Кроме своих лопат, они, понятно, имели и другое оружие, включая носимые ядерные боеприпасы.
Глава 2
Предшественники частей и соединений СпН
1
Во все века люди мечтали о счастливой жизни, но каждый представлял счастье по-своему.
Еще в четвертом веке до нашей эры Платон в трактате «Государство», написанном в форме диалога, сформулировал ключевые отличительные особенности идеального государства.
Почти две тысячи лет спустя, в 1516 году, будущий лорд-канцлер Англии Томас Мор опубликовал свое сочинение, которое именовалось «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». «Топос» в переводе с греческого – «место» (отсюда – топография), а «утопия» – «не-место», то есть место, которое не существует.
Время было суровое. Страной правил Генрих VIII, который, если кто не помнит, любил рубить головы своим приближенным. В 1535 году сэру Томасу голову срубили. Ровно через 400 лет после казни он был причислен католической церковью к лику святых.
В своей «Золотой книжечке» будущий святой показал идеальное общество людей на вымышленном острове Утопия. С тех пор имя это стало нарицательным. Утопия, в народном понимании, – это нечто слишком хорошее, чего на самом деле быть не может.
Однако ничего утопического в той книге не содержалось. Вымышленная Утопия была полуостровом, но титаническими усилиями всего народа и армии была отделена от материка рукотворным проливом и тем самым изолирована от окружающего мира.
Так что в самых первых строках рассказа о чудесном острове мы встречаем что-то родное и знакомое. Советский народ рукотворным проливом от соседних стран не отделялся, но только потому, что сухопутная граница Советского Союза была самой протяженной в мире. Однако были найдены другие, не менее действенные способы самоизоляции.
Всё на чудесном острове Утопия нам знакомо и близко. В Утопии нет частной собственности. Страна живет единым колхозом. Все города Утопии построены по единому плану, все дома одинаковые. И это мы тоже проходили: в каждом городе Советского Союза на центральной площади всенепременно – памятник Ленину и дворец с колоннами, в котором заседают слуги народа, а дома для народа, что в Чертаново, что в Черёмушках, что в Хабаровске, что в Урюпинске – серые пятиэтажки. Чем не Утопия!
Советский Союз был максимально мягким вариантом Утопии – так сказать, Утопией с человеческим лицом. Потому как в Утопии порядки куда как круче, чем в наших родных тюрьмах и лагерях. Вся страна Утопия ложится спать в 8 вечера и спит 8 часов. То есть подъем – в 4 часа утра. Невольно вспоминаешь самые первые строки повести Александра Исаевича Солженицына «Один день Ивана Денисовича»:
В пять часов утра, как всегда, пробило подъем – молотком об рельс у штабного барака. Перерывистый звон слабо прошел сквозь стекла, намерзшие в два пальца, и скоро затих: холодно было, и надзирателю неохота была долго рукой махать.
Подъем в пять утра – это порядки в каторжном лагпункте ГУЛАГа. Отметим с гордостью, что наши родные вертухаи все же не докатились до настоящего утопического зверства.
Каждый день в Утопии начинается с публичных лекций для всего населения. В Советской Армии с этим было мягче – политзанятия проходили раз в неделю по субботам.
Вся Утопия пронизана стукачеством. Стучат все. Так об этом будущий святой сэр Томас с гордостью и сообщает: «Каждый смотрит за тобой».
В Утопии дома не являются собственностью граждан, потому любой может в любое время идти в тот дом, в который хочет. Вот только в другой город без разрешения верховной власти ходить не дозволено. Нечто похожее наблюдаю на британских свинофермах, проносясь мимо по автостраде М4: каждая ферма – это огромное огороженное поле со множеством одинаковых свинячьих домиков; свиньи свободно бродят вокруг, ночуя в любом из них. А вот с этого поля выход им – только на приемный пункт мясокомбината.
