Обычно раскладку общего количества подвод, положенного на уезд, производило само население. Выборные отправлялись в уездный город, где сборщики подвод объявляли, сколько транспортных средств должно быть поставлено на тракт. Здесь же решалось по скольку лошадей и телег обязано выставить каждое село или деревня. По какому принципу производилась разверстка повинности — неизвестно. Но иногда в точности разрабатывался весь план выполнения повинности в указном порядке.

В 1632 г. Москва и жители окрестных деревень должны были выставить полторы тысячи подвод. Для этого по указу город и уезд расписали на 14 участков, в каждый из которых был назначен сборщик с подьячим. Каждый из сборщиков получил соответствующую инструкцию, как ему обеспечить выполнение повинности. В Кремле, например, собирал подводы дворянин Внуков. По наказу ему вменялось взыскивать с 900 квадратных саженей по одной лошади с телегой и с возчиком. За лишнюю площадь он должен был брать деньги по 2 руб. за сажень. Ивану Засецкому, который собирал подводы в Деревянном городе, дали другой приказ. Ему надлежало взять с черных сотен торговых людей и с крестьян монастырских слобод по подводе с 10 дворов. «А верстать им (возчиков) в подводех меж себя самих». Тут же выясняются некоторые подробности выполнения повинности. «У которых людей дворы меньше указных 30 сажен длиннику, а поперечнику тож, а дробных 900 сажен. И им или двумя, или тремя, или пятми, и дополнивати малыми дворы и сводить дробные сажени (до нормы 900 сажен). А у которых людей дворы не велики, меньше указных 30 сажен, а доведется с них взять лошадь с телегою и с человеком с двух или с трех или с четырех и больше, и с тех людей лошади с телегами и с людьми имати, розвытя посаженно, с 30 сажен с длиннику и с 30 с поперечнику, кто с кем похочет дать лошадь с телегою и с человеком и чей двор с кем ближе» [61].

Какую заботу проявляли о людях! Соседи могли объединяться для выполнения повинности кто с кем захочет. Никто их не имел права притеснять. Писалось ведь в наказах: «посадским и уездным людем собираючи те подводы насильства не чинить, чтобы никому в подводах было не в тягость» [62]. Но не будем обольщаться раньше времени. Вспомним предписание собирать подводы без задержания с угрозой получить их с ответственного лица в случае проволочек.

Конечно, всякий сборщик подвод боялся ответственности, и если перелистать архивные дела о подводной повинности, то там можно найти описания картин правежей, не менее яркие, чем при взимании ямских денег.

Центральное ямское управление образовалось одновременно с возникновением скорой гоньбы. Первоначально ямское дело находилось в подчинении у казначеев великого князя. Упоминание об этом можно обнаружить в грамоте 1548 г. на Тотьму [63].

В аппарате казначея было несколько дьяков, некоторые из которых непосредственно занимались вопросами, связанными со скорой гоньбой. В первую очередь они вели дела судебного характера: решали споры среди ямщиков и жалобы последних на местное население. Казначеи и ямские дьяки утверждали выборы ямщиков, распределяли подводную повинность среди жителей городов и сел. Вместе с тем дьяки вели так называемые кормовые книги, в которых записывалось количество продуктов питания или денег, выдаваемых послам, посольским людям и гонцам. Хотя «корм» послам и гонцам выдавался различными ведомствами, размер его определялся прежними записями. Поэтому, когда отправляли из Москвы посольство или гонца, в указе по этому поводу писали: «А на корм им давати по ямской памяти». И только собрав соответствующие справки, проставляли величину корма в подорожной [63].

