Вконечном счете, как скорбящий отец, Роберт Плант просто нуждался в том, чтобыего оставили в покое, чтобы время излечило его и, по крайней мере,зарубцевались раны, которые никогда не излечатся полностью. Вопрос о будущемLed Zeppelin пришлось просто отложить — снова. Но в этот раз уже не былоежедневных звонков от Пейджа, справлявшегося о его состоянии. На частнойвстрече в Лондоне они с Грантом решили, что дадут Роберту «три месяца или тригода, сколько ему будет необходимо», как выразился Грант. «Я чувствовал, чтоотдалился от всего этого, — сказал Роберт, много лет спустя оглянувшись назад.— С группой я не чувствовал себя комфортно. Мы прыгнули прямо через обруч, и,поскольку мой обруч был в огне, я уже не понимал, стоило ли оно того».
Наркотикитеперь тоже стали проблемой. После смерти Карака Плант стал воспринимать кокаини особенно героин в совершенно ином свете — как и тех, кто его принимал,например, Пейджа. «Пристрастие к порошку было худшим, что только можнопредставить, тратой своего времени и тратой времени всех остальных, — сказалон. — Ты оправдываешься перед самим собой, почему все идет не так или чтопроисходит с твоим потенциалом. Сначала ты обманываешь себя, а потом — трешьсвой нос. Настало время, — заключил он не без оснований, — бросить...»
15
Флигель
Послепохорон Карака Роберт Плант полностью оставил Led Zeppelin и, как он выразилсяпозже, «отдалился ото всех на год... когда ты проходишь через такое иоказываешься в такой ситуации, все твое щегольство и манеры рок-звездырассеиваются. Ты перестаешь воспринимать себя серьезно».
Разговариваяс ним в 2005 году, я удивился, как он вообще вернулся в группу. «Да, ну...когда взрослеешь, плечи становятся шире и приходится оказываться в совершеннонезнакомых областях ради тех, кого любишь».
Да,сказал я, но ты тогда не был особо взрослым — тебе было всего двадцать девять.
«Этоточно. Но именно я склонил Бонзо к тому, чтобы тот вступил в The Yardbirds, иименно он вернул меня в замок Клирвелл, чтобы создать In Through The OutDoor. И это именно он так красиво играл [на этой пластинке]. Так что онпоработал надо мной, говоря... — он запнулся, едва воспоминания нахлынули нанего. — Знаете, я только и делал, что шатался вокруг с дробовиком и бутылкойJohnnie Walker, целясь в журналистов».
Иразговор с Бонзо вывел тебя из этого состояния? — спросил я.
«Да.Я не хотел оставлять семью, понимаете? Не хотел бросать Кармен и Морин. И еще,честно говоря, я не знал, есть ли в этом смысл. Джон пришел и разъяснил, почемуэто было правильно. А потом заснул на афганской подушке и проснулся двенадцатьчасов спустя! — он сделал паузу. — Думаю... не в обиду остальным, кто был в товремя рядом, только он знал меня вне успеха».
Конечно,не только Планту было сложно справиться с последствиями смерти Карака. Судьбаего обожаемых Zeppelin снова была под вопросом, который в этот раз могразрешиться не в их пользу, и у Джимми Пейджа не оставалось ничего, кромевремени, — что было гибельно для того, кто страдал от мучительной героиновойзависимости и располагал огромными деньгами, чтобы постоянно подпитывать ее.Понимая, что он медленно погружается в трясину, Джимми организовал для себя,Шарлотты и Скарлет двухнедельный отпуск в Гваделупе в Вест-Индии, пригласивРичарда Коула присоединиться к ним и предложив ему попробовать вместе броситьгероин, напиваясь белым ромом в течение всего их путешествия. Чудесным образомэто импровизированное лечение сработало — по крайней мере, на время. Всентябре, вернувшись в Англию и будучи относительно «чистым», хотя онпо-прежнему много пил и нюхал кокс, Джимми старался не пускать себе в головутяжелые мысли, оставаясь активным, выступая в пользу детской благотворительнойорганизации под названием Goadiggers и работая в собственной домашней студии,внимательно прослушивая бесконечные часы живых записей Zeppelin вплоть доконцерта в Альберт-холле 1970 года для намечавшегося в перспективе«хронологического живого альбома», который, как он убедил Джи, стал бы как разтой вещью, которая могла бы заполнить тот период, пока они ждали, когда Робертснова склеит свою жизнь.
