Обиталище бесконечно — так учили в школе, так писали в научных работах исследователи Нового Мира. Но Ивана это скорее пугало, чем радовало. Сколько поколений, разделенных двадцатилетними интервалами, как водонепроницаемыми переборками, осталось наверху? Сколько поколений успеет продвинуться вниз, пока Иван еще будет жив… А главное, что случится, когда последний житель Этажа умрет? Останется пустая Кладовая с остатками несъеденных брикетов. Расставленные по алфавиту книги на полках Библиотеки, которые никто уже не откроет. И тело последнего жителя. Его не отправят с почестями в Уничтожитель. Значит, труп так и будет гнить на пустом Этаже…

— …Я тебя в третий раз спрашиваю: как я выгляжу?

— А? Что? Да, выглядишь отлично! Волнуешься?

Мира пожала плечами. Она уже давно мечтала спуститься с Иваном на свой Этаж, избавиться от надоедливой опеки мамы-наседки и ворчащего отца и зажить собственной семьей. Завести детей. Главное — успеть родить до Излучения, а там уже все предрешено: работа, шелест разворачиваемой фольги на брикетах, прогулки под высокими сводами улиц-коридоров. Девушка крепче сжала руку Ивана и одновременно отпустила ладонь матери.

Старейшина Этажа — лысоватый приземистый мужчина — выступил вперед, зажав в руке потрепанную тетрадь Свода Правил.

— Обитатели Этажа! Сегодняшний день войдет в историю: новое поколение детей понесет Факел Жизни в глубины Обиталища. Когда мы, ровно двадцать лет назад, вступили под эти своды, нам казалось, что сей день никогда не наступит. Но время пролетело быстро, и теперь вам, дорогие дети, предстоит отправиться в путешествие, которого вы ждали всю жизнь. Отправляйтесь вниз смело, помните Правила и то, чему мы вас научили!

Музыка из динамиков достигла апогея и внезапно стихла. По толпе провожающих и спускающихся пронесся шепоток: «Лифт, Лифт…» Сейчас, если верить рассказам родителей, тяжелые створки распахнутся, дети войдут внутрь, помашут рукой и… прощай, старый Этаж! Они провели здесь почти двадцать лет жизни, но остаток своих дней, сколько бы их ни было, проведут Этажом ниже.

Раздался оглушительный скрежет. Двери Лифта угрожающе заскрипели, подались в стороны. На всем Этаже наступила полная тишина. Никто не шелохнулся. Ивану на какое-то страшное мгновение показалось, что сейчас двери закроются и все разойдутся по своим отсекам, словно ничего не случилось.

— Ваня, ты идешь? — Мира слегка подтолкнула Ивана, и тот непроизвольно шагнул к Лифту.

Оцепенение толпы разрушилось. Загудели басовитые, низкие голоса отцов и высокие, всхлипывающие вскрики матерей. Молодежь двинулась вперед, ручейками влилась в двери просторного Лифта. Толпу, словно по живому, разорвало на две половины.

Теперь они стояли лицом друг к другу. Отцы и сыновья. Матери и дочери. Раздались последние наставления, запоздалые напутствия:

— Ты себя береги, сынок!

— Запомни мои слова!..

— Не забывай нас…

Ивана, который вошел в кабину одним из первых, прижало к противоположной стене Лифта. Рядом с ним тревожно мигала белым цветом единственная кнопка. Мира, придавленная толпой к Ивану, нетерпеливо поерзала:

— Ну сколько можно прощаться?! Давайте уже! — и она шлепнула по кнопке пятерней.

Двери Лифта захлопнулись с пугающей скоростью, отрезав гул родительских голосов. За стенами что-то загудело. Лифт тряхнуло, и пол на секунду просел.

— Спускаемся! Спускаемся! — зашумели попутчики вокруг.

Лифт еще раз встряхнуло, и он поехал. Судя по рассказам родителей, спуск на новый Этаж должен занять минут десять.

— Мира, что-то не так! — забеспокоился Иван.

— Что? Мы же едем…

— Едем, но куда?

Мира поняла. Это казалось невозможным, но сила гравитации не могла обманывать. Вопреки всему, что они знали о законах Обиталища, кабина Лифта рывками тащила их вверх.

— Ничего страшного. Это… просто… так надо… — неуверенно выдавила Мира.

Движения кабины внезапно стали плавными, и теперь сложно было понять, куда двигался Лифт.

