Грустно было смотреть на этого выросшего в заключении юношу ещё не знающего девушки, зато хорошо знакомого с правилами цинизма, ограничениями жизненного пространства, однополым сексом, чувствами физической боли и унижения. В сущности, он не был совсем плох, хоть и был необразован. Его не до конца исковерканная бесчеловечной пенитенциарной системой натура ещё несла в себе светлые частицы доверчивости и добра, тягу к получению знаний, любовь к родителям. Человека не самых худших моральных качеств преследовала злая судьба — могущественный рок, принёсший его юность в жертву государственному Молоху. Потенциал личностного роста Игоря был, конечно, почти растрачен.
Следующим в 791 заехал Саша — здоровый двадцатипятилетний парень, осуждённый за «мошенничество», т. е. завладение чужими деньгами обманным путём. На свободе у него есть жена и ребёнок, однако он не выглядит слишком расстроенным: шутник и балагур Саша обладает богатым тюремным опытом и в заключение чувствует себя как дома. Хороший сокамерник и рубаха-парень, он обычно весёл и приветлив, находчив, раскован, жизнелюбив. Саша знает десятки смешных приколов и анекдотов, даёт разумные советы по поводу наших спортивных упражнений, обучает меня и Петю паре хитроумных борцовских приёмов, учит меня незаменимому, если нужно что-то сказать так чтобы никто не понял, языку глухонемых, и легко вливается в наш миниатюрный коллектив. Исходя из его обтекаемо-неопределённых рассказов о себе можно судить, о том, что Сашино прошлое глубоко связано с криминальным миром. Он занимался уличным «лохотроном» (распространённая разновидность мошенничества) и другими тёмными делами, вызвавшими два покушения на убийство. Один раз он «поймал» выстрел из дробовика разворотивший ему правый бок и лопатку, другой — получил множество мелких ранений лица и груди после подрыва заминированной двери квартиры. Познакомиться с Сашей подробней и ближе его узнать мы не успеваем ввиду скорого расставания спровоцированного крайне неприятным происшествием.
В тот день Саша получил передачу, долго что-то искал среди продуктов и ничего не найдя казался недовольным. Через полчаса, топоча ногами по деревянным доскам галереи, прибежал запыхавшийся Медведь и засунул голову в открытую кормушку. На его лице застыло укоризненно-суровое выражение.
— Что же вы, молодёжь, подставляете старого? — строго спросил, вызывая моё недоумение. — Из-за вашего наркотрафика и ко мне появляются вопросы. Я за вас перед опером ручался, а вы что устроили? Наркопритон? Сейчас Зинка придёт — хлопот не оберёшься!
Оказывается, в Сашиной передаче сотрудники нашли десять грамм героина (считается крупная партия) и, учитывая количество, заподозрили, что порошок предназначался для дальнейшей продажи в розницу зэкам. Для разбора к нам направлялись оперативник и Крестовский дознаватель — Зинка. Вульгарно-истеричный Зинкин голос уже раздавался на корпусе.
Доказывая и обосновывая мою непричастность к получению Александром героина, я пережил несколько очень сложных минут. Ведь мне грозила новая прожарка, на сей раз по подозрению в организации наркотрафика. В конечном счёте ситуация разрешилась сравнительно легко: я избежал негативных последствий, уголовное дело по факту передачи наркотика решили не возбуждать, героин реализовали по оперативным каналом (т. е. продали через подконтрольных оперативнику «барыг»), а Сашу отправили на «разработку» к тамбовским бандитам — спортсменам Роме и Володьке. Их, как я понял, не столько интересовал наркотический сегмент теневого тюремного рынка (они по этому направлению не «работали»), сколько прельщала перспектива солидно «нагреться» «взяв за яйца» предположительно наркодилера торгующего без прикрытия администрации СИЗО. Больше мы Сашу не видели.
