— Вам нравится эта музыка? — поинтересовался Алан.

— Ничего. При таком исполнении рояль превращается в ударный инструмент.

Диск кончился, и я перевернул его.

— Ты, кажется, интересуешься поп-музыкой. Не знаешь, кто записан на этом диске? — спросил я.

— Не знаю, по стилю похоже на Льюиса.

— Сомневаюсь. Мне кажется, это играет женщина.

Он замер, изобразив на лице удивление. Его глаза на мгновение сузились.

— Я не знаю ни одной женщины, которая бы так играла.

— А я знаю одну. Позавчера ночью я слышал ее в «Диком Пиано». Это некая Бетти Фрейли.

— Не слышал о такой.

— Перестань. Тэггерт, это ее пластинка.

— Да?

— Тебе лучше это знать. Ведь это ты выбросил диск в море. Скажи, зачем ты это сделал?

— Ответа не последует, потому что я этого не делал. Мне никогда не приходило в голову выкидывать хорошие пластинки.

— Думаю, тебе приходят в голову разные веши. Например мысль о ста тысячах долларов.

Алан заерзал в кресле, его поза выдавала напряжение.

— Вы полагаете, что это я похитил Сэмпсона"

— Не ты лично. Я предполагаю, что вас целая компания: ты Бетти Фрейли и ее брат Эдди Лэсситер.

— Я о них в жизни не слышал. Он глубоко вздохнул.

— Еще услышишь. С одной ты встретишься на суде, а о другом услышишь.

— Погодите, — раздраженно прервал Алан. — Вы нападаете на меня, потому что я выбросил эти диски?

— Так, значит, это твои пластинки?

— Конечно.

Его голос звучал искренне и трепетно.

— Я обнаружил, что у меня есть несколько дисков Бетти Фрейли, и избавился от них прошлой ночью после того, как услышал ваш разговор с полицией о «Диком Пиано».

— Ты всегда подслушиваешь чужие разговоры?

— Это произошло совершенно случайно. Я попал на ваш разговор, когда собирался позвонить.

— Бетти Фрейли?

— Говорю вам, что не знаю ее.

— Извини, я думал, что ты позвонил ей прошлой ночью, чтобы дать ей зеленый свет на убийство.

— Убийство?

— Убийство Эдди Лэсситера. Можешь не удивляться. Тэггерт.

— Но я ничего не знаю об этих людях.

— Ты знал достаточно, чтобы выбросить пластинки.

— Я слышал о ней и больше ничего. Знаю, что она играет в «Диком Пиано». Когда я услышал, что полиция интересуется этим заведением, то решил избавиться от этих дисков. Вы же знаете, как они цепляются ко всему.

— Не старайся одурачить меня, — усмехнулся я. — Невиновному человеку никогда бы в голову не пришло выбрасывать эти пластинки. Они ведь есть у многих, не так ли?

— Но я так подумал. Нельзя же подозревать меня из-за этого пустяка, мистер Арчер.

— А ты думал, что можно. Тэггерт. Ты не считал бы их уликой, если бы не был замешан в этом деле вместе с Бетти. К тому же ты избавился от них гораздо раньше, чем подслушал мой телефонный разговор, — до того, как Бетти вообще стала возникать в этом деле.

— Может быть, и так, — согласился Алан. — Но вам придется изрядно попотеть, чтобы доказать мою вину на основании этих дисков.

— Я и не собираюсь заниматься этим. Они навели меня на тебя и тем уже сослужили свою службу. Давай оставим в покое пластинки и потолкуем о более важном.

Я уселся в кресло напротив Алана.

— О чем это вы хотите поговорить?

Алан все еще прекрасно владел собой. Его озабоченная улыбка казалась естественной, голос звучал непринужденно. Лишь мускулы, слегка дрожащие под тенниской, выдавали его чувства.

— Поговорим о похищении. Оставим пока убийство. Похищение не менее серьезное дело в создавшейся ситуации. Я поведаю тебе свою версию об этом похищении, а затем выслушаю твою. Масса людей будет рада выслушать ее.

— Сожалею, но у меня нет никакой версии.

— А у меня есть. И скоро я проверю ее, если мне случайно не приглянется твоя. Для похищения у тебя больше возможностей и больше мотивов, чем у других. Ты был обижен тем, как обращался с тобой Сэмпсон. Тебе до слез было обидно, что у него куча денег, а у тебя их нет.

— Глупости, — возразил Алан.

