Я ненавижу своего отца. Ненавижу и боюсь одновременно. Такое часто бывает в неблагополучных семьях, не правда ли? Только вот мы к таковым не относились.

Я жила в большом шикарном доме. Была любящая семья – отец, мать, я…. Для тех, кто нас не знал. На деле же, всем было на это наплевать. Я была никому не нужной. С детства пыталась привлечь внимание родителей, но все мимо. На меня никто не кричал, ни в чем не обвинял, не лишал мелких детских радостей, но и ласки я не получала. Неприкрытое равнодушие – вот и все. Мать исправно посещала салоны красоты и фитнес-центры. Помимо этого беззаботно щебетала по телефону с подругами или же встречалась с ними лично. Когда они приходили, меня отсылали в другую комнату. Я долго гордилась такой красивой мамой. Высокая, с точеной фигуркой, смуглой кожей и шикарной гривой каштановых волос. Огромные трогательные карие глаза, аккуратный носик и маленький ротик с пухлыми губками. Внешностью я, к сожаленью, пошла явно не в нее. Очень долго я восхищалась ею, девушкой, сошедшей с картинки. Пока однажды не поняла, что она картинка и есть. Красивая, холодная, пустая.

Отец почти постоянно пропадал на работе. Иногда на какие-то встречи брал жену с собой. Я же всегда оставалась дома с гувернанткой. Да-да, у нас был целый штат прислуги. Но мне с ними было намного комфортней, чем с родителям. Или же я себя в этом убедила, отчаявшись добиться их расположения. Уже и не вспомнить.

Честно говоря, я даже толком не знала кем отец работает. Как принято говорить – у него был свой бизнес. Он просто приходил вечером и запирался в своем кабинете. Туда мне категорически нельзя было заходить. Я и не стремилась. Была на редкость послушным ребенком. Жаль, что на это также никто не обращал внимания.

Я не жалуюсь на свое детство – мало кому из сверстников было дано то, что мне принадлежало по праву. Когда я захотела научиться рисовать – меня отдали в самую дорогую художественную школу в нашем городе. Там из любой посредственности можно было получить вполне сносного художника. У меня было все: разнообразные сладости, шикарные игрушки, красивые наряды, но не было главного – родительского тепла. Отец проходил мимо, словно я пустое место.

Я очень сильно хотела понравиться своей нереально красивой маме. Но все мои попытки воспринимались с легким налетом недоумения и здоровой долей скептицизма. После чего у меня появлялась новая игрушка. В конце концов она сказала, что я ее слишком утомляю и, возможно, стоит отправить меня в какую-то закрытую школу подальше отсюда. Это было сказано не мне. Я услышала ее разговор с отцом. Тогда же я первый раз слышала как он на нее орал. Он жутко разозлился. И хоть его аргументом было то, что моя отсылка скажется на его репутации, я обрадовалась. «Все же я ему небезразлична», – думала я. Глупая наивная девчушка. Это было единственное его прямое вмешательство в мою жизнь.

На тот момент мне уже исполнилось тринадцать. Я неверно восприняла отношение отца ко мне. И для себя решила усилить впечатление, заставить его полюбить меня, показать, что я этого достойна. Показывала ему свои лучшие рисунки. Он на них даже толком не смотрел. Пыталась нарисовать его. Но после его брезгливой гримасы, поняла, что мне не дано рисовать портреты и это неверный путь к моей цели. Я решила, что все дело в том, что отец хотел сына. Я записалась на единоборства. Но у меня там не заладилось. Не могу ударить противника, и все тут. Это послужило появлению во взгляде отца глубокого презрения, направленного на меня. Потом я решила сделать ему дорогой подарок. Все свои нехитрые сбережения я потратила на дорогую пепельницу. Поставила ее тайком, в отсутствие отца, в его кабинете. Прицепила наивную записочку в стиле: «Папа, я тебя люблю». Но все пошло совсем не так, как я ожидала. Вечером обозленный отец ворвался в мою комнату и долго орал о том, что я никчемная, глупая девчонка, неспособная запомнить, что в его кабинет без спросу входить нельзя. Тогда прозвучало много обидных слов, не хочется вспоминать их все. А утром я обнаружила осколки той злосчастной пепельнице в урне для мусора. Было еще много попыток с моей стороны наладить отношения. Но все они наталкивались на стену отчуждения. Только теперь отец не упускал случая, чтоб напомнить мне, какое я разочарование в его жизни или же просто всласть орал.

