— Не удивляюсь, что он пил, если ему приходилось спать здесь, — заметил я.

— Она не была такой, он ее переделал, — сообщила Миранда.

Я обошел комнату. Каждая из двенадцати панелей была украшена золотым знаком Зодиака — Стрелец, Телец, Близнецы и девять остальных.

— Ваш отец увлекается астрологией? — поинтересовался я.

— Да, — почему-то смутилась она. — Я пыталась с ним спорить, но это ничуть не помогло. Он сильно изменился после смерти Боба. Однако я не думала, что он зайдет так далеко.

— Он выбрал себе астролога? Их теперь полным-полно.

— Не знаю.

За занавеской я обнаружил дверь в гардероб. Он был заполнен рубашками, брюками и костюмами, начиная от костюмов для гольфа и кончая вечерними. Я тщательно обследовал карманы. Во внутреннем кармане одного из пиджаков я нашел бумажник. В нем было много двадцатидолларовых банкнот и одна фотография.

Я поднес ее к лампочке. На меня смотрело лицо прорицательницы с немного рассеянными грустными темными глазами и полным усталым ртом. Лицо обрамляли пышные волосы, спадавшие на высокий воротник черного платья. На обратной стороне женской рукой было написано:

«Ральфу от Фэй с благословением»

Где-то я уже видел это фото, точнее, это лицо. Мне запомнились эти меланхоличные глаза и ничего больше. Бумажник я положил обратно в карман, а фото оставил себе.

— Смотрите, — сказала Миранда, когда я вернулся в комнату.

Она лежала на кровати, ее юбка задралась выше колен. Окутанное красным светом ее тело, казалось, горело. Она закрыла глаза.

— На какие мысли наводит вас эта комната? — спросила девушка.

Ее волосы были похожи на пылающий факел, обращенное вверх лицо было замкнуто и безжизненно.

Я подошел к девушке и положил руку на ее плечо. Красный свет пронизал мою руку, напомнив, что у меня есть скелет.

— Откройте глаза, — попросил я.

— Вы видели это? Правда? Жертва на языческом алтаре. Похоже на Саламбо.

— Вы слишком много читаете, — заметил я.

Моя рука покоилась на ее плечике, ощущая загорелое тело. Миранда повернулась и притянула меня к себе. Мое лицо обожгли ее горячие губы.

— Что здесь происходит? — спросил Алан, стоя в дверях. Красный свет придавал его лицу страстное выражение, но он улыбался своей обычной полуулыбкой. Похоже, происходящее его забавляло.

Я встал и поправил пиджак. Мне это совсем не понравилось. Я уже давно не прикасался к столь юному и свежему существу, каким была эта девушка. Она заставила бежать по моим жилам кровь со скоростью молодого рысака.

— Что у тебя такое твердое в кармане пиджака? — громко спросила она.

— Кобура.

Я вытащил снимок темноволосой женщины и показал им.

— Вы видели ее когда-нибудь? Она подписалась «Фэй».

— Я не видел, — заявил Алан.

— Я тоже, — промолвила Миранда.

В ее глазах была торжествующая улыбка, адресованная Алану, точно она выиграла сражение.

Она использовала меня, чтобы вызвать у него ревность, и это меня разозлило. Красная комната тоже раздражала меня. Она напоминала больной мозг изнутри, череп без глазниц, через которые можно выглянуть наружу; в ней было одно только перевернутое изображение.

Я вышел.

Я нажал кнопку звонка, и в ту же секунду приятный женский голос прожурчал в динамике:

— Кто там?

— Лью Арчер. Моррис дома?

— Да. Поднимайтесь наверх, — раздался зуммер, и двери в вестибюле открылись. Она ждала, пока я поднимался по лестнице — полная, увядшая блондинка, счастливая в своем супружестве.

— Давненько мы не виделись.

Я вздрогнул от неожиданности, но она не заметила этого.

— Моррис все утро работал. Сейчас он завтракает.

Я взглянул на часы. Было половина четвертого. Ночной репортер Моррис Крамм работал с семи часов вечера до пяти утра.

Его жена провела меня через спальню, гостиную, заваленную книгами и газетами, с неубранной постелью. Моррис сидел за кухонным столом в купальном халате, глядя на глазунью, которая стояла перед ним. Он был брюнетом невысокого роста с темными проницательными глазами за темными очками. За этими глазами скрывался мозг, содержащий картотеку на всех жителей Лос-Анджелеса.

