– Обижаешь, старик!

– Ну ладно, ладно. Это я так. Чтоб имел в виду!

Через пару дней я держал в руках судьбоносный конверт. И тут же набрал указанный номер телефона.

– Немедленно приезжайте! – приказал прокуренный бас таким тоном, как будто я уже совершил прогул. И я помчался на встречу с басом.

«Должно быть, знатная птица моя будущая клиентка», – подумал я, когда остановился перед домом на улице Неждановой. Он весь был увешан мемориальными досками из черного и белого мрамора.

Подойти к подъезду оказалось непросто. У ворот стояла будка с охранником. Меня вежливо спросили, куда и к кому я иду. В подъезде тоже сидел охранник. На этот раз он не только спросил, но и, попросив «документик», записал мою фамилию.

Я поднялся на третий этаж и уперся в массивную дверь «под орех». Наверняка бронированную. Слева сверху на меня смотрела видеокамера.

«Ни хрена себе! – подумал я, нажимая на звонок. – Тут как в зоне…»

Дверь открылась. На пороге стояла полураздетая старуха. Такая страшная, что Баба-Яга по сравнению с ней была Василисой Прекрасной. Нос толстый, глаза навыкате, парик набекрень, а на подбородке редкие седые волосы. Картину завершала массивная трубка во рту. Пуская дым кольцами, старуха причмокивала.

«Ведьма! – оторопел я. – Какой там массаж! Ей впору катафалк заказывать».

– Входи! – кивнула она.

Я вздрогнул, услышав знакомый бас.

Через полутемный холл мы прошли в гостиную. Я мог бы скорее сравнить ее… с небольшим банкетным залом. Сразу в глаза бросался огромный белый рояль. Он отражался в зеркальных стенах, и казалось, что их много. На овальном столе, окруженном двенадцатью стульями, стояла фарфоровая ваза с красными розами. Повсюду висели картины в массивных позолоченных рамах, подсвеченные по бокам канделябрами. В углу, у малахитового камина, размещались массивные кресла, отделанные лайковой кожей.

Старуха уселась в кресло. А меня усадила напротив.

– Значит, ты от Миши? – и она впилась в меня своими черными глазами.

От растерянности я замешкался.

– Ничего. Хорошенький! – видимо, старухе я нравился. По крайней мере, внешне. – От Миши, говоришь?!

– Да, – кивнул я и протянул конверт. – Вам нужен массажист?

– Нужен… Мало ли кто мне нужен, – не отрывая от меня глаз, она взяла конверт и достала письмо. – Хорошенький…

«Запада бабулька, – подумал я. – Вот когда пригодилась моя внешность Овода!»

Старуха изучающе смотрела на меня еще несколько секунд. Потом развернула письмо, мельком взглянула на него и небрежно бросила на камин.

– Прямо херувимчик! – она снова уставилась на меня. – Похож. Как две капли похож! Сволочь, каких свет не видал! Тоже хорошенький был. Как ты, – ее рот скривился в улыбке, обнажив вставные челюсти.

Невольно напомнив старухе какую-то сволочь, я почему-то почувствовал себя виноватым.

– Зови меня Жозефина. И на «ты». Понял?! Я так люблю.

– Виктор, – представился я, чуть-чуть приподнялся и начал было «свою биографию», но старуха оборвала меня.

– Виктор! – она сделала ударение на последнем слоге. – Ты будешь Виктор! Понял? Или просто Вик. Это, пожалуй, даже лучше. Вик! Это была порядочная сволочь. Хотя и француз, – продолжила она свои воспоминания. – Хм… Отчим мой. В посольстве работал. Сто лет назад. Да, ничего не скажешь, хорошенький! – мгновенно вернулась она в день сегодняшний, – Значит, Вик. Понял?!

Я мотнул головой. Мне было все равно, как назовет меня эта сумасшедшая старуха, лишь бы поскорее отсюда слинять. Такую рухлядь я видел впервые. От нее веяло кладбищем.

– Ладно. Беру! – отрезала старуха. – В месяц будешь получать… – и она назвала цифру.

