся Диего. — Или вам так нравится терзать их допросами? Торкель вздохнул.

— Сынок, я стараюсь спокойно воспринимать твои слова, поскольку понимаю, как, наверное, ты беспокоишься о своем отце. Друг твоего отца скоро будет здесь и поддержит тебя в тяжелую минуту. Он уже едет сюда и прибудет с одним из первых военных кораблей. Но я должен тебе кое-что напомнить. Ты вырос в Интергале. И наверняка должен знать, что мы не обходимся со своими людьми неоправданно жестоко...

Он повернулся к Яне, ища у нее поддержки, но та не сказала ни слова. Тех мятежников из Бремпорта в свое время допросили. И выяснилось, что они тоже когда-то были людьми Интергала.

Шинид дипломатично сказала:

— Это все потому, капитан Фиске, что все мы здесь слишком тесно связаны друг с другом. Люди будут очень беспокоиться за Сигги и Брит — и тем более после того, что случилось, с Лавиллой. Я не говорю, что в этом несчастье повинна Компания, но вы ведь сами знаете — мы, местные, привыкли здесь к совсем другому воздуху, чем тот, что у вас на кораблях и на станциях. У нас воздух чистый, свежий, хоть и холодный. Это совсем не то, чем дышат на кораблях с их бесконечной рециркуляцией.

— Я рад, что вам так нравится здешний воздух, — сказал Торкель, иронично приподняв бровь. — Компания позаботилась обо всех удобствах этой планеты.

— Послушайте, уважаемый! Нам нужно, чтобы наши люди вернулись обратно на планету, — сказал Шон тоном, не терпящим возражений, и Яна поняла, что он до сих пор не знает, кто такой Торкель. — Четыре поколения моей семьи занимались приспособлением животных, которые здесь обитают, к специфическим условиям этой планеты. И, между нами говоря, очень многое из того, что здесь есть, вовсе не заслуга Компании. Трудности с адаптацией у наших людей...

— А кто вы, собственно, такой? — вежливо прервал его Торкель, но в его голосе чувствовалось раздражение — как и в голосе Шона Шонгили. Мужчины стояли в противоположных углах комнаты, друг напротив друга, в одинаковых позах — расставив ноги и опустив напряженные руки, словно два дуэлянта в боевых стойках.

И тут кошка, которая лежала на середине стола и вылизывалась, внезапно соскочила на пол, подбежала к двери и требовательно мяукнула. Яна пошла открывать дверь. Она прошла между мужчинами и, когда возвращалась обратно, увидела, что оба они как-то вдруг расслабились и даже не смотрят один на другого, и позы их больше не напоминают боевые стойки. Яна быстро встала между ними и сделала обоим знак подойти поближе.

— Капитан Торкель Фиске, из рода инженеров-терраформистов Фиске, это — Шон Шонгили, из рода генных инженеров Шонгили, — быстро представила она их друг другу, немного официально, как на вечере знакомств, которые обычно устраивают для новых офицеров. — Может, вы, ребята, лучше разойдетесь по разным углам и представите свои блестящие рекомендации?

Сперва они ее, кажется, даже не услышали, потом Торкель вдруг мягко улыбнулся Яне и нежно пожал ее плечо.

— Ты, Яна, наверное, стараешься разрядить обстановку... Господи, как я мог упустить это из виду! Шонгили, я искренне рад, что встретил вас здесь. Прошу меня простить, если я держался немного грубовато, но все мы были просто потрясены внезапной смертью той бедной женщины, которая проявила столько находчивости и выносливости, спасая Диего и его отца.

— Наверное, я смогу помочь, Торкель, — снова вмешалась Яна. — Дай мне просмотреть результаты вскрытия, когда вы его получите. И, пожалуйста, поверь — я тоже считаю, что в настоящее время накопилось уже достаточно доказательств тому, что Сурс — это не совсем то, что собиралась сделать из нее Компания. И, возможно, Шон прав насчет неудачной адаптации.