Следующаяза ней ‘Rain Song’ изначально должна была стать продолжением ‘TheOverture’, но стала самостоятельным треком, когда Плант неожиданно добавилв последнюю слова, превратив первую в тлеющую элегию по «весне моей любви»,столь же полную эйфории, хоть и медленную, звездную песню. Джон Пол Джонсдобавил экзотическую текстуру с нарастающим оркестровым звуком своего толькочто приобретенного меллотрона, разновидности полумеханического синтезатора,использовавшего ленточные петли и управляемого клавиатурой, который до тоговремени был излюбленным эффектом групп прогрессив-рока вроде Genesis и MoodyBlues и ранее не встречался на альбомах Zeppelin. Так же свежо звучала ‘OverThe Hills And Far Away’ — еще одна знаменитая и полная оптимизмакомпозиция, ставшая почти пиком в трилогии кульминационных вступлений, еефирменная электроакустическая динамика заметно восходит к ‘Baby I’m GonnaLeave You’ и ‘Ramble On’. Подобно этому, ‘Dancing Days’,изворотливая песня в стиле длинного жаркого лета, вдохновленная типичнонескладной мелодией, подслушанной во время пребывания в Бомбее, демонстрируетдуэт Пейджа и Планта в своем наиболее неистовом, резком звуке гитар, бахающихбарабанов и воркующем голосе Планта, будто ищущего любви хиппи, которым он всееще себя считал.
Однакобольше всего толков вызвали четыре других композиции, олицетворив общеевпечатление от альбома, — они начинались с последнего трека на первой стороне,сочиненного группой ‘The Crunge’, пародии на фанк в стиледоведи-до-перехода, которая все же не вызвала смеха, несмотря на отчаяннуюпопытку Планта, которого можно услышать в конце с требованием «Где этотпроклятый переход?» Наибольшая беда ‘The Crunge’, танцевального ритма,под который в действительности невозможно танцевать, в том, что в нем не былоникакой необходимости. Zeppelin доказали, что обладают фанком в изобилии с тогосамого момента, когда барабаны Бонэма взорвались подобно ручной гранате во вступлениик ‘Good Times, Bad Times’, и группа постоянно демонстрировала в песняхвроде ‘Whole Lotta Love’ и ‘When The Levee Breaks’, что белыерок-музыканты могут делать с черной фанк-музыкой то, о чем никто не могподумать. Гораздо лучше была ‘D’Yer Maker’ — заголовок они сперли изстарой эстрадной шутки [Сноска:— My wife is gone to the West Indies. (Моя жена уехала в Вест-Индию.) —Jamaica? (Ямайка?) — No, she went of her own accord (Нет, она поехала сама.)Здесь игра слов, основанная на созвучии фразы Do you make her? (Ты еезаставил?) с названием острова в Вест-Индии. — Прим. пер.]. Бум! Бум! — критики думали, что эта композиция группытоже является пародией, на этот раз на регги, но в действительности это былановаторская интерпретация формы, насыщенная вставками ду-воп вокала. [Сноска: Вопрос внизу листа с текстамипесен — что же случилось с Рози и Оригиналами? — относится к певице РозиХамлин, чей хит 1960 года ‘Angel Baby’ так и остался единственным, но к1973 году вместе с The Blossoms она работала бэк-вокалисткой для Элвиса Пресли.— Прим. пер.]
Третьякомпозиция группы, ‘The Ocean’, завершающая альбом, была еще однимголовокружительным радостным номером, который содержал наиболее запомнившийсягитарный рифф со времен ‘Bring It On Home’ и столь явно и простоуслаждал толпу, — Бонэм был полностью в режиме Бонзо, пылающе отбиваяперемалывающий ритм («Мы уже отсчитали четыре, но теперь мы готовы, и онипоехали раз... два... три...» бух!), — она уже стала частью выступления группына бис, до того как была выпущена. Единственным нарочито «гнетущим» треком наальбоме был тот, который начали записывать тремя годами ранее, но закончилитолько сейчас: претенциозный, бросающий в дрожь опус Джона Пола Джонса насинтезаторе ‘No Quarter’ — старое выражение пиратов и броская фраза КитаМуна, его холодная атмосфера, — «Закрой дверь, погаси свет», — мрачно запеваетПлант, его голос снова фильтруется через дисторшн, — сильно противоречитостальному альбому, но является образцовым материалом и еще одним треком, которомусуждено стать важной частью живого выступления, визитной карточкой Джонси.