В июне 2004 года в Петербурге произошло громкое убийство тесно связанное с делом «Шульц-88». В своей квартире был застрелен Николай Гиренко — подвизавшийся на ниве антифашизма учёный — этнограф, эксперт городской прокуратуры по делам о распространении национальной, расовой и религиозной вражды. Гиренко вынес экспертные заключения лёгшие в основу обвинительных приговоров по десяткам уголовных дел в отношении русских националистов. Экспертиза печатных изданий «Шульц-88» была его последней работой и поэтому средства массовой информации сразу же заговорили о причастности к совершению преступлений моих оставшихся на свободе единомышленников. Выдвигалась версия, что убийство учёного является местью за мой арест. (Спустя два года обвинение в убийстве Гиренко будет предъявлено членам боевой террористической организации созданной бывшими участниками Ш-88 Алексеем Воеводиным и Дмитрием Боровиковым).
Я пока ещё ни о чём не подозревал, когда к камере подошли неразлучные друзья-бандиты Рома и Володя. Они уже обо всём знали из теленовостей.
— Шульц! Шульц! — весело смеясь, закричал Володя. — Ты зачем учёного заказал?
— Какого учёного? — сначала не понял я.
— Учёного по скинхэдам! Этнографа! — продолжал радоваться Володя, словно случилось нечто очень для него хорошее. — Сегодня застрелили учёного и по всем каналам говорят, что ты его заказал!
— Правильно сделали, что прикончили ублюдка! — вставит Рома, зауважавший скинов после моей книги «Бритоголовые. Русь пробуждается!» — Так держать, бритоголовые!
Наскоро отделавшись от веселящихся бандитов, я привёл мысли в порядок. Сказать, что я почувствовал глубокое удовлетворение, значит ничего не сказать. Судьи, прокуроры, следователи, оперативники — к ним я относился по-разному, иногда приняв их точку зрения, смягчался, был эмоционально равнодушен. Гиренко же я считал существом, не имеющим оправданий. Попробую объяснить, почему личность эксперта горпрокуратуры стабильно вызывала моё категорическое неприятие.
Привлечение обладающих специальными познаниями экспертов — стандартная процедура уголовного судопроизводства. Участие эксперта необходимо, если для установления и разъяснения обстоятельств дела требуется консультация узкоквалифицированного специалиста. Формально, судья, являясь независимым процессуальным лицом, при вынесении приговора не обязан учитывать данные экспертных заключений — реально, он не может не делать этого, так как сам не обладает специальными познаниями (кроме юридических) и, вынося приговор должен на чём-то основываться. Могут проводиться самые различные экспертизы — медицинские, психиатрические, баллистические, генетические и др.; в моём случае была назначена редкая социально-психологическая экспертиза. Привлекаемые эксперты, как правило, — штатные сотрудники следственных органов. Иногда, в основном по ходатайствам стороны защиты, привлекаются независимые эксперты, работающие в гражданских учреждениях. В любом случае эксперт должен отвечать элементарным требованиям — быть компетентным в соответствующей области знаний и не иметь личного интереса к исходу судебного разбирательства. Его компетентность подтверждается наличием высшего образования, стажем работы по специальности, справкой ВАК о присвоении учёной степени и научными трудами в соответствующей области знаний. Условия действительно элементарные: личная заинтересованность эксперта в деле ставить под сомнение его объективность, а назначение экспертом человека, не имеющего необходимых специальных познаний, было бы нонсенсом. Тем не менее, проведение социально-психологической экспертизы печатных изданий «Шульц-88» было поручено Николаю Гиренко никак не отвечающему данным требованиям. Кем же был Николай Гиренко?
Коллега по работе, идейный соратник и друг застреленной шестью годами ранее депутата Государственной Думы Галины Старовойтовой, Гиренко был активным деятелем демократического движения. Со Старовойтовой его связывали давние отношения: совместная работа в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого, участие в «Демократической России», многолетняя дружеская связь. С конца 80-х годов Гиренко занимался общественно-политической деятельностью: был депутатом Ленсовета, участвовал в издании антифашистского журнала «Барьер», создал петербургскую Группу учёных по правам национальных меньшинств и др. Он был убеждённым демократом и антифашистом, имел непосредственное отношение к политическим движениям, против которых были направлены печатные издания «Шульц-88» и хотя бы по этой причине не мог быть беспристрастен.
