Аж с побелевшим от усилий лицом запрокидывает голову назад, втягивает живот и делает вдох.

– Хорошо, дышите нормально, но через нос. Если вас вдруг охватит страх, проделайте пару раз упражнение с задержкой дыхания, но ни в коем случае не открывайте рта. Всегда дышите носом, только носом.

– Ваша методика представляется мне подозрительно простой, – замечает Готце.

– Лучшие идеи всегда очень просты, – возражает Томас Лалл.

Доктор Готце уезжает на велосипеде, а Лалл отправляется провожать Аж до отеля. Грузовики и микроавтобусы мчатся по прямой белой дороге, сигналя на все лады. Лалл взмахом руки приветствует знакомых водителей.

Ему не следовало идти с ней. Он должен был отослать девушку одну, помахав и улыбнувшись на прощание, а затем быстренько собрать вещи и бежать на автобусную станцию. Но вместо этого он почему-то говорит:

– Вам нужно появиться и завтра, еще на один сеанс. Необходимо время, чтобы полностью овладеть методикой.

– Думаю, мне не нужно приходить завтра, профессор Лалл.

– Почему?

– Вас здесь уже не будет. Я видела чемодан на кровати. Мне кажется, что вы сегодня уедете.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я нашла вас.

Лалл молчит. Ему хочется задать вопрос: «Вы что, умеете читать мои мысли?»

Моторное каноэ с аккуратно одетыми школьниками пересекает заводь и подходит к причалу.

– Мне кажется, вы хотите знать, каким образом мне уда лось вас найти.

– Уверены?

– Да, потому что было бы гораздо проще давно уехать. Но вы до сих пор здесь.

Девушка останавливается и следит за плавным полетом птицы с хищным взглядом и клювом, напоминающим кинжал. Пернатое проносится над пастельно-голубой церковью Святого Фомы и летит среди широких листьев пальм, стволы которых выкрашены в красный и белый цвета – это напоминание водителям о том, что прямо за деревьями начинается река.

– Птица-падди, индийская озерная цапля Ardeola greyii, – говорит Аж так, словно слышит эти слова впервые. – Гм…

Она делает шаг вперед.

– Вы явно хотите, чтобы я задал вам вопрос, – говорит Томас Лалл.

– Если это вопрос, то ответ на него будет следующим: я видела вас. Я хотела вас отыскать, но не знала, где вы находитесь. Боги показали мне, что вы здесь, в Теккади.

– Я в Теккади, потому что не хочу, чтобы меня нашли – боги, люди, все равно…

– Я понимаю. Но мне нужно было вас найти не потому, что вы знаменитый профессор Лалл. Все дело в этой фотографии.

Девушка открывает наладонник. Солнечный свет очень ярок, поэтому картинку плохо видно. Фотография сделана в такой же погожий день, как и сегодня: трое европейцев стоят, прищурившись, у входа в храм Падманабхасвами в Тируванантапураме. Среди них худощавый мужчина с болезненно-желтоватым лицом – и женщина, явно уроженка южной Индии. Мужчина обнимает женщину за талию. Второй мужчина на снимке – Томас Лалл, с широкой американской улыбкой, в гавайской рубашке и жутких шортах. Лалл узнает фотографию.

Фото сделано семь лет назад, после конференции в Нью-Дели, когда он решил совершить месячное путешествие по независимым штатам незадолго до того распавшейся Индии, стране, которая всегда в одинаковой мере восхищала, ужасала и притягивала его. Контрасты Кералы заставили Лалла задержаться еще на неделю. Смесь ароматов пыли, мускуса, опаленных солнцем кокосовых циновок; древнее чувство превосходства над искореженным кастовой системой севером; темные, зловонные, хаотические боги с их кровавыми ритуалами; успешное, хотя и мучительное осознание той истины, что коммунизм есть идеология изобилия, а не скудости; и непрерывный мутноватый поток сокровищ и странников.

– Не стану отрицать, это я, – говорит Томас Лалл.

– А вот вторую пару вы узнаете?

Сердце Лалла сжимается.

– Какие-то туристы, – лжет он. – У них, наверное, осталась точно такая же фотография. А что?

– Мне кажется, это мои настоящие родители. И именно их я пытаюсь найти. Поэтому я просила богов указать мне дорогу к вам, профессор Лалл.

