Странно, что бывавшие в четырехкомнатной квартире Щёлоковых на Кутузовском проспекте, на их даче в Горках-10 видели там хорошую современную мебель, множество книг, картин, которые Николай Анисимович собирал всю жизнь, но антикварные ценности в глаза там не бросались. Такое сокровище не могло затеряться — почти 250 тысяч рублей! Может быть, еще куда-то повезли антиквариат? Читаем дальше:
«Первоначально уникальные шкафчики из наборного дерева, картины, кресла, большая часть изделий из фарфора и серебра были поставлены на госдачу № 8 в Серебряном Бору…»
Госдача № 8 — это дом приемов МВД и одновременно гостиница для приезжающих в Москву руководителей милиции и очень высоких гостей. Министр там бывал только эпизодически.
«Некоторые антикварные ценности… на общую сумму 42 тысячи рублей были переданы непосредственно Щёлокову и хранились у него в комнате отдыха при служебном кабинете…»
Ценностей помощники министра там никогда не видели, в основном — книги. А зачем ему антиквариат в комнате отдыха?
«В ноябре 1979 года по распоряжению Щёлокова Н. А. все указанные ценности с дачи и из комнаты отдыха перевезены на служебную квартиру на улице Герцена».
И так далее. «Квартира Щёлокова» со временем станет очень широким понятием, вмещающим не только его дачу и квартиру на Кутузовском, но и кабинет, и дом приемов, и ведомственные квартиры, и, например, Центральный музей МВД СССР.
А как вообще могли куда-то повезти вещественные доказательства по уголовному делу? Возможно ли такое в принципе? Любой профессиональный следователь скажет: невозможно. В 1983–1984 годах Щёлокову не будут задавать вопросов об этом эпизоде. Хотя слухи о том, что министр якобы присваивал какие-то вещдоки, широко распространялись…
Из книги воспоминаний Е. И. Чазова «Здоровье и власть», изданной в 1992 году, стало известно, что в узком кругу председатель КГБ аттестовал своего младшего соседа не иначе как «жуликом» и «проходимцем». Сомневаться в словах академика и главы кремлевской медицины трудно: в какой-то момент он стал для своего могущественного пациента, замурованного в больничной палате, больше, чем духовником. Несколько смущает только категоричность свидетельства. Неужели Юрий Владимирович был настолько ослеплен аппаратной борьбой, что вообще не замечал того позитивного, что происходило в МВД при Щёлокове? По-видимому, так. Трудно представить, чтобы Андропов с похвалой отзывался, скажем, об усилиях младших соседей по созданию института профилактики преступлений, еще труднее — о мерах по гуманизации наказания. Гигантская профилактическая, образовательная, воспитательная работа, проходившая в то время в МВД, остается вне внимания главы КГБ. Неудивительно — ведь сам Андропов никогда не занимался ничем подобным. Министра Щёлокова он оценивает только с позиций «жулик — не жулик», «интригует — не интригует», «жалуется Брежневу — не жалуется Брежневу». Лишь в конце жизни Юрий Владимирович сам столкнется с необходимостью предложить обществу позитивную программу. И — не предложит.
Глава пятнадцатая
ПРОТИВ МАФИИ
Милиционеры и чекисты не только конкурировали между собой, но и взаимодействовали.
Специфические составы преступлений, по которым работал КГБ — экономические, контрабанда, валютные операции, незаконный оборот антиквариата. В этих сферах без помощи милицейских сыщиков, обладавших широкой и разнообразной агентурой, чекистам обойтись было сложно (с бомжами, алкоголиками, дворниками контрразведчики, как правило, не общались, их агенты — директора магазинов, антиквары — «белая кость»). КГБ имел минимум дел, реализованных исключительно собственными силами. А милицейские оперативники обычно обращались к «соседям» при необходимости установить «прослушку» или провести негласный обыск — чекисты, в отличие от сотрудников МВД, имели право проводить такие мероприятия. При работе по конкретным делам у оперативников двух ведомств конфликтов обычно не возникало. Сыщик Дмитрий Медведев говорит, что он находил полную поддержку и у начальника 2-го главка КГБ (контрразведка) генерала Григоренко. Конфликтовало высокое начальство, те, кто боролся за право «первого стука», докладывал партийному руководству.