Меня аж вдавило в кресло. За эти деньги я готов был делать старушке не только массаж, но с утра до вечера носить ее на руках, укладывать спать и петь колыбельную. Я готов был свернуться калачиком у ее ног и преданно служить всю оставшуюся ей жизнь. Сейчас она уже не казалась мне ведьмой. Скорее – божьим одуванчиком. Теперь меня беспокоило только одно, что старушке осталось совсем немного…

Мои мозги трещали, как компьютер. Перед глазами мелькали стодолларовые купюры, и я мгновенно подсчитал, что если бабулька продержится хотя бы полгода, то я получу целое состояние…

– Беру на год. С полным пансионом, – Жозефина опять улыбнулась. Но ее глаза совсем не улыбались, пронизывая меня насквозь. – С испытательным сроком. На месяц. А может быть, на неделю. Или на день… – и тут она громко расхохоталась. – Но учти! – старуха резко оборвала смех. – Деньги будешь получать только на карманные расходы. А гонорар получишь по окончании контракта. Через год. И еще. Жить будешь здесь. Ты должен быть всегда под рукой.

«Да она просто ангел!» – я смотрел на нее почти с сыновней любовью и пытался изобразить на своем лице нежность и преданность одновременно.

– Родственники есть? – неожиданно спросила Жозефина. – Где они у тебя?

– Я сирота, – выпалил я в надежде, что бабулька немедленно меня усыновит.

– Терпеть не могу родственников! Вечно просят в долг и никогда не отдают! Бедненький! – она вдруг затрясла головой и захныкала. – Бедненький мой мальчик! Сирота. Как и я!

Бабулька действительно выглядела беспомощной и несчастной. Я даже растерялся. Мне не хотелось, чтобы она скончалась раньше, чем закончится мой контракт. Я готов был признаться, что у меня все-таки была мать…

– Одна я. Совсем одна. На всем белом свете! – хлюпала старуха носом. – Добра-то много. Вот все и норовят обмануть меня. Да обокрасть… Ты будешь любить Жозефину?! – вдруг громко спросила она. – Будешь?!

– Буду, – вздрогнул я. Но, честное слово, в этот момент я был искренен.

– Ну и ладно, – ее рыдания как рукой сняло. – А сейчас сделай-ка мне массаж.

Жозефина с трудом поднялась с кресла и заковыляла в соседнюю комнату.

Судя по всему, эта комната предназначалась исключительно для процедур. Она была в розовых тонах. Посреди комнаты стоял массажный стол. Такой увидишь не в каждом элитном салоне. Рядом на изящной подставке красовался изысканный «букет» кремов, масел, лосьонов и бог знает еще чего. Роскошная японская ширма-витраж разделяла комнату на две части.

Жозефина сняла халат. И я оторопел. Она предстала передо мной в кокетливом кружевном белье для интимных встреч.

– Что, съел?! – захихикала старуха и ущипнула меня за задницу. – Думаешь, я совсем уже рухлядь?! Ошибаешься. Все ошибаются! Умывальник за ширмой. Иди, готовься.

За ширмой оказался не только умывальник. Там была суперкабина с ванной-джакузи и сауной. И овальное зеркало во всю стену, прикрепленное золотыми цепями.

Я включил воду и посмотрел на себя в зеркало.

В моих глазах мелькнула какая-то собачья покорность. И тут я понял, к чему мне надо готовиться…

– Раздень меня, – пробасила Жозефина и прикрыла веки.

Работая массажистом в VIP-сауне, я, мягко говоря, привык к разного рода пикантным ситуациям. Но чтобы столетняя бабулька изображала из себя жрицу любви, не припомню даже в самой крутой эротике. Никто не мешал мне возмутиться, вскипеть, гордо хлопнуть дверью… Но когда тебе обещают такие деньги, совсем не трудно и пофантазировать, представив, что перед тобой Клаудиа Кардинале. Пожилая…

«Насмотрелась старушка порнушки», – подумал я, аккуратно снимая ее кружевной прикид.

– Со мной, милый, все ясно! – она как будто читала мои мысли. – Покажи-ка, на что ты способен.

Чтобы несильно возбуждать бабульку, я решил начать с легкого эротического массажа. Подобрал крем и стал нежно поглаживать ее серо-желтое, сморщенное тело. Я едва касался ее кожи. Мне казалось, стоит чуть посильнее надавить на ее, условно говоря, эрогенные зоны, и они разлетятся на мелкие кусочки, как высохший пергамент.

Через пару минут моих поглаживаний Жозефина захрапела так, что задрожал массажный стол, а японская ширма стала громко позвякивать. Старуха свистела, рыкала, визжала, шипела… Было такое впечатление, что я попал в джунгли в сезон брачных игр.