Бонэмприказал Харри незамедлительно достать пару журналистов для проведенияинтервью, но тот попробовал отшутиться. Посчитав это оскорблением, Бонзо«наклонился и оторвал карман от моих брюк, откуда посыпались все мои деньги иключи. Он порвал и мою рубашку, и я совершенно взбесился. Я сказал: „Все, сменя достаточно, я больше никогда не хочу иметь никаких дел с Led Zeppelin.Если я увижу тебя на улице, лучше перейди дорогу“». Позже Грант позвонил Харрии извинился, посоветовав ему «пойти купить самые дорогие брюки, которые онсможет найти, и выслать ему счет». Но Билл не собирался возвращаться, сказавПитеру: «Я просто не могу их больше выносить».
КрисУэлш, который сдружился с Бонэмом и даже был приглашен на сцену в Германии вовремя одного из туров, чтобы играть на бонгах в ‘Whole Lotta Love’, былсвидетелем инцидента, но настаивал, что «Джон не был мерзким, он просто былочень громким и неистовым. Так как Джон, будучи пьяным, решил, что Билл егоигнорирует, он схватил его, когда тот проходил мимо, и порвал ему брюки».Совсем не мерзкий — если только это были не твои брюки.
Насмену Биллу пришел более молодой и яркий самопровозглашенный «гуру пиара» БиПиФеллон, молодой ирландец, сделавший себе имя в Дублине, будучи в юностидиджеем, прежде чем стать фотографом и писателем. В те дни он стал известен подименем Бип и обеспечивал «атмосферу» для артистов столь разных, как U2, Boyzoneи Кортни Лав. Zeppelin обратили на него внимание, благодаря его сотрудничествус T. Rex, и в 1972 году он начал работать на них. Как он говорит теперь:«Видите ли, группа и Джи были хорошо осведомлены о моей работе с Марком Боланоми T. Rex — это стало крупнейшим рок-н-ролльным всплеском в Британии со временThe Beatles. Это все знали, в том числе и сами The Beatles. Поэтому Питерпозвонил мне, мы встретились в его офисе на Оксфорд-стрит, и я сказал: „Слушай,если мы собираемся работать по максимуму, нам нужно провести время вместе сгруппой, чтобы понять, находим ли мы общий язык, понимаем ли мы друг друга“. Иони отправили меня в Швейцарию, где у них было несколько концертов. Они знали,что я люблю рок-н-ролл, и в доме промоутера Клода Нобса в Монтрё мы сблизились,прослушав несколько блестящих французских двойных пластинок Джина Винсента иThe Bluecaps. Затем, на дневной проверке звука, я сидел на сцене на усилителеДжимми и, слушая этот шквал, осознал, что в окружении этой оглушительной музыкия умудрился заснуть — и во сне упал на пол. Годы спустя участники группысказали, что они были впечатлены моей способностью сделать это. Боже! И онизнали, что я был, по мнению некоторых, эксцентричным — на первый концерт язаявился в своем синем бархатном плаще, с накрашенными по последней модеглазами, с лаком на ногтях, выпятив это, знаете, чтобы посмотреть, что будет.Бонзо поначалу не понял, как реагировать на это, но я заметил, что онулыбается. После концерта, который был впечатляющ, мы отправились на ужин назаснеженной горе в этом о-ля-ля ресторане, и я сидел с Джимми, а когда принесличаши с вишнями в кирше, я сказал метрдотелю: „Это прекрасно, но не были бы выстоль любезны забрать это, вытащить вишенки и принести назад вместе с большимистаканами, чтобы нам было проще это пить?“ И хохоча как ненормальные, все мыскатились под гору к отелю, и с этого момента Led Zeppelin от случая к случаюзависали со мной в течение семи лет...»
Нодаже Феллон столкнулся с растущей репутацией группы как магнита длянеприятностей. Во вторник, 3 декабря 1972 года, после первого из двух концертовв Greens Playhouse в Глазго группа отказалась выходить на бис, после того каких новый пиарщик был избит фанатами на улице перед площадкой в результатестолкновения из-за поддельных билетов. «Я сказал: „Прошу прощения, похоже туткакая-то путаница с билетами, которые вы продаете“. И все они навалились наменя».
Теперьгруппа была самой продаваемой в мире, и Грант хвастался каждому, кто находилсяв пределах слышимости, что «группа только в этот год [загребет] более тридцатимиллионов долларов». Уже то, что группа могла, при хороших условиях, получитьдаже десятую долю этой суммы, по тем временам было неслыханно, ведь тогда всемеще заправляли промоутеры, забирая себе львиную долю заработка, а артисты былирады получить небольшие проценты. Грант был одним из первых менеджеров, ктовыступил против этой «стандартной» практики. Он уже запугал звукозаписывающуюиндустрию, потребовав — и получив — самый выгодный контракт в истории, и теперьДжи насел на промоутеров, запросив беспрецедентные девяносто процентов прибылис каждого шоу Led Zeppelin.
