— Не хуже, чем с Гарри?

— Да, Джонни.

— Ты помнишь, когда он гипнотизировал тебя в последний раз?

— Помню, Джонни.

— Когда это было?

— В тот вечер мы вернулись издалека.

— Это было в пятницу, за день до твоего отъезда в Италию, так?

— Да, Джонни.

— Ты хорошо помнишь тот день?

— Да, Джонни.

— Когда вы уехали?

— Рано, едва начало светать.

— Ты помнишь подробности? Что вы делали и куда ездили?

— Да, Джонни.

— Проснувшись, ты ничего не забудешь, хорошо? Ты будешь помнить ту пятницу, отвезешь меня туда, куда вы ездили, и расскажешь все, что знаешь. Слышишь, Лили?

— Да, Джонни.

— Ты уверена, Лили?

— Да, Джонни.

— И сама хочешь рассказать мне обо всем, не так ли?

— Да, Джонни.

— Хорошо, Лили. Через несколько минут ты проснешься и обрадуешься тому, чего мы добились.

Он наклонил голову и легонько поцеловал девушку в губы, а потом выключил ночник. После этого отодвинулся от нее, прислушиваясь в темноте к ее размеренному дыханию. Через несколько минут Лили зашевелилась. Он нащупал ее ладонь.

Из темноты, словно издалека, послышался ее голос:

— Получилось, Джонни?

— Получилось, Лили.

Она помолчала немного, потом заговорила, и каждое слово ее было исполнено почти томительного облегчения:

— О, Джонни… Как это было ужасно с моей стороны… ужасно… А теперь мне так хорошо… Ах, как хорошо. Но, Джонни, ты должен мне поверить… Просто обязан… Ни для кого другого я бы этого не сделала. Только для тебя, потому что я люблю тебя. Ты же знаешь это, Джонни. Правда?

— Конечно, знаю, Лили, милая. И ты знаешь, что я тебя тоже люблю.

Слова изливались сами собой, и не только потому, что Гримстер не хотел обидеть Лили, но еще и потому, что в нем жила благодарность, не позволявшая ни в чем отказывать ей. Правду он говорил или нет, не имело теперь для него никакого значения. Он добился заветного — нашел последнее звено в цепи, узнал истину об убийстве Вальды. Взамен он притворится кем угодно, лишь бы угодить Лили.

Он обнял ее, прижал к себе, и они вновь занялись любовью, теперь без всякого умысла, ища то полное наслаждение и удовлетворение, какое обретали друг в друге.

Теперь он точно знал, что делать. Сначала нужно защитить интересы Лили, а потом удовлетворить свои. Надо найти бумаги Диллинга и продать их Ведомству. Замысел сэра Джона состоял в том, чтобы завладеть ими и, уничтожив Лили, избавиться от всяких денежных обязательств. Гримстер решил, что Лили должна получить деньги, остаться в живых и жить без страха. Он более чем обязан сделать для нее все это — лишь потом он будет вправе заняться сэром Джоном. Сейчас все зависит от того, сумеет ли он продержаться в Ведомстве, пока Лили не окажется в безопасности.

На другое утро он лично позвонил сэру Джону и попросил о немедленной встрече. Получив разрешение, доехал на машине до Эксетера и там сел в поезд на Ватерлоо. Встреча состоялась в кабинете сэра Джона с окнами на Темзу. Шеф сидел, слушал рассказ о покушении Гаррисона на жизнь Гримстера: о нем он уже знал из отчета Копплстоуна — и о визите Гримстера к Принглу. Гримстер начал рассказывать, как занимался любовью с Лили и как потом с помощью гипноза выведал у нее правду о пятнице, сэр Джон закурил и снова по–птичьи затянулся. Затем Гримстер рассказал о карте, найденной в перстне, и передал сэру Джону копию, которую сделал сам, опустив слова «Que sera sera» и похожее на червя существо. (Зная, что Копплстоун работает на Гаррисона, он не мог рисковать оригиналом). Сэр Джон выслушал донесение, не задав ни единого вопроса, помолчал немного даже после того, как Гримстер закончил. Гримстер выжидал, смотрел на шефа равнодушно, полностью подчинив своей воле желание убить его. Он знал, что пока лучше не высказывать свои предложения относительно дальнейшего. Их внесет сэр Джон, впрочем, сейчас не было пути отличного от того, какой избрал сам Гримстер.

Сэр Джон взял карту.

— Мисс Стивенс ее видела?