— Доброе утро, Лью, — произнес он, не вставая.

Я сел напротив него.

— Уже давно день.

— Для меня еще утро. Время — понятие относительное. В каком полушарии моего мозга ты собираешься покопаться?

Он сделал акцент на последнем слове, а жена как бы подтвердила это, налив мне чашечку кофе. Она уже почти убедила меня в том, что я недавно проснулся и видел во сне Сэмпсона. Я бы не возражал, если бы Сэмпсон действительно мне приснился.

Я показал Моррису фотографию.

— Тебе знакома эта физиономия? У меня такое впечатление, что я где-то ее видел. Может, это киноактриса. У нее богемный вид.

Он внимательно изучил снимок.

— Авантюристка на пенсии, но фото примерно десятилетней давности. Это Фэй Эстабрук.

— Ты знаешь ее?

Он ткнул вилкой в яичницу и стал внимательно наблюдать, как желток растекается по тарелке.

— Видел. В свое время она была кинозвездой.

— Чем она зарабатывает себе на жизнь?

— Ничем особенно. Живет тихо, раз или два была замужем.

Моррис превозмог отвращение и принялся за яичницу.

— Сейчас она замужем?

— Понятия не имею. Не думаю, что ее последний опыт оказался удачным. Она немного подрабатывает на второстепенных ролях. Сим Кунц берет ее в свои фильмы. Он был ее режиссером в прежние времена.

— Она, случайно не астролог?

— Вполне возможно.

Он сердито проткнул вилкой желток другого яйца, смущенный тем, что не может ответить на мой вопрос.

— Я уже давно ею не интересовался, Лью. Она теперь не такая уж важная персона. Но у нее, должно быть, еще какой-то источник доходов. Она ведет себя довольно шумно. Я видел ее как-то у Чейзена.

— Одну, конечно?

Моррис сморщился, жуя подобно верблюду одной стороной рта.

— Ты шаришь уже в обоих полушариях. Я что-нибудь получу за износ извилин?

— Непременно. Меня еще не ограничивают в расходах.

Миссис Крамм, склонившись надо мной, налила еще чашечку кофе.

— Я не раз встречал ее с типом, похожим на английского эмигранта.

— Его приметы!

— Блондин, суетливый, глаза голубые или серые. Среднего роста, крепкий, мускулистый. Хорошо одет, красивый — если тебе нравятся церковные певчие.

— Что-нибудь еще можешь сказать о ней?

Я не мог показать Моррису фото Сэмпсона или упомянуть его имя. Моррис был репортером, и за всякие скандальные и пикантные истории ему отлично платили.

— Однажды она ужинала с толстяком туристского вида, карманы которого набиты деньгами. Он так надрался, что его пришлось вести к двери. Это было несколько месяцев назад. С тех пор я его не видел.

— А ты не знаешь, где она живет?

— Где-то за городом. Это уже вне сферы моей компетенции. За точность не ручаюсь.

— Еще один вопрос. Кунц еще снимает?

— Делает свою программу для телевидения. Может быть, Фэй там. Говорят, будто они что-то снимают.

Я дал ему банкноту. Он поцеловал ее и сделал вид, будто хочет ею прикурить. Жена тут же отобрала у него бумажку.

Когда я уходил, они гонялись друг за другом по кухне, смеясь, как сумасшедшие.

Такси ждало меня у подъезда. Приехав домой, я стал изучать телефонный справочник Лос-Анджелеса и его окрестностей. Фэй Эстабрук в нем не значилась. Потом я позвонил на телестудию и попросил Фэй Эстабрук. Дежурная не знала, там ли она, и пошла выяснять. Это означало, что Фэй снималась на телестудии, и все ее успехи в кино были определенно в прошлом. Наконец дежурная сообщила:

— Мисс Эстабрук здесь, но сейчас занята. Ей что-нибудь передать?

— Я приеду. В каком она павильоне?

— В третьем.

— У режиссера Саймона Кунца?

— Да, но вам нужен пропуск, вы знаете об этом?

— У меня есть, — солгал я.

Перед уходом из дома я совершил ошибку: снял кобуру с пистолетом и повесил в стенной шкаф. В жару носить эту сбрую было неприятно, к тому же я не собирался пользоваться оружием. В шкафу лежала сумка со старыми клюшками для гольфа. Я захватил ее с собой в гараж и бросил на заднее сидение.