Литмир - Электронная Библиотека

С тех пор я и замкнулась в себе. Это было не сложно, учитывая то, что практически каждый день отец находил повод для скандала. Моя одежда, манера разговаривать, косметика, мои друзья – все это злило его. Я старалась одеваться скромно – моей обычной одеждой стали свитера неброского цвета и джинсы простого покроя, максимально скрывающие фигуру. Чтобы не расстраивать отца. Но и это не помогало. Периодически он свирепел, хватал меня за руку, больно сжимая пальцами, и шипел что-то по поводу моего не подобающего вида. «Слишком откровенно!». Смешно. Я даже перестала косметикой пользоваться… Почти. Имея перед глазами пример в виде матери, которая даже на первый этаж не спускается не накрашенной, трудно полностью отказаться от этого блага человечества. Но я и не злоупотребляла этим: карандаш для бровей и для глаз – вот и все. Конечно, благодаря нелестным комментариям отца в мою сторону, иллюзий по поводу своей внешности я не питала. Но и быть совсем уж неухоженной – также позволить себе не могла.

После моего четырнадцатилетия все стало только хуже. Отец стал поднимать на меня руку. Я не понимала за что заслужила такое отношение, да и сейчас не пойму. Иногда поводом служило просто его плохое настроение. Руки постоянно были в синяках, да и на животе и ребрах часто синели уродливые пятна. Пожаловаться я никому не могла – однажды пыталась рассказать матери, но она сдала меня отцу. Тогда он избил меня так, что сломал руку и сильно «разукрасил» лицо. По официальной версии я упала с лестницы. Но еще долго я вспоминала то, как я его умоляла не делать этого и обещала никому никогда ничего не говорить. А также ужасающий хруст кости, когда он резко дернул ее на себя со словами: «Запомни это, в следующий раз будет хуже». После чего ушел. Я же потеряла сознание от боли. Хорошо, что хоть в больницу отвез – наложить гипс, всё там сокрушаясь, что дочь на каблуках ходить не умеет, вот и упала.

Я уже даже не пыталась разобраться в причинах или как-то бороться с этим. Надеялась, что это лишь такой период и спустя какое-то время он поймет, что не прав и все прекратится. Но становилось только хуже. Мать он не бил. Только меня. После перелома я старалась вообще с ним не пересекаться и уже ни на что не надеялась. Но он частенько стал заходить ко мне в комнату. В наше время довольно много информации о насилии в семье. Но, к счастью, никаких поползновений в плане интима отец не делал. Просто бил и унижал.

Иногда я всерьез думала о смерти. Вечерами я мечтала, что смогу уехать, буду сильной, смогу жить одна… Но на утро вновь принимала жизнь такой, какая она есть. Я смирилась с тем, что являюсь слабой бесхарактерной личностью.

С матерью не вышло доверительных отношений, с отцом я старалась не пересекаться. Условия для совместного проживания были далеки от идеальных. Большую часть времени я проводила у себя в комнате, не смотря на то, что отец туда имел неограниченный доступ, изредка перемещаясь в закуток за огромной пальмой в кадке на лестнице. Но спрятаться от него невозможно – только разозлит. Обычно я просто читала книгу, делала уроки или смотрела фильм. До тех пор, пока не придет отец или не нужно будет идти на занятия.

А еще я рисовала. Много рисовала. Не сказать, что я была в этой сфере особо талантливой, но я и не претендовала на первенство. Рисование для меня было некой отдушиной. На бумагу я могла выплеснуть боль и разочарование, даже протест. Моими любимым героями там были сильные самодостаточные личности, которые толпами крушили врагов. Да, каюсь, книги фэнтези я тоже читала, где главными героинями были типичные Мэри-Сью. И хоть там было все насквозь фальшивым – это было намного лучше, чем моя реальность. Вот я и иллюстрировала книги, добавляя что-то свое. Свои рисунки я прятала в свою папку. И старалась никому их не показывать.

В продвинутом университете, куда меня отправили после школы, я намеренно ни с кем не сближалась, отец еще раньше сообщил, что не потерпит, чтобы я заводила знакомство хоть с кем-то, кого он не одобрит заранее. Почти год так проучилась. Так и жила, вернее существовала. На полочке в моей ванной вечными спутниками были валерьянка, пустырник и еще много разных антидепрессантов. Это единственные лекарства, которые мне позволялось использовать. Может слегка и превышала дозу, но только это помогало мне по ночам уснуть, а днем смириться с миром, где меня никто не любит и я никому не нужна… Хотя, стоп! Был еще человек, которому я не безразлична!