— Теперь ты должен быть доволен. Половина выкупа — это пятьдесят тысяч, приличный куш.

Алан комически всплеснул руками.

— И я принес их сюда?

— Не такой уж ты болван. Но вел ты себя, как деревенский олух, Тэггерт. А городские проходимцы ловко провели тебя и использовали в своих целях. Ты, вероятно, никогда не увидишь своей доли.

Он готов был расколоться, и я пошел с козыря:

— Эдди Лэсситер позвонил тебе накануне в Лас-Вегас, когда ты летал туда с Сэмпсоном.

— Вы что, ясновидец, Арчер? Вы же сказали, что он мертв.

— Я достаточно ясно вижу, чтобы повторить, что ты сказал Эдди. Ты сообщил, что прилетишь в Бербенк с Сэмпсоном завтра, часа в три. Самонадеянность, Алан, никогда не приводила к добру. Затем ты сказал ему, чтобы он взял напрокат черный лимузин и ждал твоего звонка из аэропорта. Сэмпсон позвонил в «Валерио», а ты отменил заказ и вместо этого вызвал Эдди. Дежурная в отеле подумала, что это звонил Сэмпсон. Ты недурно копируешь его голос, не так ли?

— Продолжайте, — произнес Алан. — Я всегда был большим ценителем фантастики.

— Когда Эдди подъехал в черном лимузине к аэропорту, Сэмпсон, конечно, ничего не подозревая, сел в машину. У него не было причин для подозрений. Ты так напоил его, что у него и мысли не возникло обратить внимание на незнакомого водителя. Эдди мог спокойно справиться с ним, когда привез в укромное местечко. Чем воспользовался Эдди? Хлороформом?

— Вы же сами хотели рассказать вашу версию, или ваше воображение иссякло?

— История касается нас обоих. Звонок об отмене заказа чрезвычайно важный факт, Тэггерт. Этот демарш с твоей стороны, то есть звонок, выдвигает тебя на первый план. Никто больше не знал, что Сэмпсон будет звонить в «Валерио». Никто, кроме тебя, не знал, когда Сэмпсон прилетит из Невады. Ни у кого не было возможности предоставить Эдди накануне ночью подробную информацию. Никто, кроме тебя, не мог сделать все, что нужно.

— Я не отрицаю, что был с Сэмпсоном в аэропорту. Но там, кроме нас, находилось еще несколько сотен человек. Вы, как полицейский, хватаетесь за косвенные улики. А эти пластинки даже не являются косвенными уликами. У вас нет ничего против Бетти Фрейли, и вы не доказали даже мне, что между нами имеется какая-то связь. Сотни коллекционеров имеют ее пластинки.

Алан говорил спокойно, ясным голосом, но сам он начал волноваться. Его тело так напряглось, точно я загнал его в угол. Рот Алана кривился в уродливой гримасе.

— Эту связь легко доказать, — уверенно заявил я. — Вас наверняка когда-нибудь видели вместе. И не ты ли звонил ей ночью, когда обнаружил меня в «Валерио» вместе с Фэй Эстабрук? Ты ведь не Сэмпсона искал в дешевом «Диком Пиано», правда? Ты хотел встретиться с Бетти. Ты вызволил меня из лап Падлера, и я поверил, что ты на моей стороне. Настолько поверил, что принял за глупость твою стрельбу по синему грузовику. Ты ведь предупредил Эдди, не правда ли, Тэггерт? Ты будешь очень ловким парнем, если сумеешь доказать, что не участвовал в похищении. Глупость, правда, исключает ловкость.

— Если вы прекратите оскорблять меня через каждое слово, то мы вернемся к делу, — предложил Тэггерт.

Он все так же спокойно сидел в парусиновом кресле, но в руке его, вынырнувшей из-за спины, появился револьвер, который я уже видел ранее. Стендовый пистолет 32-го калибра, достаточно внушительный, чтобы у меня застучали зубы.

— Руки на колени! — приказал он.

— Вот не думал, что ты так легко сломаешься.

— А я и не сломался. Просто я обеспечиваю себе свободу действий.

— Моя смерть не обеспечит тебе ее, она обеспечит тебе газовую камеру. Убери пистолет, и мы обсудим наши дела.

— Нам нечего обсуждать.

— Ты ошибаешься, как обычно. Чего, по-твоему, я добиваюсь?

Он не ответил. С пистолетом в руке он успокоился, его лицо расслабилось. Это было уже лицо другого человека, холодного и равнодушного, лицо человека, не слишком высоко ценящего чужую жизнь.