О раскрытии преступлений в сфере оборота антиквариата мы поговорим в следующей главе. А пока — еще несколько замечаний на важную тему. Речь — о борьбе с «коррупцией» (термина тогда такого не было) при позднем Брежневе, о том, какую роль при этом, на фоне известных достижений Генеральной прокуратуры и органов госбезопасности, играли милиция и сам министр внутренних дел Щёлоков, если они, конечно, эту роль играли.
Генерал-полковник госбезопасности Алидин в знакомой уже манере, не утруждая себя доказательствами, утверждает — ни больше ни меньше: руководство МВД при Щёлокове сопротивлялось любым действиям органов госбезопасности, направленным на то, чтобы изобличить высокопоставленных чиновников в коррупции, взяточничестве, хищениях государственной собственности. Любым! Приведем точную цитату из книги «Государственная безопасность и время»:
«Примерно с середины 70-х годов к нам в Управление (по Москве и Московской области — С. К.) стали поступать тревожные сигналы о фактах коррупции, взяточничества, расхищения государственной собственности. Этими проблемами занималось Министерство внутренних дел, но в ту пору нам уже стало ясно, что его подразделения с подобными видами преступлений явно не справляются. Между тем число их росло, и эти опасные для общества явления приобретали политический оттенок. Понятно, что органы государственной безопасности не могли, да и не имели права проходить мимо подобных явлений… В ЦК партии откровенно не поддерживали действий органов государственной безопасности по привлечению к уголовной ответственности работников руководящего звена, стремясь, что называется, не выносить сор из избы. Такую же позицию заняло и руководство МВД СССР. Оно сопротивлялось любым действиям, проводимым на этом направлении. Сложность состояла еще и в том, что Леонид Ильич Брежнев находился в самых близких отношениях с министром МВД Н. А. Щёлоковым, а первый заместитель министра Ю. М. Чурбанов был его зятем.
Зная, что в этой борьбе я занимаю принципиальную позицию, кое-кто из руководящих работников Москвы частенько намекал мне:
— Смотри, Виктор Иванович, так и шею сломаешь.
Но я был уверен в своей правоте, а уверенности мне придавала твердая поддержка Ю. В. Андропова».
Придумали же товарищи высокопоставленные чекисты «страшилку»: Щёлоков. И Чурбанова туда же — «до кучи». Только «первый зять» был к Юрию Владимировичу как бы не ближе, чем к своему министру. По вполне достоверной информации, Андропов обещал Чурбанову поддержать его кандидатуру на должность главы МВД, если Щёлоков уйдет на повышение, как ожидалось. И поддержал бы… при жизни Брежнева. Но и после смерти Леонида Ильича его преемник «зятя» не тронул, тот продолжал трудиться на прежнем месте. Виктор Иванович Алидин, напомним, занял свой пост в 1971 году и оставался на нем 15 благополучных лет, не ломая шеи. Автора мемуаров, что называется, «понесло»…
Спрашивается, кто же тогда раскрывал резонансные дела конца 1970-х — начала 1980-х? Ведь без оперативной поддержки органов внутренних дел ни прокуратура, ни Комитет государственной безопасности ничего бы сделать не смогли. Если не вызывала доверия местная милиция, то действовали оперативно-следственные бригады из Центра.
А вот пример попытки МВД самостоятельно нанести удар по коррупции достаточно серьезного уровня. Обратимся к книге Е. Сергеева «Теневики» (М., 2000). В конце 1970-х, рассказывает автор, управление БХСС проводило операцию в Узбекистане под руководством старшего инспектора по особо важным делам А. Н. Мусияченко. В республику якобы для поиска опасного маньяка из Москвы отправилась большая группа оперативников. Затем под легендой — «для изучения передового опыта» — две бригады ревизоров. Были возбуждены уголовные дела на предприятиях местной промышленности. Замах был нешуточным:
