— Хорошо! Держись! Сейчас мы тебя запеленгуем, не выключай рацию — помощь идет!

Я слышу, как капитан на повышенных тонах разговаривает с офицерами охраны и после крики: «Быстро! Быстро! Вниз на последний уровень!»

Я включаю лазерный прицел — он вместе с моими нервами танцует в тряске по стенам этой странной катакомбы. И вот я наконец вижу их.

21. Впереди один силуэт — парень с пистолетом, но без ПНВ, сажусь на колено и делаю один выстрел ему в грудь. Он падает. Второй, идущий за первым, тоже без ПНВ, но с «калашом», начинает обрабатывать закуток, в котором я нахожусь, длинными очередями. Пришлось лечь. Еще два выстрела — и парень с «калашом» падает. Но за углом коридора, уходящего куда-то в дальнейшее подземное пространство Ватикана, он высунулся — я вижу еще одного человека, уже с «Абаканом». Под стволом — ножки. Вместо магазинов применяются пулеметные цинки. А еще… А еще у него есть ПНВ. Два горящих зеленым огня-глаза. Небольшой (я сказал, всего лишь небольшой) и непроизвольный выброс мочи в штаны. Ну, хоть не два горящих адским красным огнем глаза. Я охаю и начинаю стрелять в парня. Делаю два выстрела в дверь, хрена — она металлическая. Металлический лист под деревянной обшивкой.

— Тарасенка! Отойди в укрытие, — кричит капитан снаружи, — мы сейчас ее расхреначим! — и после, без паузы — взрыв.

Дверь сносит начисто, и она падает, конечно, на меня. Бьет по голове. Затем вбегают по двери, по мне, пятеро пехотинцев и светят фонариками в глубь коридора катакомбы. Кричу им, что здесь еще есть один парень с «Абаканом». Ребята один за другим кидают пять гранат и убегают, опять по мне. Гранаты с большой задержкой, поэтому я успеваю до взрывов выползти. Снаружи меня хватает за руки капитан:

— Ты как?

А потом гремят взрывы. Гранаты с толстой оболочкой, так что взрыв одной не ведет к детонации другой. Пять взрывов подряд. Перед тем, как ребята снесли дверь, видел, как за углом исчез силуэт сопротивленца с автоматом. По всему было видно, что он особо не спешил и не беспокоился.

Все кричат: кто это? Кто-то говорит, что сопротивленцы — партизаны. Я же, перекрикивая всех, кричу, чтобы мне сюда подали этого гребаного библиотекаря, он с сопротивленцами заодно. Пятнадцать рядовых начинают ломать все вкруг в поисках того парня. Но он, конечно, исчез.

22. Мы выбегаем на улицу на площадь. Прошу капитана разыскать — «но не один иди, со своими ребятами» — книгу. Сам же разговариваю с офицером охраны, прошу связь с ГРУ наших войск в Риме. Через полчаса связь есть. Генерал-командующий успокаивает меня, говорит спокойно так, кстати, что в дом по адресу родственников парнишки уже выехали пять «хаммеров» с нашей пехотой, дал мне адрес и сказал, что я могу взять с собой еще у охраны пехоты этак человек десять и отправиться.

— Кстати, только что был на связи с Москвой, ваша паника меня прервала — баааааааальшой привет от Мирошниченко!

— Спасибо.

С собой из охраны я не беру никого, кроме своих сопровождающих.

— Вот адрес!

— Через полчаса будем!

И мы несемся по Риму, мигая мигалками и громко оглашая все вокруг сиреной.

23. Оказавшись на месте, успеваем застичь тот момент, как с воплями, ругаясь, ногами вышибая двери, наши парни — пехотинцы из ГРУ, фактически полевые разведчики — врываются в дом к родственникам священника-библиотекаря. Вокруг клубится прозрачными легкими розовыми облачками «успокоительный» газ. Все наши в противогазах. Мы надеваем противогазы тоже.

Комната за комнатой, комната за комнатой, испуганные лица и крики: «Вперед-вперед!» Странно, но пехотинцы не спрашивают меня, кто я такой и почему иду с ними впереди всех. Опрокинутая мебель и мои успокоительные речи в транслятор и просьбы сказать, где… этот… Патрик… (его имя, я вспомнил, было на бейджике, прикрепленном к рясе).