Точку поставил один случай. Я знала, что когда к отцу приходят особо важные партнеры, он, как бы между прочим, зовет маму. В своем самом дорогом платье, с шикарной прической, изысканным макияжем, обвешанная драгоценностями, на высоких каблуках, она королевой вплывала в комнату. Она могла просто чуть улыбнуться, кокетливо поправить прическу и сразу уйти. Мужчины после этого еще некоторое время в задумчивости смотрели ей в след, а отец в это время подсовывал им на подпись выгодные контракты. Я далеко не так красива, как мать. Не уродливая, но и не красавица. Но я не единожды видела как именно красится мать, как укладывает волосы и где лежат ее драгоценности и вещи. К отцу как раз пришли партнеры, а мама еще не вернулась с фитнеса. И я решила спасти ситуацию своими силами. Мне было уже почти четырнадцать, фигура уже вполне женственная.

Я по максимуму воспользовалась косметикой матери, как смогла уложила волосы, нацепила последнее купленное мамой платье, которое неприлично обтягивало тело, выпячивало грудь и едва прикрывало попу, натянула туфли на огромных шпильках. И пошла в комнату, где сидел отец с гостями.

Я мечтала, что при моем появлении все застынут в восхищении. Но реальность меня жестоко разочаровала.

– Это еще что за чудо? – насмешливо протянул один из мужчин, заметив меня.

Остальные тоже на меня посмотрели и по комнате прокатились нестройные смешки. Отец же аж покраснел от едва сдерживаемой ярости. Он вскочил, схватил меня за локоть, сжав почти до синяков, и грубо вытолкал в коридор. Закрыл за собой дверь и влепил мне звонкую пощечину, от которой треснула губа.

– Не смей ходить в таком виде и позорить честь нашей семьи! Ты выглядишь как малолетняя проститутка! Позор всей семьи, тебя же даже людям показывать стыдно! Сколько раз я пожалел о том, что ты вообще появилась. Долго я терпел все твои выходки. Но всему приходит конец. Тебе уже четырнадцать, отныне ты будешь отвечать за все свои проступки по всей строгости! А теперь вон отсюда, чтоб я тебя внизу не видел до завтра! – орал он, не заботясь о том, что его слышат и его партнеры, и наши слуги.

После этого он меня оттолкнул, особо не церемонясь, и вернулся в комнату. Именно тогда впервые я испытала чувство ужаса. Из серии тех, когда бросает в жар, тело покрывается липким потом, а в висках начинают стучать молоточки. Я так и осталась стоять посреди холла, пока не подбежала моя гувернантка и молча не отвела меня в мою комнату. Она же и приложила мне холодную примочку на щеку и губу, пока я пребывала в ступоре от произошедшего. Я считала, что веду себя хорошо и мое поведение всегда было образцовым. Но, как оказалось, не для отца.

В тот момент я особенно четко поняла, что реально здесь лишняя. Да и какое будущее меня здесь ожидает? Выйти замуж за папиного делового партнера, родить ему наследника и до конца своих дней посещать салоны и болтать с подругами о жизни? Это в лучшем случае. Про худшие и думать неохота. Был еще вариант, что я все же буду учиться в университете на какой-то специальности, связанной с финансами и, в конце концов, унаследую папину компанию. Но это очень слабый шанс. Все же отец явно больше хотел сына, а меня считает недалекой слабачкой, ни на что не годной, и ему проще передать компанию моему будущему мужу, которого он мне также сам подберет. А хочу ли я что-нибудь изменить? Скорее да, чем нет, но я не в силах поменять свою жизнь. Как бы пафосно это не звучало. Это все отговорки, скажете вы? Да, мне просто слабо. Я не брошу все это благополучие ради призрачной свободы.