«Нужнопонимать, каким человеком был Питер Грант, — говорил Плант. — Он пробил путьчерез огромное количество пережитков старого способа ведения бизнеса, [когда]никто не получал ни цента, минуя промоутера. Потом появились мы, и Грант сказалпромоутерам: „Прекрасно, вы хотите этих парней, но ваши условия не для нас. Мыскажем, чего мы хотим, и, если вы готовы обсудить это, можете нампозвонить“. И, конечно, они звонили нам и делали по-нашему, на условиях Гранта,потому что иначе они бы остались с Iron Butterfly». Как Плант выразился позже,он не просто переписал правила, «Питер Грант написал новую книгу. И мыбыли как раз в центре всего этого. Мы были вроде знаменосцев, если хотите, скоторых началось использование этих правил, они стали повсеместны».
Грантвыставлял такие же требования каждому из тех, кто работал с Zeppelin, начинаясо звукозаписывающих компаний, агентов и промоутеров и вплоть до дорожнойкоманды, продавцов, обслуживающего персонала, иногда даже до зрителей, даже досамой группы. «Нами руководил молот богов, если хотите, — говорил Плант. —Кто-то бил в огромный барабан на корме лодки, а мы просто следовали ритму всегоэтого. Когда Бонзо говорил: „Вот дерьмо, я хочу сейчас домой“, — Питер Грантбеседовал с ним и говорил: „Посмотри, осталось совсем немного...“»
К1973 году репутация Гранта следовала впереди него на любом уровне. «Я знаю, проПитера говорили всякие вещи, что-то хорошее, а что-то — не очень, — говоритТерри Мэннинг. — Но он был действительно блестящим менеджером. Он был жестким, поройпреднамеренно грубым, но он был по меньшей мере замечательным человеком. Онзнал, что делает, и полностью посвятил себя Джимми и группе. Он по-настоящемубыл частью семьи. Наблюдая за ним в процессе, в процессе, принимающимрешения и осуществляющим их, — и я видел его за сценой делающим вещи, окоторых, не знаю, стоит ли писать, и то, что он делал, в кофе-шопах, о чем нельзяписать, это было нечто — но он был таким ради группы и это было большойсоставляющей их успеха». Или, как сказал сам Грант: «Меня не волнует, если ониненавидят меня, ты должен делать то, что верно для твоего артиста. Всегдапомни: это группа и менеджер против всего остального».
Всеизменилось тем вечером, когда вы с Джеромом, игравшим на маракасах, послеконцерта Бо Дидли в Ньюкасле пошли отдохнуть и увидели The Alan Price Rhythm& Blues Combo. Это был твой великий шанс, ты знал это. О, на сцене уже былодин местный подонок, Майк Джеффри, но так всегда и бывает с этой ничтожнойпровинциальной чернью. Вскоре ты позаботишься о нем, скажешь, что берешь их втур Чака Берри, просто подпишись здесь, тупица. А потом ты уже не работал наДона, ты работал на себя. Ну, вы с Микки Мостом, деля офис на Оксфорд-стрит,сидя за столами лицом друг к другу, всегда на телефонах, заключая сделки. Людиполагали, что он был головой, а ты — просто мускулами, а может, даже и Микки,иногда. Хотя тебе и приходилось отдавать ему должное, ведь это Микки записал‘House Of The Rising Sun’ с ними, и вдруг The Animals, как они теперьназывались, — куда более звучно, чем кто-то там Алана Прайса — стали такими жезначительными, как The Beatles, почти. С того момента все изменилось, особеннокогда чертова пластинка вышла и в Америке. Ты не мог поверить своей удаче:запись номер один в Британии и в Америке с первого же броска! Вершина мира,мам!
Ты,в общем-то, не знал, во что ввязываешься, когда поехал с ними в Америку, но иони тоже не знали этого, так что все было в порядке. Ты сказал им, что был вГолливуде с Джином, когда тот записал The Girl Can’t Help It. Чепуха, конечно,но видели бы вы выражение на их лицах! После этого они ходили за тобой, каккотята. Заметь, ты мог погибнуть, когда разбирался с тем психом с пушкой вАризоне. Эрик, певец, сказал, что он никогда не видел такого бесстрашия, даже вдерьмовых клубах Джордилэнда. Но ты не чувствовал особой смелости, просто незнал, что еще можно сделать. Ты увидел, что эта дрянь вытащила пушку, и простосреагировал. Ты мягко говорил с ним, как в телике, пока он не успокоился и тыне смог схватить его и скрутить его чертову руку ему за спину, едва не сломавее к чертям. Ублюдок! Тогда ты и решил, что, возможно, тебе однажды потребуетсядостать собственный пистолет. Или нанять кого-нибудь с оружием, чтобы охранятьвас. После этого тебя полюбила вся группа. Хотя они уже не были так очарованы,когда вы вернулись в Англию, и ты понял, что Эрику необходимо сделать внушение.Как и остальным, в момент, когда он добился некоторого успеха, ему вскружилоголову, и он настаивал на том, чтобы самому приезжать на концерты на этой сияющейновой спортивной TR6. Что ж, хорошо, каждому нравится блеснуть деньгами, когданаконец-то они появляются. Но когда он стал заявляться на чертовы концерты сопозданием, тогда ты и понял, что должен задать ему хорошую трепку.
