Эрелайн отвернулся. Слова, короткие и безразличные, царапали горло.

   Едва отдавая себе отчета в том, что делает, отошел к окну. Паркет тихонько поскрипывал под его шагами.

   Тяжелые бархатные шторы прянули в сторону, когда он раздернул их.

   - Вы уверены? - вопрос Сэйны ударил в спину больнее ножа.

   - Практически полностью.

   - Но оснований...

   - ...было достаточно, - спокойно закончил он за нее, смотря на тонущий во тьме город. Искорки фонарей не разгоняли ее, только расцвечивали, дрожа на поверхности, как отражение звезд в ночном море.

   В такой же тьме, которая плескалась теперь в его взгляде.

   - Только он мог пропустить Кэрроя на церемонию. Он - и никто другой. Обращаться к теням рядом со мной вьер Шайесс бы не рискнул.

   - Давно вы это поняли?

   То, что ему меньше всего хотелось слышать.

   - Нет.

   - Но раньше, чем начали наш разговор? - упрямо повторила она.

   - Раньше, - безразлично признал Эрелайн. - Но окончательно убедился только после ваших слов, - и усмехнулся: - Мне следовало быть осмотрительнее. Не допустить того, что случилось.

   - Вы не могли...

   - Мог. Его отец был среди тех, кто ворвался в ту ночь в Драконьих Когтях. И погиб там.

   - Среди тех, кто желал вам смерти? - переспросила Сэйна. Он не видел ее лица, но по голосу было слышно, как он удивлена и раздосадована: - И вы приблизили его?

   - Я дал ему шанс. Простил. И он оправдал оказанное доверие, - кривая усмешка коснулась его губ. - Вернее... оправдывал.

   Эрелайн отвернулся от окна.

   - Где он остановился? - буднично, как будто говоря о чем-то каждодневном и не представляющим интереса, осведомился он.

   Это безразличие и спокойствие на мгновение обмануло Сэйну, и она механически ответила, не успев задуматься о том, зачем ему это:

   - Правое крыле, третий этаж... - и воскликнула, когда увидела, что он подхватил прислоненный к креслу меч и направился к двери: - Повелитель!

   - Ты останешься здесь.

   - Я не имею право отпускать вас одного!

   Эрелайн резко остановился и развернулся - так, что они едва не столкнулись:

   - Ты. Останешься. Здесь.

   Он говорил тихо, ровно, но за этим спокойствием скрывалась холодная, еще сдерживаемая, но в любое мгновение готовая выплеснуться ярость.

   Говорил так, что невозможно было ослушаться.

   Сэйна замерла, словно напоровшись на стену - и остановилась, не смея сделать и шагу, нарушая прямой приказ.

   Эрелайн ожег ее злым взглядом. Развернувшись, толкнул дверь, переступил порог - и зашагал, быстро удаляясь.

***

   Шаги - быстрые, нервные, размашистые - дробным эхом отдавались в тишине коридора. Ярость уходила, уступая место холодной выдержанной злости. Когда Эрелайн вышел в галерею с расшторенными окнами, от нее осталась только сдержанность и собранность.

   Не пройдя и половины, он сбился с шага и остановился, нахмурившись. Зачем искать комнату Рейгена, если для него, Владыки Теней, всего один шаг до любого из живущих?

   Робкого, не ало-рыжего, а бледно-золотого света было недостаточно, чтобы разогнать пришедшую из города тьму, и по безупречному паркету пробегали, как волны прибоя, зыбкие тени.

   Эрелайн повернулся, будто передумав и решив возвращаться, а его двойник, легший на пол рисунком масляных красок - нет. Бессмертный прикрыл глаза, воскрешая в памяти образ лорда-главы стражи, всегда сдержанного, нелюдимого и молчаливого. Темные волосы, строгие, резкие черты... и ненависть, прячущаяся на дне зрачков за лживыми клятвами.

   Не размыкая век, Эрелайн ступил в тень, чтобы, открыв глаза, найти себя в той же галерее. Тень осталась всего лишь тенью, неживым рисунком.

   - Ах, вот как? - неприятно удивился он, не заметив, как произнес это вслух. - Решил играть в открытую?

