Стиснув зубы, чтобы случайно не выпустить вырывающееся злое отчаяние, кирати спустилась на пустую затхлую кухню. Ее до сих пор использовали, но запахи стояли неаппетитные, словно повар специально позволил чему-то сгнить и чему-то стухнуть.

Сжав в ладони свое пряслице, Фру перекинулась в Верею.

– Вот что значит хорошо кушать! – уважительно прокомментировал монстрик, когда она с удовольствием вытянулась в полный рост. Оглядевшись, Верея сняла платок со стоящей в стороне корзины и затолкала Ивара между яблок.

Дом был настолько пуст, что казался чужим. Верея спустилась по лестнице к черному ходу. Здесь на лавке всегда проводил ночь один из кирати, тот, что так странно храпел, будто его душили. Он любил вставать очень рано, выскакивал во двор, обливался водой из колодца и уходил встречать рассвет.

Сейчас на лавке сидела та безумная бродяжка. Сидела она неподвижно, словно спала с открытыми глазами, и все же, проходя мимо, Верея встретилась с нею взглядом и снова подивилась, насколько энергетикой та схожа с этой самой лавкой.

Идти знакомыми тропами оказалось восхитительно приятно, но шататься по поместью чисто из сентиментальных соображений было не в ее характере. Она точно знала, куда надо было идти, и, увы, это было не далеко. Путь шел в гору, вскоре он стал настолько крут, что пришлось карабкаться, но Верея прекрасно помнила расположение уступов, формировавших почти не заметную "лестницу", по которой она в пять минут поднялась наверх, протиснулась сквозь узкую трещину в скале и оказалась на берегу почти идеально круглого озера – Черный Глаз.

Местные сюда не лезли – только для магов, посторонним вход запрещен. Иногда молодежь, конечно, пыталась, забиралась и, ничего толком не увидев, только озеро и скалы с редкой растительностью, убиралась восвояси. После чего кто-нибудь из Лейтов устраивал страшный скандал "с метанием молний", и на пару десятков лет желающие разгадать "великую тайну" переводились.

Верея спустилась к озеру, разулась, отшвырнула сапоги в чахлые кусты, села на берегу и опустила ноги в воду. По всему периметру озера берег уходил вниз отвесно, глубоко, глубоко, очень глубоко. Держась за край скалы, девушка опустилась в воду, нашаривая ногами небольшой выступ-ступеньку. Ступенька все никак не находилась. И куда же она могла деться, эта каменная ерундовина? Перебирая руками, Верея продолжила поиски, и озеро смилостивилось, выплюнув выступ ей под ноги. Вдохнув, девушка отпустила руки. Плавала она не очень, но не как топор. Отталкиваясь от выступов, она все же опускалась все ниже и ниже, пока вместо скальной стены не почувствовала пустоту. Как могла быстро, она нырнула в проход, сделала несколько судорожных гребков, теперь снова вверх и смогла вздохнуть.

Пещера была не такой уж и большой, но и в ней чудовище не заставило себя искать. Человекообразное существо поджидало ее у воды. Она сразу поняла, что это оно, с энергетикой табуретки.

Верея выбралась из воды в нескольких шагах от него. С кухни она прихватила нож, тупой, но какой уж был. Она высвободила его и сжала рукоять. Оно не спешило нападать, пока они не взглянули друг другу в глаза. Оно узнало ее и атаковало, тихо, безразлично, словно не убить хотело, а пройти насквозь. Верея отбросила его от себя. Оно отлетело и шваркнулось о камень, чуть не переломившись пополам. Нож оно забрало с собой.

Она подошла поближе, раздумывая, что с ним делать дальше. Оно силилось отползти, корчилось от боли, оглядывалось на нее, хваталось за вонзившийся в живот нож, словно держалось за свою бессмысленную жизнь, но глаза, как и раньше, ничего не выражали, глаза табуретки. Верея наклонилась над ним и вытащила нож.

Хорошо было придумано, табуретку так сложно заметить. Должно быть, она пряталась за одним из камней. И эта вторая табуретка оказалась намного сильнее. Ей не понадобилось встречаться с нею взглядом. Впрочем, с ножом в сердце даже она вряд ли жить останется.