Ношли недели и месяцы, а проект так ни во что и не вылился, и к Рождеству 1977года его уже даже не обсуждали, а Джимми погрузился в депрессию, снова принимаягероин и делая... не особенно много. Когда вскоре после этого однажды поздновечером Гранта увезли в больницу, после того как у него случился легкийинфаркт, или «испуг сердца», как он сам сказал группе и всем остальным, комунужно было знать («все из-за давления», с облегчением объяснил он, закрываяглаза на губительно огромное количество кокаина, который он все еще ежедневнопринимал), казалось, что справиться с этим невозможно. Хотя слухи о «РасколеZeppelin» теперь снова набирали оборот, Пейджу не оставалось ничего, кроме каксидеть и ждать, заполняя пустоту, каждый день открывавшуюся перед ним,наркотиками и выпивкой. Даже его оккультные «исследования» больше неинтересовали его, как раньше. Он все еще владел Болескином и сокровищамиКроули, все еще читал книги, над которыми засыпал в предрассветные часы почтикаждую ночь. Но страсть к этому в нем угасла.
Однакок весне 1978 года Морин снова забеременела и процесс излечения семьи Планта былнаконец запущен. Примерно в то же врем Рой Харпер дал интервью фермерскомужурналу, в котором он в основном рассказывал об овце, живущей у него в саду, нотакже упомянул и то, что работал с Джимми Пейджем, помогая тому с написаниемтекстов для следующего альбома Zeppelin. Когда Роберт, в своем стремлении статьфермером подписавшийся на этот журнал, прочитал статью, он пришел в ярость исразу позвонил Джимми впервые за прошедшие месяцы, потребовав объяснений.Застигнутый врасплох, но в то же время не рассердившийся, увидев, как явно егопевец по-прежнему переживает о собственной роли в группе, Джимми отрицалучастие Харпера, предположив, однако, что, возможно, для группы настало времянаконец снова собраться, просто встретиться и узнать, как у всех дела. Роберт,над которым также поработал Джон Бонэм, покорно согласился приехать в замокКлирвелл, неоготический особняк XVIII века, находившийся в Лесу Дина,неподалеку от его дома на границе Уэльса.
Пообщему мнению, в замке обитало непокорное привидение, женщина, приводившая вбеспорядок запертые комнаты и певшая по ночам на лестнице колыбельные своемупризрачному ребенку, играя при этом на бренчащей музыкальной шкатулке, иатмосфера краткого визита Zeppelin не была многообещающей. Обосновавшись вподвале, группа поначалу джемовала в течение нескольких дней, исполняя все, чтобыло удобно петь Роберту, но, несмотря на постоянные подбадривания Джимми инаигранно добродушную поддержку Гранта, искры все никак не вылетали, и группаснова разошлась в разные стороны.
ДжонуПолу Джонсу, который предыдущие девять месяцев обустраивал только чтоприобретенную ферму в Сассексе, «расслабляясь» со своими женой и дочерьми и«просто подводя итоги», встреча в Клирвелле показалась, несомненно, «странной».«Я чувствовал себя неуютно. Помню, как я спросил: „Зачем мы это делаем?“ Мы непребывали в хорошей форме ни психологически, ни физически». Единственнымпозитивным следствием, с его точки зрения, стало то, что он сблизился сПлантом. «Если я немного расстраивался, Роберт старался приободрить меня, а еслион грустил, я делал то же самое для него — и так мы помогали друг другу...Нельзя сказать, что в Клирвелле нам не было весело, просто это ни к чему невело».
Черездва месяца Роберт Плант наконец снова вышел на сцену, впервые после тогокошмара в Окленде, который случился годом ранее. Хотя случилось это не с LedZeppelin на каком-нибудь огромном стадионе, все билеты на который былираспроданы, а с никому не известной местной группой под названием The TurdBulgars перед удивленной парой сотен зрителей в маленьком пабе в Вустершире,исполнив ‘Blue Suede Shoes’ и несколько подобных каверов. Черезнесколько недель, отдыхая вместе с семьей на Ибице, он также выступил в клубепод названием Amnesia, спев со своими старыми приятелями Dr Feelgood —опять-таки не песни Zeppelin, а кучу заводных каверов R&B. Еще через месяцон снова вышел на сцену в Бирмингеме, теперь уже с товарищем по лейблу SwanSong Дэйвом Эдмундсом.
