Кроме того, по предложению А. Л. Ордин-Нащокина, было увеличено число почтовых станов. 3 июля 1668 г. новым указом о скорой гоньбе в Путивль учреждалась подстава на реке Суходрев в селе Недельном. Регулярная доставка корреспонденции позволила почти вдвое уменьшить число почтарей на линии. Теперь на каждом стане находилось по два пристава (в те годы и так именовали работников почты); из Конюшенного приказа им дали по четыре лошади [16].
До нас не дошло никаких сведений о посылке частных писем. Но есть все основания полагать, что такие отправления были. По Новоторговому уставу 1667 г. предписывалось греческим, валашским и молдавским купцам торговать своими товарами в Путивле, а в Москву не ездить. Сообщение о приезде купцов, о ценах и прочие сведения торгового характера пересылались в столицу частными лицами [17].
В начале 1669 г. Малороссийский приказ передается боярину Артамону Сергеевичу Матвееву. Это был выдающийся государственный деятель, человек высокой культуры и большого ума, отличавшийся широкой для своего времени образованностью. А. С. Матвеев знал несколько иностранных языков, его библиотека была крупнейшей в Москве. Сейчас редчайшие книги из этого собрания являются украшением государственных библиотек нашей страны. Матвеев, в отличие от Ордин-Нащокина, считал, что устремления России должны быть направлены не к Балтийскому морю, а на юг через украинские степи к Черноморскому побережью. Поэтому понятно, почему А. С. Матвеев столько внимания уделял украинским делам, в том числе и киевской почте. Одним из первых мероприятий, задуманных и осуществленных новым начальником Малороссийского приказа, было упорядочение работы киевской почты.
После воссоединения Украины с Россией русские воеводы, поставленные в некоторые украинские города, отсылали свои отписки гонцами в Путивль и оттуда их доставляли в столицу. Вся же корреспонденция гетмана и старшины войска Запорожского доставлялась в Москву специальными посыльными. Казаки ездили по нескольку человек и брали на каждом стане по 10, 20 или 30 лошадей, что пагубно отражалось на работе почты [18].
В 1669 г. русское правительство решает ограничить число гонцов, посылаемых от Запорожья в Москву. 6 марта в Глухове состоялось избрание нового гетмана. Им стал Демьян Многогрешный. Тогда же, по обычаю, был заключен договор между Москвой и Запорожским казачьим войском, получивший название «Глуховских статей». Текст договора был составлен А. С. Матвеевым. Три пункта этого соглашения посвящены пересылке гонцов и организации почты.
Казаки жаловались, что московские гонцы бесчинствуют на тракте: незванные заезжают в любой двор, берут лошадей сколько вздумается и потом бросают их на дороге без присмотра. Поэтому восьмая статья договора запрещала царским посыльным каким бы то ни было образом ущемлять вольности Запорожского войска и приносить ему ущерб. «Чтоб… гонцы во дворех казацких не становились, и подвод у сотников и у атаманов и у товарищев войсковых насильством не брали, а чтобы впредь дворы им отводили и подводы давали старшина городовая, а сами б они по полям и по дворам подвод не брали; а у кого что возьмут в подводы, и то б отпускали назад» [19].
Девятая статья ограничивала количество запорожских гонцов. Когда в Глухове происходило рассмотрение договора, то гетман Многогрешный и старшина настаивали, чтобы им все свои письма посылать прямо в Москву, минуя Путивль, и число гонцов не ограничивать. Царский посол Г. Г. Ромодановский говорил, что у стрельцов и ямщиков лошадей мало, а разгоны большие, и оттого в нужных делах получается задержка. Поэтому войско Запорожское должно свою корреспонденцию отсылать в Путивль. В том же случае, когда гетман и старшина будут писать царю о своих обидах, они могут отправлять гонцов прямо в столицу. Но таких посылок должно быть 2–3 в год. С грамотами должен ехать один человек, а если будет послан кто-нибудь из старшины, то он может взять с собой трех сопровождающих. Запорожцы все-таки добились, чтобы, кроме этих предложений, был оговорен соглашением случай, когда три «особы знатные» повезут грамоту царю, то им «по три человека с собою имети людей» [20]. На том и порешили.
