Это было щедрое предложение. Однако Соррель поставила условие: Саксену позволят остаться в Карембоше. Разумеется, в саму Академию вход мужчинам был запрещён, но карембош — это не только Академия. Клук ухаживал за животными, выполнял мелкие поручения. Спал он на сеновале, есть старался в одиночестве, в одном из маленьких двориков, что во множестве окружали главное здание.

Ксантия снова посмотрела вслед Элиссе. Если бы не её упорство, эта златовласка так и сидела бы в своей раковине. Может быть, Саксен помог своей богине сохранить рассудок… Но никто иная, как она, Ксантия, вернула ей присутствие духа. Теперь, пять лет спустя, трудно поверить, что это все то же робкое создание. Лишь иногда напоминают о себе шрамы, которые остались у неё в душе. Так, Элисса отказывалась говорить о своём прошлом, а при одном имени Инквизитора Гота застывала, словно превращалась в статую.

— Мне надо закончить работу в архивах, Ксантия.

Всё-таки ответила! В любом случае, Ксантия не собиралась так легко отпускать свою жертву. Тем более, когда вокруг столько зрителей — молодых послушниц, на которых следует произвести впечатление.

— Элисса, у тебя с головой всё в порядке? Ты слышала, что говорила Старейшина Мей? Со дня на день здесь будет гость из Тала. И не королева Найрия — ты слышала? Она заболела, поэтому не приедет. И король тоже не приедет, а он такой милый…

— Если честно, меня это не интересует, — ответила Элисса.

Ксантия пихнула в бок одну из своих подружек.

— Ах, какие мы правильные. Нам же запрещено касаться мужчин… Но мы все равно созданы из плоти и крови. И нам никто не помешает испытывать…

Она замолчала, подыскивая подходящее выражение, но пауза получилась весьма выразительной.

— … плотское влечение.

Последние слова Ксантия произнесла с совершенно неописуемой миной, к вящему восторгу зрительниц. Девушки хором рассмеялись.

Элисса сделала над собой усилие. Она не хотела читать мораль или изображать снисходительность, однако последнее время в разговоре с Ксантией неизменно чувствовала себя Хорошей Девочкой.

— Ты играешь с огнём и знаешь это. Зачем мучиться из-за того, чем тебе никогда не позволят насладиться?

Ксантия сделала вид, что пропустила замечание мимо ушей. Она улыбнулась своим подружкам, и Элисса словно увидела прежнюю, некогда обожаемую Ксантию.

— Обычно к нам присылают старого лекаря, из которого уже песочек сыпется. Но я знаю, что на этот раз приедет не он. Я выясняла. Так что… Только представь: молодой, высокий, красивый до безумия… Ах! — Ксантия закатила глаза.

— Или толстый коротышка, которому хорошо за тридцати — фыркнула одна из послушниц. — У которого одышка и изо рта плохо пахнет.

На этот раз Элисса не выдержала и улыбнулась. В любом случае, надо уходить. Если Ксантия решила её задеть, то непременно добьётся своего. Так что лучше не дожидаться.

Ксантия трагически скрестила руки на груди.

— О нет. Только не в этот раз. Я отказываюсь в это верить.

— А о чём вообще разговор? — спросила другая девушка.

— Да о том, что нам всего раз в десять лет выпадает возможность потанцевать с мужчинами, глупенькая! На время празднеств мы получаем послабление! А наша Элисса…

«Ну вот, начинается».

— … такая красотка, что перед ней никто не сможет устоять. Элисса с презрением посмотрела на Ксантию.

— Думай побольше о работе, а о мужчинах поменьше. Или ты забыла, кто мы такие?

Она тут же пожалела о том, что сказала.

— Как я могу об этом забыть, Элисса? Мне жаль, что меня вообще сюда привезли. Лучше бы я попытала счастья и померилась силами с Инквизитором Готом!

Элисса всегда следила за своим лицом. Но сейчас Ксантия увидела, как оно становится ледяным — прежде, чем её золотоволосая подруга развернулась и скрылась в коридоре. Ксантия пожала плечами. Отлично. Ей всё-таки удалось поддеть эту гордячку.