— Видите, беспокоиться не о чем! — с облегчением произнесла Мира. — Всё хорошо. Скоро приедем на свой Этаж. Несколько минут — и мы дома! Прощайте, родительские наставления! О большем и мечтать глупо.

— Не знаю, — подал голос худощавый Андрей, стоявший возле дверей. — Я буду скучать…

— И я тоже, — Катя, подруга Андрея, уткнулась лицом ему в плечо.

— По кому? — возмутилась Мира. — По мамочке с папочкой? Да они же постоянно лезли не в свои дела! Неужели вас не бесили все эти бесконечные расспросы? — в голосе Миры зазвучали саркастические нотки: — «Ты поела? Во сколько вернешься домой? Почему не убралась в комнате? Когда ты наконец займешься делом? Станешь взрослее?..» Да как можно стать взрослее, если каждый твой шаг контролируют и обсуждают?!

Некоторые пассажиры Лифта закивали, другие — просто улыбнулись. Мира обвела победоносным взором своих попутчиков.

— Лучше подумайте, кого выбрать на пост Старейшины Этажа! По Правилам это должен быть мужчина — сильный духом, уверенный в себе, решительный, умный… как мой Ваня.

За одно мгновение на утонувшего в тени девушки Ивана устремились десятки глаз. Мира крепко, почти властно, взяла за руку своего молодого человека.

— Я? — удивился Ваня.

— Конечно, — ни секунды не сомневаясь, подтвердила Мира. — Ты — идеальный кандидат! К тому же, я всегда буду рядом и смогу за тобой присматривать.

Покрасневший Иван был готов провалиться сквозь днище Лифта. Последний раз нечто подобное он испытывал год назад, когда отец едва ли не каждому встречному рассказывал, что его сына назначили помощником Библиотекаря…

«Он искренне за меня радовался», — подумал Иван и вздохнул. Ведь он больше никогда не увидит отца, не услышит его голос… Ни-ког-да… Это слово тремя короткими взмахами ножа отсекло прошлое от настоящего…

Свет в кабине мигнул и погас. На короткое мгновение воцарилась тревожная тишина. Мира с такой силой сдавила ладонь Ивана, что чуть не сломала ему пальцы. Лифт, как и в начале движения, пополз вверх рывками, содрогаясь от каждого преодоленного отрезка пути. Тишину стремительно заполнил рой испуганных голосов:

— Опять… Думаете, это нормально?

— Родители ничего об этом не говорили…

— А если мы отсюда никогда не выберемся?!

Некоторые из попутчиков судорожно забарабанили по стенам кабины. Мерцая, включились аварийные лампы, осветив перекошенные страхом лица. Неожиданно кабину тряхнуло с такой силой, что все пассажиры повалились друг на друга. Мира ногтями впилась в руку Ивана:

— Не отпускай меня, во имя Шекли!

Лифт замер на месте. Аварийные лампы погасли, лишь кнопка на стене продолжала пульсировать во тьме. В висках Ивана застучала кровь. Юноша прижался спиной к стене и постарался привести дыхание в норму. Надо успокоиться, взять себя в руки… Тщетно. Страх уверенно заполнял мысли, наполнял мышцы свинцом, сковывал движения, как будто говорил: «Не сопротивляйся, от тебя уже ничего не зависит!»

Иван не сопротивлялся. Он просто ждал чуда.

И, как ни странно, оно произошло…

— Чудес не бывает, — похлопав по плечу Сергея, сказал Библиотекарь. — Они уже не вернутся, как не вернулись когда-то и мы.

Они стояли на Лифтовой Площади и смотрели на сомкнутые двери, отделяющие Этаж от шахты. Всего пару метров, но это расстояние казалось непреодолимым.

— Знаю, — выдохнул Сергей. — От этого и больно. Как они там без нас?

— Да как все, — грустно улыбнулся Библиотекарь. — Приедут на свой Этаж, выберут Старейшину, расселятся по отсекам… Ну а дальше свои детки пойдут. Взрослая жизнь так завертится, что не успеют оглянуться, как станут такими же, как мы, ворчливыми стариками, — он снова похлопал Сергея по плечу. — Да не волнуйся ты! Справится твой Ванька. Парень мозговитый, все на лету схватывает. Глядишь, и Старейшиной выберут. Да и девушка у него вроде нормальная…

— Не нравится мне эта Мира, — нахмурился Шестов. — Не пара она моему сыну! Такая своего не упустит, даже если придется через людей перешагивать. А Ванька мой — доверчивый. Он и к жизни-то толком не приспособлен… Понимаешь?