Самая интересная статья Глуховского договора — десятая. В ней гетману предлагалось устроить в украинских городах почту по московскому образцу. Для гоньбы следовало нанять местных жителей. Жалование почтарям должны были платить по уговору. В чем состоял уговор и какова была плата за гоньбу — неизвестно. В глуховском договоре только указывались источники финансирования устройства почты: «вполы (половину) платить из поборов Малороссийских городов, а другую половину великий государь укажет дать из Путивльских или из Севских доходов, чтоб в тех подводах учинить помощь». Гетман и старшина обещали «сыскивать охотников» [21].
Но русское правительство не стало дожидаться, пока в Запорожском войске найдутся охотники для почтовой гоньбы. Уже в ходе обсуждения статей договора стало очевидным, что «черкасские жители» не испытывают ни малейшего желания идти работать на почту. И поэтому в мае 1669 г. киевскому воеводе Г. А. Козловскому был отправлен указ об устройстве почтовых подстав по украинским городам. Воевода отвечал, что «в Малороссийских городах подвод против договорных статей не дают». Он предложил де киевскому войту и бургомистрам купить для почтовой гоньбы десять лошадей и нанять проводников. А войт сказал, что в Киеве «для почты охочих людей нет, а на покупку лошадей они дают десять рублей» [22].
30 июня Москва ответила: «И как к вам ся наша грамота придет, и вы б велели купить для скорые гоньбы из нашей великого государя казны десять лошадей, а деньги, которые у мещан взяты на подводы, велели им отдать с роспискою» [23]. В почтари царь приказал набрать стрельцов и солдат. Почтовые станы предполагалось учредить в Нежине и Батурине.
К сожалению, в архивах не сохранился оригинал отписки воеводы Козловского об устройстве украинской почты. Копии и выписки из этого отчета дают только схему устройства почтовой гоньбы. Многие интересные детали остаются в тени.
В Киеве, Нежине и Батурине устроили специальные дворы для приема почты и содержания лошадей. На первых двух находилось по пяти стрельцов и солдат с десятью лошадьми. На батуринской станции поставили севских ямщиков.
Уже 14 августа 1669 г. в украинские города, в которых стояли русские гарнизоны, к воеводам были отправлены приказы пересылать корреспонденцию «через установленную почту на купленных лошадях. А нарочных гонцов ис Киева, кроме нужных дел, отнюдь к Москве не посылать, да и с нужными делами посылали бы вы стрельцов, а начальных людей не посылать» [24].
Почтарь из Киева доезжал до Нежина, здесь на почтовом дворе он под расписку сдавал корреспонденцию. Отметка «сколько каких листов и писем и котора числа» делалась в особой «записной тетради». 28 августа 1669 г. вышел указ, обязывавший записывать также имена почтальонов. Раз в полгода эти документы отсылались в Москву, по ним производился расчет с ямщиками [25].
Некоторые из этих «записных тетрадей» сохранились в делах Разрядного и Малороссийского приказов. По ним можно с точностью установить, как ходила почта в Киев в 1669–1674 гг. Для летнего и зимнего времени график гоньбы можно представить следующим образом.
Почта из Москвы уходила по вторникам ночью, когда все приказы кончали работу, чтобы накопившиеся за день бумаги тотчас же отослать, не откладывая на завтра. Обычное время отправления почтаря — 23 час.[36] На другой день в 21 час она прибывала в Калугу, в Волхов — в 10 часов четверга и в тот же день в 19 час. — в Карачев. В восемь утра следующего дня почтарь приезжал в Севск, в 3 час. в субботу — в Путивль, в 16 час. того же дня — в Батурин. В воскресенье в 2.00 почта приходила в Нежин и в 17 час. того же дня ее встречали в Киеве. В обратный путь почта отпускалась в среду [26].
Весь девятисотверстовый путь от Москвы до Киева при нормальных условиях гоньбы почта проходила за 114 час. Бывали отклонения в ту или иную сторону на 2–3 час. В распутицу случалось, что почта проходила свой путь вдвое дольше, но такие опоздания не ставились никому в вину. Курьезный эпизод произошел летом 1671 г. Почта, отправленная из Москвы 16 июля, за 72 час. (скорость выше средней) доскакала до Путивля (600 верст), оставшиеся 300 верст до Киева она ползла около 60 час. Из-за чего произошла задержка — неизвестно.