Оттого, что все города Утопии одинаковые, смотреть на другой город незачем, – ничего интересного все равно не увидишь. Но если какому жителю Утопии в голову взбредет на другой город полюбоваться, то никаких проблем: проси разрешение на путешествие. Решение последовательно принимают на трех уровнях. В переводе на наши понятия: пусть тебе даст разрешение председатель колхоза, затем глава района, затем – самый главный вождь страны.
Кстати, вождь в Утопии несменяемый. Если взобрался на вершину власти, то это на всю оставшуюся жизнь. До упора. Ну прям как у нас.
Так вот, только вождь Утопии (князь) имеет право дать окончательное письменное разрешение на путешествие по родной стране. В документе, который разрешает данный вояж, указан срок, когда путешественнику надлежит вернуться. Из текста книги однозначно следует, что какие-то весьма компетентные органы бдительно следят за тем, чтобы путешественники возвращались в указанный срок, чтобы никто с места своего постоянного жительства в самовольную отлучку не срывался:
Пойманный без грамоты князя подвергается позорному обхождению: его возвращают и, как беглого, жестоко наказывают. Дерзнувший на то же вторично обращается в рабство.
Вот оно! Значит, Утопия – рабовладельческое государство, такое же, как Рим, Карфаген, Афины, Спарта?
Нет, не такое. И в Риме, и в Спарте, и в других рабовладельческих государствах в рабов, как правило, превращали пленников из покоренных стран. А в Утопии обращают в рабство не только пленников, но и граждан собственной страны, – за любые нарушения, в данном случае – за повторную самовольную отлучку. А как же иначе, если рецидивист!
И, надо полагать, в Утопии налажен строгий учет: вот этот нечестивец попался в самоволке, а ведь 27 лет назад его уже однажды на этом застукали! В рабы его! Навсегда!
Граждан Утопии могли сделать рабами за множество грехов. Пример:
Оскорбители брачного союза караются тягчайшим рабством.
Живут граждане Утопии огромными семьями, вернее – стадами, по 40 человек в каждом стаде плюс рабы в качестве обслуги. Если в какой семье перекос в мужскую или женскую сторону, лишних просто перегоняют в другую семью, словно свиней в другой загон. Это так с вольными поступают, а как обращаются с рабами, святой Томас не уточнил.
Но зато рабовладельческая Утопия постоянно ведет войны за свободу и счастье соседних стран и народов. И соседние народы благодарны освободителям:
Эти добродетели привлекают к утопийцам внимание их свободных и независимых соседей, многих из которых они давно уже освободили от тирании.
Понятно, что соседние освобожденные народы просят руководство Утопии прислать должностных лиц для управления своими странами:
По окончании срока иноземцы провожают этих лиц с почетом и похвалой и привозят к себе на родину новых. Те народы, которые просят себе в Утопии должностных лиц, называются у них союзниками, а прочих, кто ими облагодетельствован, они именуют друзьями.
Все так знакомо: наши союзники по социалистическому лагерю и наши африканские друзья. У нас действовали те же порядки. Вот, к примеру, освобожденный братский народ Польши просит товарища Сталина прислать советского полководца для руководства армией Польши. И товарищ Сталин посылает в Польшу Маршала Советского Союза Рокоссовского. Рокоссовский занимает должность министра обороны братской страны, становится заместителем главы правительства Польши и членом Политбюро правящей партии. И все руководство вооруженными силами Польши и все руководство органами безопасности – из Советского Союза. Правда, потом товарища Рокоссовского и других товарищей провожали из Варшавы без почестей и похвал. И на их место новых руководителей из Москвы не позвали.
Народ Утопии (как и народы Советского Союза) невероятно миролюбив и ненавидит войну. Но соседние народы страдают под гнетом. Потому воины-интернационалисты из Утопии оказывают бескорыстную братскую помощь угнетенным соседям. Это священный долг свободолюбивых жителей Утопии. Они приходят на помощь даже тогда, когда их об этом не просят.
