После обеда Гримстер прокрутил для сэра Джона и Копплстоуна записи бесед с Лили и высказал на сей счет свои соображения. Сэр Джон слушал молча. Сидел, поигрывая рюмкой с портвейном — плотный, в красновато–коричневом с иголочки пиджаке и брюках гольф, в носках с зелеными петельками, — и источал едва различимый запах вереска. Он полузакрыл глаза, отчего временами казался спящим.

Когда записи окончились и Гримстер отчитался, придерживаясь фактов, избегая пока любых умозаключений, сэр Джон спросил:

— У вас нет сомнений, что Диллинг ее загипнотизировал?

— Нет.

— Не слишком ли это хитроумная предосторожность?

— Такой уж он был человек. Лично я склонен думать, что это не столько предосторожность, сколько выходка для потехи. Его «я» не смогло устоять перед искушением вымарать реальный день из памяти мисс Стивенс и заменить его выдуманным.

Сэр Джон, покончив с портвейном, начал размеренно, не спеша закуривать.

— Вы считаете, события того дня похоронены в ее памяти навечно? И до них не докопаться?

— Нет, не считаю, сэр Джон. Хотя Диллинг и сумел лишить мисс Стивенс этих воспоминаний, факт остается фактом: сведения находятся у нее в памяти и добраться до них можно.

— Можно, но не вам?

— Пожалуй, так. В конце концов, я только любитель. Даже меньше того.

Сэр Джон положил сигарету точно на край пепельницы:

— Видимо, вы правы. Честно говоря, у меня сложилось мнение, что лучше было вообще не экспериментировать с мисс Стивенс. По–моему, вы лишь замутили воду, и настоящему специалисту будет от этого труднее.

Это был явный выговор. Гримстер принял его, не оправдываясь. Сэр Джон дал ему опомниться и продолжал:

— Тесной духовной и плотской связи, я считаю, найдется замена. Опытный специалист — если остальные методы не подойдут — воспользуется наркотиками. Опьянение или героиновый транс — разве это не разновидности гипноза?

— Возможно. Хотя опьянение — это, по–моему, потеря контроля над собой, а не добровольная передача другому.

Сэр Джон медленно поднял брови, адресуя гримасу не Гримстеру или Копплстоуну лично, а миру вообще, и тем самым показал, что считает философствования неуместными.

— Есть ли у нас кто–нибудь, способный с этим справиться? — обратился он к Копплстоуну.

Тот поерзал в кресле и ответил, сожалея, что до графина с портвейном не дотянуться:

— Из имеющих допуск — никого. Если открыть шлюзы, мисс Стивенс, возможно, выдаст такую информацию, которая не должна вылиться наружу.

— Точно сказано. К тому же тогда Ведомство распишется в собственном бессилии. Почему мы не заботимся об эксперте заранее, а спешно находим его, проверяем и даем допуск, лишь когда необходимость уже возникла? Среди наших служащих должен быть психиатр–консультант, знающий толк во врачебном гипнозе. — Сэр Джон поднял сигарету, затянулся судорожно, как–то по–птичьи, и отдал распоряжение Копплстоуну:

— Завтра же, как только приедете в Лондон, займитесь поисками. Подходящую кандидатуру, вероятно, удастся найти в других отделах — это избавит вас от необходимости проверять, но я предпочел бы иметь такого человека в непосредственном подчинении. И пусть у него не будет знакомых на континенте. И никаких инородцев. Любым способом нужно решить этот вопрос как можно скорее.

Мягчайшим, а потому совершенно чуждым собственному настроению голосом Копплстоун ответил:

— Будет исполнено, сэр Джон.

— Значит, мисс Стивенс придется задержать здесь еще на некоторое время, — вмешался Гримстер. — Но она не захочет сидеть в усадьбе неделями.

— Займите ее чем–нибудь, — отрезал сэр Джон. — Она в вашем подчинении. Но запомните раз и навсегда: больше никакого гипноза. Мы найдем специалиста, хотя, по–моему, все это — пустая трата времени. — Он повернул голову к Копплстоуну: — Передайте Кранстону, пусть приведет мою машину.