   В голосе его не было ни злости, ни ярости - только легкая досада оттого, что придется искать другой выход.

   ...Тень ожила, повинуясь его воле. Растеклась по паркету черной беззвездной ночью, поглощая свет свечей, отражением дрожащий на паркете - и рванула вперед, когда Эрелайн приказал:

   - Найди его.

***

   Во втором от лестницы коридоре третьего этажа тень резко вильнула вправо и, истончившись, густо-черной струей дыма втянулась в узкую щель под дверью. Эрелайн, не замедляя шаг, ступил в нее, еще не успевшую полностью скрыться - и вынырнул из нее уже по другую сторону двери.

   Меч с тихим посвистом выскользнул из ножен.

   Эрелайн огляделся - настороженно, прислушиваясь к каждому звуку. Он оказался в гостиной зале - богато, но скупо обставленной, как любое, долго помещение, в котором никто не живет. Кофейный столик, несколько кресел, диван, полка с книгами, камин...

   Он нахмурился, заметив на одном из кресел россыпь бумаг. Шагнул к нему, подхватил один из листов и, мельком пробежав взглядом, отложил в сторону, потеряв интерес: этот отчет он уже видел.

   Бегло просмотрев остальные листы, Эрелайн не нашел ничего, что представляло бы для него интерес и могло хотя бы косвенно указать на предательство Рейгена. На какое-то время в его душе закрались сомнения. Не ошибся ли он, так скоропалительно вынеся приговор?

   "Не ошибся".

   Цепко оглядев гостиную, он быстрым шагом направился к двери. С ней Эрелайн не церемонился: распахнул метким пинком. Не дожидаясь, пока противник среагирует, ворвался в спальню - и едва удержался от того, чтобы зло выругаться.

   Комната была пуста.

   Ни самого Рейгена, ни его вещей. Ни небрежно сброшенного на стул сюртука, ни единого документа из его многочисленных отчетов, ни убранного в ножны меча. Если бы не чуть смятое покрывало, как будто на уже заправленную кровать решил кто-то присесть, и оставленные в гостиной отчеты, можно было бы подумать, что в Эрелайн спутал покои.

   Без особо надежды он выдвинул один за другим ящики комода, перевернул примостившуюся на нем шкатулку, распахнул шкаф. Ничего. Впрочем, он едва ли рассчитывал что-то найти: скорее выполнял бессмысленный набор действий бездумно, механически, не зная, что делать дальше.

   Перебрав все мысленные и немыслимые варианты, Эрелайн развернулся и медленно, не отдавая себе отчет в действиях, опустился на кровать. Взгляд бессмысленно скользил по комнате, не зная, на чем задержаться - пока вдруг не запнулся о то, чего в покинутой комнате быть не должно.

   О сумку с вещами.

   Эрелайн напрягся, резко выпрямившись и напрягшись, готовый к бою. Апатия, еще мгновение назад укрывавшая непроглядной пеленой серости и усталости, слетела в миг. И запоздало смутное беспокойство, маячившее на краю сознания с самого прихода в покои Рейдена, облеклась в кристально-ясную мысль: зачем свечам гореть в комнате, где никого нет?

   ...Но противник, если и был здесь, прячась в ночной тиши, решительно отказывался появляться. Еще минуту пробыв натянутой тетивой, с которой в любой момент готова сорваться стрела, Эрелайн устало опустил меч: рук затекла.

   Поддев острием клинка завязки, одним легким движением взрезал их. Сумка раскрылась, смешно накренившись на один бок. Эрелайн помог ей определиться с положением, подтолкнув ногой. Беглого взгляда на вывалившиеся из нее вещи хватило, чтобы с уверенностью сказать: да, вещи его, без сомнения. Смятый, с несвойственной Рейгену неаккуратностью сложенный сюртук, несколько бумаг - потом стоит непременно изучить их - отцов перстень, оставленный на память... Вряд ли бы он бежал без них. Тем более, собранных.

   Эта странность, зацепившись за обрывок невыраженной в словах мысли, заставила Эрелайна вскинуть голову. Он вспомнил о кое-чем несущественном и потому пропущенном при первом взгляде.

   И не ошибся: на кровати, на смятых темно-красных и черных узорах покрывала что-то белело.