Даже его мать заметила бы, если бы он исчез. Возможно, это бы ее обрадовало, но она бы по крайней мере заметила. Любопытно было бы узнать, как отнеслась мать Донны Дойл к исчезновению дочери. В новостях он ничего не видел, но, с другой стороны, почему она должна была устроить больший переполох, чем другие.

Он заставил их заплатить, их всех, за то, что ему сделали. Он понимал, что не может выместить зло на той единственной, которая заслужила наказание: это могло оказаться слишком очевидно, своего рода палец, указывающий прямо на него. Но зато кругом было полно готовых маленьких Джилли, таких же созревших и соблазнительных на вид, какой была она, когда он впервые повалил ее на землю и почувствовал, как ее девственность поддается под его мощью. У него была возможность дать им на своей шкуре узнать, через что он прошел, пережить то, что пережил он. То, чего так и не поняла эта подлая сука. Его девочки были не в силах бросить его. Он один имел власть над их жизнью и смертью. И он знал, как заставить их сполна возвращать ему ее долг снова и снова.

Прежде он верил, что настанет день, и эти суррогатные смерти принесут ему очищение навеки. Но катарсис никогда не длился долго. Мало-помалу потребность всякий раз возвращалась.

Честное слово, повезло, что он сумел отточить свое искусство до совершенства. Столько лет, столько смертей, а только одна эта чокнутая что-то заподозрила.

Джеко улыбнулся своей тайной улыбкой, не предназначенной ни для кого из его фанатов. Да, Шэз Боумен пришлось наказать по-другому. Но это наказание тоже принесло своего рода удовлетворение. Оно навело его на мысль, не пора ли внести кое-какие изменения.

Превращать это в рутину он не собирался.

Расстроенный, Тони поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Никто не пустил его к Саймону. Колин Уортон встал стеной, заявляя, что не в его компетенции разрешить Тони участвовать в расследовании. Пола Бишопа не было на месте. Он торчал на одном из своих бесконечных заседаний, которые всегда случались удивительно кстати, а у старшего суперинтенданта, со слов его помощников, встретиться с Тони не было времени.

Он распахнул дверь в комнату, где обычно проходили их занятия, ожидая увидеть четверых оставшихся членов своей команды, занятых чем-нибудь полезным. Вместо этого его встретил лишь взгляд Кэрол Джордан, поднявшей глаза от папки с документами, открытой перед ней на столе.

— Я уже начала думать, что перепутала день, — сказала она.

— А, Кэрол, — вздохнул Тони, опускаясь без сил на ближайший стул. — Я совершенно забыл, что сегодня вечером ты должна приехать.

— Похоже, что ты не единственный, — сухо сказала она, делая жест в сторону пустых кресел. — Где все остальные? Прогуливают?

— Значит, тебе никто не сказал. Да? — отозвался Тони. На лице его было страдание, глаза сердито поблескивали.

— Что случилось? — спросила она, и сердце защемило от нехорошего предчувствия. Что еще могло обрушиться на его голову, причиняя ему новую боль?

— Ты помнишь Шэз Боумен?

Кэрол кивнула, грустно усмехнувшись:

— Ходячее честолюбие. Синие глаза горят. Использует свои уши и рот в правильной пропорции два к одному.

Тони передернуло.

— Уже не использует.

— Что с ней стряслось? — в словах Кэрол послышался испуг, хотя она по-прежнему больше боялась за Тони, чем за Шэз.

Он сглотнул и закрыл глаза, представив себе картину ее смерти и стараясь заставить голос звучать ровно.

— Стряслось то, что на нее напал сумасшедший. Некто, кому показалось забавным выдавить эти самые горящие синие глаза и отрезать те самые широко открытые уши, а заодно залить что-то настолько едкое в этот самый так умно говорящий рот, что он стал похож на полосатую жевательную резинку. Она мертва, Кэрол. Шэз Боумен мертва.

Кэрол широко открыла глаза, в которых читались ужас и недоверие.

— Нет, — еле слышно выдохнула она. И потом довольно долго молчала. — Это ужасно, — сказала она наконец, — в ней было столько жизни.