— Пока нет. Возможно, ей вообще не нужно о ней знать.

Сэр Джон кивнул:

— Пожалуй. Итак, что вы намерены предпринять?

— У меня есть план. Нужно поехать вместе с мисс Стивенс в то место, где они были с Диллингом в пятницу. По–моему, тогда мы сможем разгадать карту Диллинга.

Сэр Джон взглянул на карту и спросил:

— У вас есть копия?

— Нет, — без запинки солгал Гримстер, — копии у меня нет. По–моему, карте лучше полежать у вас.

Сэр Джон пытался уличить его не только во лжи, но и в несоблюдении одной формальности: исполнитель снимает копии с документов только по приказу или когда нет другого выхода, скажем, при непредвиденных обстоятельствах. А Гримстеру до часа расплаты было необходимо сохранить уважение и доверие сэра Джона.

Шеф постучал ногтем по карте:

— Что вы о ней думаете?

— В этом весь Диллинг. Гениальный человек с неодолимой страстью к тайнам и загадкам, которые, однако, все же можно разгадать. Он обязательно оставлял какой–то ключ, подсказку. И после путешествия с мисс Стивенс я наверняка найду путь к разгадке. А Прингл разобрался бы в карте, не сходя с места.

— И что же на этой карте может подсказать Принглу разгадку?

— Не знаю.

— Может быть, стоит разыскать его?

Гримстер улыбнулся:

— На месте Гаррисона подпустили бы вы к Принглу хоть кого–нибудь? Прингл или мчится сейчас на юг Европы, или… его труп лежит где–нибудь и ждет опознания. Я склоняюсь к последнему варианту.

— Я тоже. — Сэр Джон встал. — Делайте с мисс Стивенс все, что посчитаете нужным. Я прикажу майору Кранстону оказывать вам любую помощь. Мисс Стивенс должна вернуться в Хай–Грейндж сразу же после путешествия. Ни в коем случае не подавайте виду, что заканчиваете расследование. Это нужно для ее же пользы: лично я и теперь считаю, что бумаги Диллинга могут не стоить ни гроша. Однако она получит хорошее вознаграждение.

Намеренно подыгрывая сэру Джону в его рассчитанной лжи, Гримстер заметил:

— Диллинг уже не кажется шизиком. Мы явно помогаем мисс Стивенс заполучить кучу денег.

Сэр Джон улыбнулся едва заметно и на сей раз не слишком мрачно:

— Вполне возможно. Лично я надеюсь на это — ведь она нам так хорошо послужила. — Он помолчал, а потом без тени смущения произнес: — Приятно сознавать, что изредка в нашей профессии бывают такие чудесные минуты. Очень хорошо, Джонни, — это был заключительный ритуал, — поступай, как считаешь нужным, и докладывай мне лично.

Гримстер молча кивнул и вышел из кабинета.

Сэр Джон опустился в кресло, рассеянно повертел карту Диллинга и поджал тонкие губы, словно ощутил кислый привкус во рту. Когда–то он смотрел на Гримстера как на своего будущего и достойного преемника, но нити их судеб неожиданно так запутались, что распутать их уже нельзя, можно только разрубить. Лгать в Хай–Грейндж о смерти Вальды сэра Джона заставило редчайшее для него, почти сентиментальное желание избежать бессмысленной трагедии. Но, еще не успев высказаться, он понял — все напрасно. В ту минуту он поступал как человек, а не как глава Ведомства. Но теперь… Он хладнокровно представил себе спальню Гримстера в Хай–Грейндж, бесстрастное воображение в клинических подробностях нарисовало, чем занимался Гримстер в постели с мисс Стивенс, потом он вспомнил, каким Джон недавно вошел в его кабинет. Смутные логические построения стали проясняться, и впервые в жизни он ощутил глубокую печаль. Он понял, увидел так ясно, как будто получил в этом расписку: Гримстер решил его убить. Выводы были неопровержимы. Если бы Гримстер считал смерть Вальды случайной, если бы у него не было доказательства ее убийства, он даже в интересах дела не лег бы в постель с нелюбимой женщиной, а влюбиться в мисс Стивенс он не мог. Он переспал с ней потому, что узнал правду о Вальде, и эта правда раскрепостила его. Уж кто–кто, а сэр Джон знает Гримстера. Еще бы, ведь они отлиты по одному образцу. Окажись сэр Джон на его месте, он сделал бы то же, что, без сомнения, задумал Гримстер.