Оставшись наедине с сэром Джоном, Гримстер ожидал, что тот не станет его задерживать. Сэр Джон нежно тронул пальцами острые грани горлышка хрустального графина с портвейном. Несколько секунд он не отрывал руку, словно прикосновение было для него жизненно важным. Гримстер сразу понял, что его еще не отпускают. Хотя за годы работы в Ведомстве Гримстер редко сталкивался с сэром Джоном, чутьем, интуицией он его хорошо понимал. Видел в нем человека честолюбивого, самоуверенного, который носит эти качества бесстрастно, как носят чопорный фрак; замечал в нем жестокость, которая указывала на изворотливый и необычайно многогранный ум. Очень редко мысль сэра Джона была простой, искренней, благородной или бескорыстной. Иначе он ни за что не достиг бы своего теперешнего положения, его бы отправили в отставку, убили, уничтожили: тот особый мир, в котором он жил, отверг бы его… как чужеродное тело. Гримстер чувствовал, что, отослав Копплстоуна, сэр Джон развязал себе руки для настоящею разговора. Его пальцы оставили графин, он, словно беседа не прерывалась, спросил:

— Насколько я понимаю, Гаррисон еще в Барнстепле?

— Как мне сказали, да.

Сэр Джон взглянул на Гримстера и сказал:

— Я долго решал для себя, нужно ли такой щекотливый вопрос обсуждать прямо с вами. Даже сейчас я не уверен, что поступаю правильно. Сказать по правде, я бы и не сделал этого, не будь я необычайно высокого мнения о нас, Гримстер, не принимай я вашу судьбу так близко к сердцу. Вы, конечно, знаете, Ведомство не терпит двойственности.

— Без сомнения, сэр Джон.

— Так вот, я хочу поговорить о мисс Тринберг.

— Да, сэр Джон. — Гримстера немного удивило лишь то, что шеф не начал этот разговор раньше. Видимо, сэру Джону не так–то просто было подойти к признанию.

— Будем предельно откровенны. Насколько я понимаю, вы считаете, будто из соображений безопасности Ведомство, скажем так, предприняло определенные шаги.

— Да, такую возможность я не исключаю.

— Я вас понял. Этим, естественно, хочет воспользоваться Гаррисон. Почему бы и нет? Ему на руку совратить вас. А мы, конечно, задумались над тем, что будет, если ему это удастся и вы повернетесь против нас. Это вас тоже удивлять не должно.

— И не удивляет, сэр Джон.

— Отлично. А сейчас я скажу вам нечто, вызванное величайшим уважением к вам, к вашим способностям и возможностям. Прямо я об этом еще не говорил, но, думаю, вам приходила в голову мысль, что я буду рекомендовать вас на пост главы Ведомства, когда мне придет время выйти в отставку.

— Приятно это слушать, сэр Джон.

— Но при сегодняшнем раскладе это невозможно. Пока у вас остаются хоть малейшие подозрения относительно смерти мисс Тринберг, вы, понятно, представляете для нас опасность — опасность, от которой, признаюсь, я избавлюсь любой ценой. Это вас, надеюсь, тоже не удивляет.

— Нет, сэр Джон. — Гримстер улыбнулся. — Я, честно говоря, уже сказал себе, что вы решили избавиться от меня. После выполнения этого задания, например.

Сэр Джон постучал пальцем по горлышку графина.

— Гримстер, такого отличного работника, как вы, нельзя терять из–за одних подозрений, поэтому я хочу поставить все точки над «i». Мисс Тринберг погибла случайно. Ведомство к ее смерти руку не приложило, могу вам поклясться. Другого способа убедить вас, кроме собственного честного слова, у меня нет. Я прошу вас поверить мне, но не только потому, что это правда, а еще и потому, что высоко ценю вас как специалиста и вообще человека. И не желаю, чтобы досадное недоразумение повредило вашей карьере в Ведомстве. К гибели мисс Тринберг Ведомство не имеет никакого отношения. Я не спрашиваю, верите вы мне или нет. Я сказал вам правду, пытаясь защитить вас. Если вы поверите, я это сразу увижу. Если нет… ну что ж, Джонни, это будет прискорбно до глупости. — Сэр Джон встал. Послышался шум подъезжавшего к дому автомобиля.

— Спасибо за все, что вы сказали, сэр Джон, — откликнулся Гримстер. — Могу я заверить вас, что всегда считал гибель Вальды случайной. Хотя сомнения, естественно, возникали. Теперь они рассеялись. Вашего слова мне более чем достаточно.