Оценивая значение наступления советских войск на Среднем Дону, английский журналист А Верт в книге “Россия в войне 1941–1945 гг.” писал:

“Быстро продвинувшись в район среднего течения Дона и далее на Запад — на этот раз при значительной поддержке с воздуха (за первые несколько дней наступления советские самолеты совершили четыре тысячи боевых вылетов), — они разгромили остатки 3-й румынской армии, 8-й итальянской армии и вышибли с занимаемых позиций тормосинскую ударную группу немецких войск, которая намеревалась осуществить прорыв к Сталинграду одновременно с наступлением котельниковской группы”.[7]

Среднедонская операция во всех отношениях оказалась не из легких. Перед нами был сильный противник. На полях бушевали метели, по дорогам было трудно проехать. Зимняя погода с низкой облачностью и частыми туманами затрудняла для авиации выполнение боевых задач. К тому же многие авиаполки находились тогда в стесненных условиях базирования.

Помнится, неподалеку от Калача-Воронежского дислоцировалась 205-я истребительная дивизия. Один из полков, которым командовал подполковник Зайченко, располагался в степи, в десяти километрах от ближайшего населенного пункта. Часть и обеспечивавшая ее комендатура могли использовать только “жилой фонд” совхозной фермы, состоявший из двух домиков и скотного двора. В одном доме размещались кухня и столовая, в другом — летный состав и штаб. Что и говорить, удобств мало, однако, несмотря на все трудности, советские летчики совершали по два-три боевых вылета и отважно разили врага.

Мне предоставилась возможность самому убедиться в высокой эффективности ударов авиации. Однажды я вместе с несколькими офицерами ехал на машине к командующему 1-й гвардейской армией генералу В. И. Кузнецову. Неподалеку от Миллерово мы увидели впечатляющую картину. Это было огромное кладбище вражеской боевой техники. На заснеженных полях всюду чернели остовы подбитых танков, бронемашин. На узенькой полузанесенной дороге недвижно стояла огромная автоколонна. Во многих кузовах застыли, как на остановившемся кинокадре, аккуратные ряды солдат: они были убиты и замерзли в машинах. Смерть, которую фашисты несли советскому народу, косила их самих, свершая справедливое возмездие.

Тридцать шесть тысяч самолето-вылетов совершили летчики 8, 16-й и 17-й воздушных армий за время контрнаступления. Прав оказался Г. А. Ворожейкин, когда напутствовал меня осенью в Главном штабе ВВС. Превосходство в самолетах, а значит, и в воздухе впервые за всю войну оказалось на нашей стороне.

Прошли времена, когда в небе, опаленном дымом пожарищ, ноющий, прерывистый гул “юнкерсов” заглушал рокот наших самолетов. Прошли безвозвратно!

Фашистская авиация понесла невосполнимые потери. Вот что пишет по этому поводу бывший офицер генерального штаба немецких ВВС Греффрат: “Немецкие ВВС понесли во время действий под Сталинградом большие потери. За период с 19 ноября по 31 декабря 1942 года немцы лишились около трех тысяч самолетов. В это число входят не только сбитые самолеты, но и захваченные русскими на аэродромах. Было потеряно огромное количество боеприпасов, а также много техники и прочего имущества”.[8]

В результате длительной и ожесточенной борьбы с немецко-фашистской авиацией советские Военно-Воздушные Силы добились преимущества в воздухе. Этим было положено начало завоеванию стратегического господства в воздухе на всем советско-германском фронте.

Силы фашистских войск, находившихся в котле, таяли. Наши войска в январе начали решительный штурм окруженной группировки. 2 февраля 1943 года бои в районе Сталинграда закончились. Красная Армия одержала блестящую победу, завершив разгром трехсоттысячной окруженной армии.

Победа советской авиации в битве на Волге — результат неуклонного роста советской экономики и авиационной промышленности, самоотверженного труда наших трудящихся в тылу.

Наш успех явился результатом высокого морального духа личного состава авиации. Советские летчики, штурманы, техники, мотористы, оружейники показали свою беспредельную преданность Коммунистической партии, Советскому правительству и нашему народу.