В поместье для пространственных переходов был отведен специальный зал, удобный и надежный. Но теперь Верее нельзя было здесь задерживаться. Удостоверившись, что путь свободен, она поползла к выходу, но и на это сил уже не хватало. Обернувшись, она увидела, что оставляет за собой красноречивый кровавый след на полу. Кажется, она потеряла сознание.

Агате снился дождь. Как и днем он лил как из ведра. И все бы ничего, но за его завесой пропал сначала отец, потом бабушка. Когда она уже почти перестала видеть мать, Агата смогла заставить себя проснуться. Она не сразу поняла, где находится. А когда поняла, чуть не задохнулась от ужаса. Девушка бросилась к Фру, но той не было.

Агате понадобилось срочно кого-нибудь найти, убедиться, что они все еще существуют. Она зажгла свечу и вышла в коридор. Он ухмылялся ей множеством дверей. Ей показалось, что она все еще во сне.

Агата побежала вперед, сквозь множество одинаковых дверей, с одинаковыми ручками, ведущими в одинаковые коридоры или одинаковые пустые черные комнаты.

Потом она устала. Она заставила себя успокоиться и словно проснулась. Двери вокруг стали совершенно обыкновенными, они перестали смеяться над нею.

Переведя дух Агата толкнула очередную дверь. Пятно света пробежало по полкам, печи и неловко примостилось на большой корзине.

– Мы-ышь! – заверещала Агата, заметив маленькое пушистое тельце. Свеча вывалилась из руки и погасла. Девушка ринулась было назад, но не попала в дверной проем, врезавшись во что-то твердое. Нащупывая в кромешной тьме выход, она продолжала истерически всхлипывать.

Выбравшись все же из кухни, Агата обнаружила ту же беспросветную черноту, из которой почему-то ее никто не спешил спасать. На всякий случай она дважды позвала на помощь, прислушалась, тщетно. Она оказалась совершенно одна в этом насквозь враждебном поместье Лейтов. Они играли с ней, поняла Агата. Пока спала, они забрали у нее Фру и теперь со злорадством наблюдают, как она ходит по этим темным коридорам и боится, и кричит. Пусть она еще ничего не умеет, подумала Агата, пусть находится в полной их власти, пусть ее некому защитить – она не унизится перед ними, она должна держаться с достоинством, что бы ни было бы.

Рядом по-прежнему никого не было, в доме по-прежнему было тихо. Агата нашарила свечу на полу, трясясь от страха и напряжения, зажгла ее. Первым делом зачем-то вновь осветила корзину. Шерстяной комочек все еще был там.

Агата подошла. Присела на корточки и поднесла свечу совсем близко. Блеснули глаза. Маленькое непонятное существо застряло между яблок, но это была явно не мышь. Девушка совсем забыла бояться, она пожалела зверушку и попыталась вытащить ее из западни.

Но зверушка, как оказалось, не застревала между плодов. Она вгрызлась в яблоко и не смогла вытащить зубы.

Верея очнулась в приятном тепле и очень этому удивилась. Наверное, это удивление и придало ей сил, чтобы открыть глаза и повернуть голову. На некотором расстоянии от нее стояли люди: та женщина, что собирала на стол, смотритель, деревенский лекарь и один из слуг, которого она в своей прошлой барской жизни терпеть не могла – Микита. От него никогда ничего нельзя было добиться, поэтому она его старательно игнорировала. Это он открывал им нынче ворота, он провожал кирати таким мутным взглядом, словно узнал.

Теперь они все стояли и пялились на нее со смесью эмоций, которую ей не удалось сходу расшифровать. Она облила их презрением и попыталась сесть. Лекарь на это презрение не обратил никакого внимания и бросился ей помогать.

– Не извольте беспокоиться, госпожа, – вдруг затараторил он. – Раны ваши я обработал, как положено. И зелье вашей матушки приготовил, все как она говорила. – Женщина поднесла ей кружку. – Вы сейчас в летнем домике, господин представитель Коллегии, сюда не войдет, будьте уверены. И незачем ему, да и мы костьми ляжем.