24. А он сидел в подвале и трясся от страха. Успокаиваю:

— Патрик, вы только дайте мне эту книгу, и все. Я обещаю вам, что не держу на вас зла и буду перед судом ходатайствовать о вас, чтобы вам скостили срок за сотрудничество с партизанами. Если же вы мне отдадите книгу, я скажу, что вы сотрудничали с русским комитетом — это весьма весомо на суде. Вам могут снять до пяти лет тюрьмы. Патрик, отдайте только мне эту книгу!

Патрик, подняв голову ко мне, еле сдерживая слезы и истерические всхлипы, попросил меня обещать ему лишь одно: не играть с черным крестом в его заманчивые сатанинские игры.

Книга 5864 у меня в руках. Пакую ее в особый контейнер. Пора домой.

Ребята-пехотинцы под руки выводят Патрика из дому Он закован в наручники. В самолете на Москву быстро набросал ходатайство о снижении суровости меры пресечения. Добрый я стал. А ведь они меня убить могли.

Realy.

01. В Москве день «добиваю» дома, но звонит Князев — узнать, как дела. Говорю, что все хорошо.

Читаю старые стихи, эпохи революции-реформации:

Мне начинает казаться, что после полугодовой тоски я постепенно начинаю «отходить» от Анны.

02. На следующий день с утра в своем сверхсекретном отделе с удивлением обнаруживаю, что у нас новый сотрудник! Князев представляет нас друг другу: вот, познакомьтесь. Ее зовут Света, и фамилия ее Тимофеева. Она недавно закончила с отличием военный институт связи. Теперь будет работать в нашем отделе по своему профилю. Я улыбаюсь.

— Можно мне в библиотеку?

— Ах да, кстати, вот вам, Роман Олегович, ваша книга, возьмите пожалуйста. Соврал одному человеку, что ее уничтожу на благо всего человечества, дабы соблазнов не было. — Но Князев смеется:

— Нет, дорогой вы мой! Я послал вас в эту командировку не для того лишь, чтобы вы эту книгу достали, а для того, чтобы вы после, достав книгу, ее еще и изучили. Отчет положите мне на стол через две недели.

Света, склонившись по делу над столом Князева, лучезарно улыбается.

— Ну, а теперь мне можно в библиотеку?

— Да хоть в отгул!

Пользуюсь. У него сегодня хорошее настроение.

По дороге к «нашему» метро спрашиваю старичка полковника Масленникова, ну, того, который все время в состоянии «к бою», чего это он так все время в защите ходит. Он мне отвечает, что он не в защите все время ходит, но сам на себе, на своей шкуре опробывает системы защиты от вампиров.

— Видите ли, я уж тридцать лет как в проекте, его то закрывают окончательно, то вновь открывают, но мы, из-за невнимательности к системе индивидуальной защиты, внутри проекта против вампиров, каждые эдак года полтора теряем человек по пятнадцать в различных экспедициях и экспериментах. — Я все понял.

Дома опять летаю на балконе. Но теперь уже совершенно трезвый и без пива. Пытаюсь закурить, но начинаю кашлять, бросаю сверху со своего этажа и зажигалку, и сигареты и плюю. Поворачиваясь назад, к двери, в окнах, в стекле балконной двери вместо своего отражения вижу ее. Она опять беззвучно губами мне говорит о том, что

Один

В темноте.

Мне уже привычно. И скучно. Когда температура 39,0, такой кайф, если при этом еще без соплей и без кашля! Но приходится также терпеть издержки, в моем случае — время от времени появление призрака. Впрочем, раньше она мне помогала. Может, и теперь вывезет?

03. А тем временем я сканирую страницы книги 5864. Тщательно переписываю текст на листки пронумерованной бумаги, печатаю текст в текстовом редакторе, отправляю на перевод, постоянно ношу рабочие записки старичку лингвисту и старичку переводчику — единственные старички, которые на меня не смотрят волками. И работа уже закипела.