У Ксантии были все основания считать себя пленницей. Она не боялась Гота, хотя знала, что сделали инквизиторы с её собственной матерью, которая была Чувствующей. Найти бы этих деревенских доброхотов, которые передали её, Ксантию, в руки Старейшин Академии… Ох, она соберёт все крохи своих сил и разделается с ними! Этот гнев до сих пор кипел в её сердце. Здесь, в Академии, всё было ненавистно — и эти показное благочестие, и строгие порядки, и отношение к мужчинам, противное человеческой природе… и прежде всего — невозможность пользоваться своим даром. В отличие от большинства женщин Ксантия оказалась в Карембоше не по доброй воле. Девушка знала, что гораздо сильнее матера и будь у неё выбор, предпочла бы свободу.

Она коснулась архалитового диска, который блестел у неё на переносице. Только бы от него избавиться… Но как? Ксантия постоянно ломала над этим голову, но всё без толку. Чего она только не пробовала! Порой она, как маленькая девочка яростно, до крови раздирала кожу ногтями, пытаясь содрать ненавистный камень. И каждый раз Старейшины торжественно напоминали ей, что архалит прикрепляется лишь ко лбу Чувствующих и остаётся там навечно.

— Нет в Королевстве ни грубой силы, ни волшебства, что поможет снять этот камень, дитя моё, — твердила Старейшина Айрис. — Считай его частью себя.

Но Ксантия не могла так считать. Она не желала быть послушницей, и со временем это превратилось в навязчивую идею.

Однако двенадцать месяцев назад умерла Хелен, и вскоре весь монастырь узнал, что новую Старейшину выберут из числа старших послушниц. Ксантия не верила своим ушам. Она провела в Академии семнадцать зим, и ни разу за это время здесь не выбирали Старейшин. Да, это её шанс. Наконец-то она сможет сбросить оковы. Наконец-то сможет добиться хоть какого-то подобия свободы, положения, власти… А может быть, даже права путешествовать по Королевству.

Ксантия грезила наяву. Она — Главная Старейшина… Да, вот к чему стоит стремиться. Эта мысль настолько захватила её, что ни о чём другом думать было просто невозможно. Вскоре девушка убедила себя, что подходит на этот пост лучше, чем кто бы то ни было. Она провела в Академии дольше остальных послушниц, она очень умна — это признавали даже её недруги. А главное, она выбрала для исследований тему, за которую никто не желал браться. Ксантия изучала Тёмное Искусство. Это была её вотчина. Никто так не разбирался в природе этих сил, никто не знал их историю так хорошо, как Ксантия. Её заметки о Тёмном Искусстве успели прославиться едва ли не на все Королевство.

И вдруг… Это было как гром среди ясного неба — в буквальном смысле слова. Однажды, солнечным весенним утром, Ксантия решила пройти через сад, вместо того, чтобы обойти его. Здесь она случайно услышала, как две самые уважаемые Старейшины обсуждают каждую из четырёх девушек, которых прочили на пост Старейшины. К отчаянию Ксантии, обе собеседницы решительно поддерживали Элиссу. Ксантия знала, какой вес их голоса имеют в Круге Старейшин. Если они проголосуют за Элиссу, её шансы значительно сократятся. А Главная Старейшина в восторге от Элиссы, и это куда хуже.

Этого было достаточно, чтобы к концу весны Ксантия превратилась из лучшей подруги Элиссы в её самую яростную противницу. Сначала это проявлялось в приступах дурного настроения, однако Элисса, неизменно терпимая, мирилась с ними. Но к началу лета трещина между ними стала глубже. Казалось, Ксантию раздражало всё, что напоминало об их прежней дружбе.

В последнее время Ксантия стала действовать по-другому: она старалась выставить свою соперницу перед остальными послушницами в неприглядном свете. Пока из этого ничего не вышло: к Элиссе как будто не липла никакая грязь. И лишь однажды её терпение лопнуло. Она обвинила Ксантию в обмане, клевете… и узнала, что страдает мнительностью и болезненным самомнением.

В этот миг Элисса поняла, что их дружбе пришёл конец. С этим оставалось лишь смириться. Вот уже три месяца она старалась пореже сталкиваться с бывшей подругой, а при встрече держалась холодно и вежливо. Ксантия же пользовалась любой возможностью, чтобы задеть её.