За участие в битве на Волге почетное звание гвардейских впервые за время Великой Отечественной войны было присвоено девяти авиационным дивизиям. В боях на Волге и Дону родилась слава советских летчиков И. С. Полбина, В. Д. Лавриненкова, А. В. Алелюхина, Амет-Хан Султана, С. Д. Пруткова, Л. И. Беды, П. Я. Головачева, В. С. Ефремова, А. К. Рязанова, Г. И. Белицкого, И. Д. Антошкина и многих других.

Память о замечательных боевых делах советских летчиков в битве на Волге будет жить вечно.

В то время как Донской фронт уничтожал врага под Сталинградом, Юго-Западный фронт вместе с Воронежским и Южным фронтами продолжал продвигаться на запад. В феврале — марте наши войска вступили в ожесточенные бои с противником в районе Харькова. Схватки в небе носили упорный характер.

Во время боев под Харьковом потери авиации были с обеих сторон. Я прибыл в 294-ю истребительную дивизию. Меня встретил подполковник В. В. Сухорябов. Командир дивизии доложил причины невозвращения с боевого задания командира 183-го полка подполковника Александра Васильевича Хирного и командира эскадрильи младшего лейтенанта А. Н. Гришина.

Мне принесли их личные дела. Я листал аккуратно подшитые страницы, и перед глазами как бы ожили короткие, но прекрасные биографии отважных летчиков-истребителей. Как были похожи они на биографии сотен других авиаторов, сделавших немалый вклад в строительство советского Воздушного флота, прославивших Родину замечательными победами над врагом в годы Великой Отечественной войны!

А. В. Хирный родился в 1907 году в городе Харькове. Рос он в большой рабочей семье. Отец был истопником, мать — уборщицей. В тяжелые годы реакции и начавшейся первой мировой войны трудовой люд был обречен на голод и нищету. Чтобы прокормить семерых детей, отец и мать искали случайный заработок, и вечерами, а то и ночью он колол дрова, грузил вещи, а она убирала квартиры в домах богатеев.

Семья была дружная. Ребята все, как один, росли смышлеными, способными к учению. Одна беда: недоставало средств. И детям приходилось оставлять школу. Саше удалось окончить только три класса городской начальной школы. Двенадцатилетний паренек начал трудовую жизнь. Не до учебы тут было: шла гражданская война, Харьков захватили белогвардейцы.

С четырнадцати лет Саша Хирный работает по найму сначала учеником, затем чернорабочим, в семнадцать — грузчиком на элеваторе.

В тяжелом труде ковался характер будущего летчика. И хотя положение рабочего класса после Октября 1917 года существенно изменилось, в первые годы Советской власти трудящимся пришлось строить новую жизнь, преодолевая многие тяготы и лишения. Потом и мозолями завоевывали они право на светлое будущее.

Молодому рабочему очень хотелось продолжать учебу, приобрести хорошую квалификацию. Наконец его мечты стали сбываться. В 1926 году Александра приняли на завод “Свет шахтера”. Родным домом стал для него коллектив передового предприятия, богатого славными революционными и трудовыми традициями. Здесь он получил хорошую специальность, стал шлифовальщиком-инструментальщиком. Его приняли в комсомол, дали путевку на вечерний рабфак.

В 1931 году партия решила направить лучших коммунистов и комсомольцев в авиацию. Среди посланцев харьковской парторганизации был Александр Васильевич Хирный. Быстро пролетели полтора года учебы в школе пилотов. Инструкторы и преподаватели отмечали большое усердие курсанта Хирного, его незаурядные способности. С хорошими и отличными оценками завершил он теоретическое и практическое обучение.

В декабре 1933 года в одну из авиационных частей Киевского военного округа прибыло пополнение. Среди молодых летчиков-истребителей выделялся стройный, ясноглазый двадцатишестилетний пилот А. В. Хирный. Успехи молодого авиатора были скоро замечены командирами. В 1935 году он был выдвинут на должность инструктора техники пилотирования. На следующий год за успехи в боевой и политической подготовке Александр Васильевич был награжден орденом “Знак Почета”.