— Она была лучшей из всех. Из кожи вон лезла, чтобы быть лучшей. Но никогда не заносилась. Она могла работать в команде с остальными и не выставлять напоказ то, что она — словно скаковая лошадь в компании ослов. То, что он сделал с ней, попало в самое яблочко. Он метил в самую ее суть.

— Почему?

И, как это часто бывало прежде, во время их совместной работы, Кэрол задала самый нужный вопрос.

— К телу он прислонил листок из компьютера. Изображение трех мудрых обезьян и пояснение из энциклопедии.

Глаза Кэрол понимающе блеснули, но тут же она озадаченно нахмурилась:

— Но ведь ты же не думаешь всерьез… Та ее гипотеза… Она ведь не может быть как-то связана, да?

Тони в смущении потер лоб кончиками пальцев:

— Я все время к этому возвращаюсь. Что еще может быть? Единственное реальное дело, которое мы хоть как-то затронули, — твой поджигатель, но никто из слушателей не накопал насчет него столько, чтобы он мог посчитать это угрозой.

— Но Джеко Вэнс? — Кэрол тряхнула головой. — Ты-то сам, конечно, в это не веришь? Старушки от Лэндс-Энд до Джон-о-Гроутс души в нем не чают. По мнению половины женщин из числа моих знакомых, он сексуален, как сам Шон Коннери.

— А ты? Что думаешь ты? — спросил Тони. В его вопросе не было никакого подтекста.

Кэрол задумалась, прикидывая так и эдак. Она не торопилась с ответом, стараясь подобрать точные слова.

— Я бы побоялась ему доверять, — наконец решилась она. — Он какой-то слишком обтекаемый. Ничто к нему не прилипает. Ничто не оставляет на нем следа. Он будет очаровывать вас, будет сочувствовать, выражать симпатию и понимание. Но как только он перейдет к следующему интервью, то предыдущего знакомства словно не было и в помине. Ну вот, а в остальном…

— Ты никогда бы не подумала, что он может быть серийным убийцей, — прямо констатировал Тони. — Я, впрочем, тоже. Среди известных людей попадаются личности, услышав о которых, что их подозревают в парочке убийств, не слишком удивишься. Но Джеко Вэнс к ним не принадлежит.

Они сидели молча, глядя друг на друга через комнату.

— Возможно, это и не он, — прервала наконец молчание Кэрол. — А что, если это кто-то из его ближнего круга? Шофер, ассистент, стилист… Один из этих прилипал, как их там называют?

— Мальчики на побегушках.

— Да, точно: мальчики на побегушках.

— Но тогда у нас по-прежнему нет ответа на твой вопрос. Почему?

Тони с видимым усилием поднялся и принялся мерить шагами комнату по периметру.

— Я не вижу, каким образом что-то из того, что она тут говорила, могло стать известно окружению Вэнса. А тогда как наш предполагаемый убийца узнал, что она охотится на него?

В эту минуту он как раз был у нее за спиной, и, чтобы видеть его лицо, Кэрол пришлось неловко, всем телом, повернуться в своем кресле.

— Она мечтала о славе, Тони. Вряд ли она была готова легко расстаться со своей идеей. Думаю, она предприняла некоторые шаги и так или иначе напугала убийцу.

Тони дошел до угла и остановился:

— Знаешь…

Больше он ничего не успел сказать, потому что дверь отворилась и в комнату вошел старший суперинтендант Дугал Маккормик. Его массивные плечи почти целиком загородили дверной проем.

Абердинец, он внешностью напоминал быка абердино-ангусской породы, своего земляка: черные завитушки кучерявых волос над широким лбом, блестящие черные глаза, постоянно высматривающие, не покажется ли где красная тряпка, широкие скулы, грозящие растащить в разные стороны мясистый нос, полные, всегда влажные губы. Единственным несоответствием во всем его облике был голос. В то время как ожидалось, что глубины мощной груди исторгнут мощный рев, на свет являлся мелодичный тенор.

— Доктор Хилл, — произнес суперинтендант, торопливо закрывая за собой дверь.

Его взгляд метнулся в сторону Кэрол и снова, на этот раз с немым вопросом, уперся в Тони.

— Детектив старший суперинтендант Маккормик, разрешите представить вам детектива старшего инспектора Кэрол Джордан из полиции Восточного Йоркшира. Мы помогаем ей в расследовании дела о поджогах, — сказал Тони.