На Яне была парка форменного образца, но она вдобавок еще и расстегнула ее, чтобы был виден мундир с офицерскими нашивками. Когда снегоход проезжал мимо контрольного поста у ворот, охранник откозырял Яне и кивнул Банике, предъявившей свои документы. Будка охраны представляла собой маленький сборный домик из синтетического материала бледных, пастельных тонов. Освещалась территория базы очень хорошо. Яна даже удивилась про себя, что этого света не видно из поселка, который находился не так уж далеко отсюда. Все строения на базе были окрашены в пастельные цвета: бледно-розовый, светло-зеленый, желтоватый. Но все эти бледные оттенки меркли на фоне вездесущего тускло-серого цвета. Приземистые, угловатые здания казались отвратительными наростами на заснеженной равнине. Они располагались ровными рядами, между которыми свирепо завывал ледяной полярный ветер. Позади приземистых домов неуклюже возвышались заброшенные, неухоженные каркасы пусковых ракетных установок. Башни пусковых установок жалко раскачивались на ветру, словно задранные вверх, конвульсивно подергивающиеся ноги умирающих насекомых.

Банни повела снегоход к зданию, ничем не отличавшемуся от прочих, кроме вывески с надписью “С-1000”.

— Здесь ждет мой пассажир, — проговорила девочка сквозь сжатые зубы, останавливая машину.

Она открыла дверцу, выпрыгнула из кабины, обежала вокруг снегохода, распахнула дверь перед Яной и сказала с преувеличенно подобострастной улыбкой:

— Огромное вам спасибо за протекцию, мадам! Не забудьте, пожалуйста, попросить, чтобы послали за Рурк, когда вы соберетесь ехать обратно в поселок!

— Смотри не перестарайся, — тихо, сквозь зубы, сказала ей Яна и добавила уже громче:

— Скажи-ка, Рурк, где здесь находятся госпиталь и отделение связи?

Пассажир Баники, одетый в стандартную форменную парку, закутанный шарфом до самых глаз, обошел снегоход, присмотрелся к Яне и вдруг спросил:

— Майор Мэддок? Янаба Мэддок?

Донельзя удивленная тем, что ее узнали, едва она приехала на базу, Яна медленно сосчитала до трех и обернулась к заговорившему с ней человеку. Приподняв мгновенно покрывшиеся инеем брови, Яна сказала:

— Да, это я.

Мужчина в форменной парке тотчас подскочил к Яне и заключил ее в объятия, крепко прижав к груди.

— Яна, я думал, что никогда больше тебя не увижу! Когда я узнал, что ты была тогда в Бремпорте... — Он быстро сбросил с головы капюшон и лихорадочно старался раскрутить свой шарф.

— Как говорится, слухи о моей смерти оказались несколько преувеличенными, — сказала Яна. Мужчина уже успел освободиться от шарфа, скрывавшего лицо, и взору Яны предстали лучистые карие глаза и бронзовые волосы, более длинные, чем полагалось носить офицерам. Яна прекрасно помнила эти глаза и эти волосы — еще с тех времен, когда летала в экспедиции на исследовательских кораблях. — Торкель! Быть не может!

— Вот уж воистину — мир тесен! — Это была ужасно древняя, но оттого не менее справедливая поговорка космолетчиков.

— Но что ты делаешь на Сурсе? — недоумевала Яна.

— Я и сам никак не мог этого понять, пока не встретил тебя. Могу я предложить тебя чашечку кофе?

— Сэр... — напомнила о себе Баника.

— Я думаю, это событие стоит того, чтобы... Ах, Рурк, глуши свой мотор. Погуляй пока. Надеюсь, тебе не будет здесь скучно.

— Слушаюсь, капитан, — ответила Банни. А потом сказала довольно нахально, чем очень удивила Яну:

— Сэр, а можно мне увидеться с Диего? То есть, я просто подумала...

— Неплохая идея, — отозвался Торкель. — Общество симпатичной девицы примерно его возраста — как раз то, что нужно. Может, он немного взбодрится. Строение десять-дробь-шесть. Если кто-нибудь станет расспрашивать, что ты здесь делаешь, — скажешь, я разрешил.