Лалл внезапно останавливается. Мимо них, в облаке дорожной пыли, исторгая слащавые звуки киномузыки Ченнаи, проносится грузовик, украшенный изображениями Шивы, его супруги и сыновей.

– Каким образом к вам попала эта фотография?

– Ее прислала в мой восемнадцатый день рождения одна адвокатская контора из Варанаси в Бхарате.

– А ваши приемные родители?..

– Из Бангалора. Им известно о моих поисках. И они дали мне свое благословение. Они никогда не скрывали от меня, что я их приемная дочь.

– У вас есть еще какие-нибудь подобные фотографии?

Она находит в памяти палма еще одну фотографию. Девочка-подросток сидит на веранде, крепко обхватив руками плотно сжатые колени, словно намереваясь любой ценой защитить свою девственность. На девочке нет тилака Вишну. За спиной у нее стоят мужчина и женщина, по виду выходцы из южной Индии, лет около пятидесяти, одетые по-европейски. Они производят впечатление людей открытых, честных и вполне цивилизованных, которые никогда не станут мешать дочери в ее попытках отыскать свои корни.

Лалл касается палма и возвращается к фотографии с храмом.

– И вы утверждаете, что это ваши настоящие родители?

– Мне так кажется.

«Невероятно!» – хочет сказать Лалл. Но он молчит, и молчание еще больше стягивает его оковами лжи. Такова уж твоя судьба, Томас Лалл. Куда ни повернись, везде приходится лгать. Вся жизнь состоит из лжи.

– Я их не помню, – признается Аж. Ее голос звучит спокойно, без всяких эмоций, чем-то напоминая те цвета, которые она предпочитает в одежде. Таким голосом люди говорят о заполнении налоговой декларации. – Когда я получила фотографию, то совершенно ничего не почувствовала. Но все-таки одно воспоминание я сохранила. Оно такое давнее, что напоминает сон. Я помню скачущую галопом белую лошадь. Она подбегает ко мне и поднимает передние ноги вверх, словно танцует, специально для меня. О, я так хорошо это помню!.. Мне очень нравилась та лошадь. Видимо, поэтому только она и сохранилась у меня в памяти.

– А что, адвокаты не прислали никаких объяснений?

– Никаких. Я надеялась, что вы поможете мне. Но, кажется, я ошиблась. Поэтому мне придется поехать в Варанаси и искать тех адвокатов.

– Я слышал, там начинается война.

Аж хмурится. На ее тилаке появляются морщинки. Томас Лалл чувствует, как все сжимается у него внутри.

– Я верю, что боги защитят меня от любой беды, – говорит девушка. – Они указали мне ваше местонахождение, они же направят меня по безопасному пути и в Варанаси.

– Какие у вас могущественные боги!.

– О да, профессор Лалл. До сих пор они ни разу меня не подводили. Боги подобны ауре вокруг всего, что меня окружает. Конечно, я очень долго не понимала, что далеко не все люди способны их видеть. Поначалу я думала, что дело в правилах хорошего тона, что не следует вслух говорить о многом из того, что ты видишь. И самой себе я казалась очень грубой и невоспитанной девчонкой. И только потом я поняла, что большинство людей вообще ничего не видят и не знают.

Словно семилетний несчастный малыш по имени Уильям Блейк, который обратил внимание, что на лондонском платане буквально кишат ангелы… И только заступничество матери предотвратило серьезную трепку, которую ему собирался устроить отец. Нахальная самоуверенность и ложь. Прошла почти целая жизнь, и великий провидец, посмотрев на солнце, увидел бесчисленное множество Сил Небесных, поющих: «Свят, свят, свят, Господь Бог всемогущий…»

Томас Лалл в отличие от Уильяма Блейка каждое утро, прищурившись, всматривался в канзасское солнце, но не видел ничего, кроме ядерной топки и проблем, связанных с неопределенностью квантовой теории…

Лалл ощущает растущее напряжение в нижней части живота, но оно совсем не похоже на пробуждение древнего змия, предвкушающего сексуальные наслаждения, – ощущение, знакомое ему по интрижкам с загорелыми туристками. Это нечто принципиально иное. Какая-то зачарованность… и – страх.