О ямской избе, как мы уже говорили, стало известно в 1550 г.: «Чтобы у тебя те прогонные деньги по той выписи, какова тебе дана из ямской избы были все собраны». Значит, уже в то время ямская изба была каким-то центральным управлением, регулировавшим сбор, прогонных (ямских) денег [64]. Через несколько лет, в 1567 г., из касимовской уставной грамоты узнаем еще об одной функции ямской избы: «да те свои отпуски присылать к дьякам в ямскую избу для справки ямских книг», т. е. этот орган вел учет всех посылок не только из Москвы, но и из других городов. В те же годы в документах можно было встретить название «дворовый ямской приказ», но что это за орган, каковы его функции — неизвестно. Он упоминается только в актах, относящихся к опричнине, в земских бумагах такого термина нет[19]. Из грамоты 1574 г. становится известно о новом централизованном органе, который занимался судом над ямщиками: «А слободчика (ямской приказчик) бы еси Гвоздя да старосту Окулку в шести рублях и в хлебе дать на поруки и учинить срок стать в Москве в Ямском приказе» [65]. Собственно термины ямская изба и Ямской приказ равнозначны. В те времена не было строго установлено название этого органа. Так, под годом 1578-м писалось ямская изба, 1579-м — приказ, а в 1583 — снова ямская изба.

По старинным документам подчинение Ямского приказа казначеям прослеживается только до 1579 г. Позднее он, возможно, выделился в самостоятельное учреждение[20]. Уже в 1604 г. Ямской приказ упоминается в источниках как совершенно независимое присутственное место. Им управляли свой судья и дьяки. В грамоте Бориса Годунова от 5 июня 1604 г. окольничему Михаилу Салтыкову и дьяку Сарычу Шестакову предписывается отдать распоряжение сборщикам, чтобы они готовили для Цесарева посла Логау по 200 подвод на каждом яме. Хотя в грамоте не сказано, что она адресована в Ямской приказ, но из ее содержания вытекает, что ни в какой другой административный орган она не могла быть направлена [67].

О работе Ямского приказа до первой четверти XVII в. сохранилось сравнительно немного данных, но из них видно, что его функции в конце периода значительно расширились по сравнению с тем, чем он занимался в середине XVI в. Теперь на него возлагались все заботы по устройству ямов. Следовательно, приказ посылал предписания воеводам, вел с ними дальнейшую переписку. Иногда приказом посылались стройщики для организации ямов. Правда, те же мероприятия осуществляли и другие приказы, но об этом мы поговорим потом. Центральное ямское управление выдавало подорожные, рассчитывалось с ямщиками за гоньбу, рассматривало челобитные, судило жителей ямских слобод не только во внутренних спорах, но и со сторонними людьми. В областях Ямской приказ представляли приказчики. Для проверки их работы на местах посылались из Москвы специальные ревизоры — ямские сборщики.

Ямских денег приказ в то время еще не собирал. Все необходимые средства он получал от органов, ведавших доходами государства. Примерно с 1595 г. Ямской приказ перестал давать справки о кормах послам. Это дело полностью перешло в посольский приказ.

Только из документов первой четверти XVII в. вытекает, что Ямской приказ являлся центральным почтовым учреждением России[21]. В грамоте 1613 г. говорилось: «а на ямех, где государь пошлет (гонцов), везде б были переменные лошади, а прогоны емлют из Большого приходу» [68]. Этот указ был издан после изгнания с русской земли польских шляхтичей и возможно был отзвуком какого-то недошедшего до нас документа.

Голштинский дипломат Адам Олеарий, живший в России с 1633 г. по 1639 г., писал, что Ямской приказ ведал всех царских гонщиков, выдавал подорожные и соответственно с ними прогоны. Эти показания не противоречат документам той поры. Кроме того, в его обязанности уже входили сбор ямских денег, счет ямского расхода и суд охотников во всех делах [25].

Не по всей России станы строились на средства Ямского приказа. В Сибири этим делом ведал сначала приказ Казанского дворца, а после его ликвидации — Сибирский приказ. На Севере ямы создавались в основном Новгородской четью. Полоцкий ям у польской границы ставили стройщики из приказа Великого княжества Литовского.