Яна ничуть не удивилась тому, что Торкель Фиске, хоть и носил всего лишь капитанский чин, пользовался при этом весьма широкими полномочиями. Немногие — и она в том числе — знали, что воинское звание имеет мало общего с истинными властью и значением Торкеля в Компании. Его семья разработала программу терраформирования, которую Интергал использовал для создания колоний на планетах типа Сурса, и отец Торкеля постоянно заседал в совете директоров Компании. Сам Фиске был очень толковым офицером, но задержался в капитанском звании на такой долгий срок, за который вполне мог бы уже стать генералом. А все потому, что генералы в силу своего положения обычно далеко не так хорошо осведомлены во всех подробностях текущих дел, как капитаны. Яне никто этого не рассказывал, она сама выяснила это из обрывков разговоров на кораблях и кое-каких мимолетных замечаний самого Фиске.

Как же приятно было посидеть в маленьком уютном баре, за чашкой горячего, дымящегося кофе с питательными плитками! Яна и Торкель сняли капюшоны, шарфы и шапки, но верхнюю одежду не стали даже расстегивать — в баре было не очень-то тепло. Торкель внимательно рассматривал лицо Яны, словно припоминая знакомые черты.

— Да, это в самом деле ты. Невозможно описать, что я почувствовал, когда услышал о Бремпорте и узнал, что ты в тот день была там... Мне хотелось убить этих мятежников собственными руками.

— Это ощущение мне знакомо, — сухо заметила Яна.

— Ты прекрасно выглядишь. Наверное, даже лучше, чем во время нашей последней встречи.

— Неужели? Просто поразительно, что отравляющий газ может сотворить с женской фигурой. Я сильно потеряла в весе и вряд ли скоро наберу свои килограммы снова, пытаясь... — Она хотела сказать: “...пытаясь научиться не сжигать свою еду”, но Торкель перебил ее. Он наклонился к ней и, глядя в глаза, сказал:

— Нет, я не об этом. Ты стала более спокойной, не такой замкнутой, как когда-то. Я полагаю, это потому, что тогда мы встретились с тобой слишком скоро после гибели твоего мужа...

— Или слишком скоро после твоего развода с женой, — напомнила ему Яна. К тому времени, когда Яну перевели на другой корабль, Торкель пользовался поразительным успехом у всех поголовно женщин корабельной команды. Впрочем, с Яной он никогда не заигрывал, но всегда держался очень любезно, уважал ее как старшего офицера и был настолько дружелюбен, насколько она могла ему позволить. Однако, хоть Яна и стала теперь менее замкнутой, как верно подметил Top-кель, она еще и научилась гораздо лучше скрывать свои чувства — иначе на нее свалилось бы гораздо больше всяческих неприятностей, чем она когда-то могла себе вообразить.

— Что привело тебя на эту планету, Торкель? — спросила Яна, решив, что пора переводить разговор на более насущные вопросы.

— Я здесь нечто вроде особого уполномоченного по улаживанию конфликтов, — сказал Фиске. — Никто в точности не знает, что здесь на самом деле происходит. Месторождения минералов, которые мы засекли из космоса, на поверхности планеты никак не обнаруживаются. Исследовательские партии исчезают бесследно.

Множатся незарегистрированные виды животных. Не так уж мало, верно? Компания направила меня сюда для прояснения ситуации. Я подумал — возможно, у тебя тоже задание, подобное моему? Тогда мы снова могли бы работать вместе...

— В общем-то, мы занимаемся одним делом, только моя миссия более засекречена, — сказала Яна. — Я живу в поселке.

— Среди местных? Тебе, наверное, приходится нелегко. Жизнь здесь сурова. Ты сильно пострадала в Бремпорте?

— Я вышла в отставку по инвалидности, но понемногу выздоравливаю, — сказала Яна и только сейчас поняла, что это так и есть. Ее больше не мучили боли в груди, и приступы кашля случались все реже и реже — благодаря эликсиру Клодах. — Все равно, Торкель, я очень рада, что встретила тебя. Джианкарло ведет себя.., немного неразумно.

— Я уже обратил на это внимание. Он был неоправданно груб с одной местной женщиной.

— Кстати, как ты полагаешь, что ее ожидает?

— Ее и остальных, по-видимому, отправят с планеты для дальнейшего расследования. Все, что эти люди рассказывают, пока нисколько не приблизило нас к решению проблемы, Яна. За последние десять лет мы послали сюда полсотни исследовательских партий, и это всего лишь второй случай, когда хоть кому-то из их участников удалось остаться в живых.