Она папина сестра. Двоюродная, кажется… Ее зовут Жанна. Она была пару раз у нас в доме на папочкиных приемах и единственная из гостей обращала внимание на меня, затиснутую где-то в темный угол. Мне с ней было не страшно и чувство неловкости быстро проходило. Я даже была у нее дома несколько раз. Но после того, как мне исполнилось четырнадцать, меня перестали к ней пускать. Да и вообще куда-либо. На занятия и то меня отвозил шофер. Но даже Жанне я никогда не рассказывала о ситуации в нашем доме. Она не намного старше меня, но живет одна и имеет достаточно средств для существования – Жанна художница и имеет свою картинную галерею. Именно она вдохновила меня заняться рисованием. Но с отцом они не в самых лучших отношениях. Она хорошая. Может в этом все дело? Но я ее уже не видела года четыре. К нам не ходит, а меня к ней не пускают. Может, оно и к лучшему. Не хочу видеть разочарование еще и в ее глазах. Лучше уж сохранить о ней хорошие воспоминания.

В детстве мне говорили, что у меня твердый характер и вообще я сильная личность. Но это осталось в детстве. Да и говорили это только слуги. А как выросла – нужда в гувернантке отпала, а домработница и повариха на меня также не обращали внимания, зная, что хозяева дома меня особо не жалуют. Была бы я сильной – ушла бы. Хоть бы в детдом какой. Но неизвестность страшит еще больше. Трусиха я, а не сильная личность.

Так бы и прожила я всю жизнь, не привлекая чужого внимания, но вмешался случай.

2 глава

Я сидела в своем обычном закутке, за пальмой в кадке на лестнице, и рисовала. Мне приснился великолепный сон. В котором я живу совершенно одна. И никого больше. Ну, ладно, не совсем так. Признаюсь, мне приснилось, что я живу в фэнтезийном мире, в красивом особняке на берегу моря. И никому ничего не должна. Никто меня там не может достать, а значит, никто не может обидеть. Вот я и пыталась изобразить на бумаге такой себе мини-замок, площадка которого нависает над морем. А я стою у парапета и смотрю куда-то вдаль. Ну, при этом я еще обряжена в шикарное средневековое платье. А над особняком (хотя все же больше похоже на замок), пролетает дракон.

Хлопнула дверь – отец вернулся. Хорошо бы он меня здесь не заметил. Разве я много прошу? Я не выпила свою порцию лекарств, подавляющих гнев – трудно будет изображать бездушную куклу. Но надежды пропали зря.

– Златослава! Я сколько раз говорил тебе: не с-смей с-сидеть под лестницей, как нищенка! Иди с-сюда, немедленно! – сразу начал шипеть отец.

Он редко когда кричал – в основном шипел. Это было настолько неприятно, а может, и просто страшно, что я всегда выполняла его требования. Лучше бы он кричал. Я осторожно вылезла и поднялась к нему на лестницу, бережно прижимая к себе свою любимую папку с рисунками. В том числе и с незавершенным. Последний год отношения ко мне с его стороны поменялось существенно. Теперь у него в привычках числится бить меня по лицу, когда он считает меня неблагодарной тварью, не ценящей все, что он для меня делает, то есть каждый день. Приходится постоянно замазывать тональным кремом синяки и носить одежду с длинными рукавами. Нет, с кулака ударить – он себе никогда не позволит. Что не мешает ему отвешивать мне увесистые пощечины, от которых я падаю или трясти, больно сжимая, затем отбрасывая от себя как нечто противное. Обычно я от этого и натыкалась на мебель, наставляя себе синяки и ссадины.

Но я уже привыкла. Больно – значит живу. Глупое утешение, но другого нет. Мое имя вообще отдельная история. Где он его выкопал? «Злату – слава». Идиотизм полнейший. Как можно поклоняться деньгам с помощью имени ребенка?! Но, видимо можно. Мой богатый отец тому пример. Жанна сократила его до «Злата» – я ничего не имею против, даже нравится. Во всяком случае, звучит красиво. Полное же имя я практически ненавидела.

2
{"b":"186288","o":1}