Сообщение,которое в конечном счете происходило с пятого альбома Zeppelin, как выразилсяДэйв Льюис, «было от группы, которая делала как раз то, что хотела. В четвертомальбоме была огромная организация, и все стояло на своем месте. Houses ofthe Holy в меньшей степени стремился к совершенству, скорее, в нем они далисебе волю и наслаждались этим. Чрезвычайно смелый, хотя и недооцененныйальбом». Это отразилось в весьма разнородной реакции на него со стороныкритиков и фанатов. Повторив уготованную Led Zeppelin III судьбу, длямногих Houses of the Holy стал неоправдавшимся ожиданием послеграндиозного успеха его предшественника. Если разочарованием в случае с LedZeppelin III был тот факт, что он не включал ничего подобного ‘WholeLotta Love’ и ‘Heartbreaker’, то на Houses of the Holy точнотак же недоставало чего-то столь же значительного, как ‘Stairway to Heaven’или ‘When The Levee Breaks’. Однако по зрелом размышлении очевидно, чтоон ознаменовал продвижение группы вперед, и теперь она находилась наголовокружительном пике. Дни альбомов с великими заявлениями, какими былипервый, второй и четвертый, уступили место, как выразился Льюис, «простомувеселью», странной идее во время, когда калибр группы как артистов все ещеизмерялся тем, насколько «тяжела» она была — по музыке, по текстам иметафорически. В этом отношении пятый альбом Zeppelin был относительно легким ипоэтому, как утверждало большинство критиков, не представлял особой важности.
«Несколькотреков с этого нового альбома Led Zep — просто плохие шутки», — жаловалась однатипичная рецензия в Америке. К счастью, не все рецензенты были столь зашорены.Джон Ингам написал в журнале Let It Rock, что альбом показал «растущееразнообразие, юмор и богатство при всего лишь умеренном потворстве своимжеланиям». Однако поклонники также разделились, и, хотя Houses of the Holyстал третьим альбомом группы, возглавившим британские и американские чарты, и вСША было продано более трех миллионов его копий (и тем самым он символическипотеснил с первого места Aloha From Hawaii Элвиса Пресли), из британскихчартов он выскользнул всего через тринадцать недель пребывания там, вскоребудучи опереженным своим все еще хорошо продающимся предшественником.Обязательный для Америки сингл с альбома — ‘Over The Hills And Far Away’,выпущенный в мае, также провалился, став их первым синглом, не вошедшим вТоп-50, хотя вышедший шесть месяцев спустя ‘D’Yer Maker’ добрался до 20места. (Как обычно, в Британии ни один из треков не был выпущен в качествесингла.)
Напублике группа, преисполненная уверенности, считала альбом очередным триумфом.Треки вроде ‘Whole Lotta Love’ были «просто одним цветом радуги того,что мы делаем и что намереваемся делать в будущем, — хвалился Плант журналу NME.— В моих замыслах написать нечто действительно великолепное. Я слушаю музыкутаких людей, как Мендельсон, — «Фингалова пещера» — и она совершенновеликолепна. Можно представить всю картину, и я хочу, чтобы в будущем то же самоебыло и с нами. Думаю, нам по плечу сделать что-то подобное вместе».
Однако,сидя дома, за поднятым мостом, в приватной обстановке Пейдж кипел отраздражения этим последним примером заблуждения критиков. По телефону онпожаловался Джи, и менеджер решил, что настало время для изменения стратегии,что во время летнего американского тура того года грядет серьезная перемена впозиции группы по отношению к прессе, и для начала на время их следующего турапо США был назначен их первый постоянный американский пиарщик Дэнни Голдберг изSolters Roskin & Sabinson. SR&S в основном была известна своей работойс шишками кинематографа, такими как Фрэнк Синатра, но недавно открыламузыкальное подразделение, а Голдберг раньше сотрудничал с Rolling Stoneкак автор-фрилансер — а это был один из тех журналов, расположения которыхособенно хотели добиться Пейдж и Плант, — и его знание внутренней кухниопределило его назначение. Нельзя сказать, что поначалу это особенно что-тоизменило. «Большинство журналистов, казалось, было шокировано тем, что мысделали это, — рассказывал Джимми. — Один из них сказал: „Мой первый вопрос квам, мистер Пейдж, — почему вы вообще даете мне это интервью?“» Ответ лежал встремлении группы улучшить их общественный имидж и занять такое же положение,как The Stones. «Без излишнего эгоизма, — говорил Роберт, — мы думали, чтонастало время людям услышать о нас что-то иное, чем то, что мы едим женщин ивыбрасываем кости в окно».
