До этих пор все шло как по маслу. Была четверть одиннадцатого, и торговец слышал, как я отплыл от пристани.

Единственное, что мне сейчас мешало, – это тишина. Хотел, чтобы шум ветра и волн заглушал плеск весел. Зато темнота мне помогала. Отплыл несколько сажен от берега, и дома уже утонули в густом мраке. Тут и там поблескивали желтые яркие точки, которые отражались на поверхности воды длинными полосами. Я поплыл в сторону черной, как смола, тени. Море делилось на черную и серую части. Целые слои имели какой–то непонятный серый оттенок. Я не знал, откуда возникал этот блеск, однако он имел вид пятен цвета серебра с чернью. Я держал лодку подальше от них. Я отлично знал, что на этих более светлых участках моя фигура и лодка отчетливо вырисовываются черными силуэтами.

Выйдя в открытое море, я почувствовал затылком холодное дыхание ветра, дующего с плато, раскинувшегося сзади. Лодка вздымалась на гребнях длинных волн. Я должен был держать курс сильно налево, направляясь к опустившемуся горизонту, чтобы добраться до запланированного мной места лова. Но вместо этого я повернул направо, в сторону скалистой стены берега, и отчетливо чувствовал, как исчезаю в большой густой тени. Вот теперь ни за что на свете мне не хотелось никого встретить. Я знал, что рыбак часто туда плавал. Я греб изо всех сил, чтобы побыстрее и поосторожней добраться до места назначения. С полным напряжением мышц налегал на весла, чувствуя, как дрожат рукоятки, как погружаются в воду лопасти.

Лодка направлялась прямо на какой–то черный столб. Я попробовал затормозить веслами, но лодка, несмотря на это, ударилась в мостки пристани. Глухой шум потряс помост, на котором, как мне показалось, даже гвозди затрещали. Минуту сидел неподвижно в лодке и прислушивался. Но до моих ушей не доходил ни один звук, поблизости не было ни одной живой души.

Я оставил свою лодку недалеко от других, качающихся в темноте тихо, как тени. Мое прибытие несколько нарушило спокойствие воды, тени закачались, волны с хлюпаньем ударили о сваи. Я вышел на помост и набросил веревку так, чтобы можно было ее быстро отцепить снова.

Я огляделся. Вдалеке, на фоне серого, как пепел, неба, вырисовывался черный могучий силуэт дерева. В его тени я должен был встретить человека и узнать от него имя убийцы.

Время, видимо, приближалось к половине одиннадцатого. Значит, через час, а может, через полчаса все будет позади. Я не чувствовал ни малейшего колебания или беспокойства, я был весь во власти неистового желания. Ничто на свете не могло меня остановить. Я помнил, что действовать надо умело, без лихорадочной спешки. Вышел из оцепенения, все мои чувства были напряжены и открыты, направлены на восприятие звуков. Мозг был холодным и ясным.

Я прошел по помосту, он слегка скрипел под ногами. Это меня разозлило, И я постарался идти бесшумно. Сошел на берег и направился дальше через лужайку, поросшую травой. Здесь я остановился и прислушался. До меня не долетал ни один звук.

Но куда же подевалась дорога? Я должен был любой ценой избежать встречи с людьми. Осмотрелся вокруг. Вон там вырисовывался маленький дом, он выступал из темноты, как серая доска, далее было что–то похожее на сплошную серую массу. Это, видимо, какой–то дом, окруженный фруктовыми деревьями. Справа от меня находился узнанный мной домик купальни. Это была старая надстройка с корабля. Ее просто сняли с палубы и опустили на поверхность воды, на которой она удерживалась плавающей пустой бочкой. Теперь, когда я обнаружил кабину, я уже знал, как действовать дальше. Я пользовался ею много раз во время купания, знал, что от нее можно узкой тропкой добраться до валуна, который был всегда освещен солнцем. А оттуда уже было недалеко до дороги и до большой теки…

Я пробирался как можно тише. Меня раздражало все – и маленький зверь, и маленький камешек, заскрипевший под моими ногами. Я ступал легко и осторожно, как волк, крадущийся на своих мягких лапах. Достигнув валуна, я запыхался и дальше двинулся уже на четвереньках. Я не хотел, чтобы мой черный силуэт вырисовывался на фоне горизонта, там, где над открытым морем небо слегка посветлело.

Наконец я добрался до группы валунов, которые подступали вплотную к дорожке. Ухватился за ивовый куст, влажный у корня от росы, и подтянулся наверх. Потом ухватился за ствол дерева и снова за ивовый куст, чтобы уцепиться за валун, который в любой момент мог обрушиться вместе со мной в море. Я прижимался к валуну что есть силы, опираясь коленями о камень. Чувствовал, как сдирается кожа, как колени делаются влажными от крови. Но сейчас мне осталось уже немного, чтобы закончить свое восхождение, добраться до дорожки. Ослабил обхват вокруг валуна, лежал неподвижно. Когда пальцами уцепился за кусты малины, почувствовал облегчение. И через минуту я уже стоял на краю дороги, тут у камня начинался путь. Мне нужно было оказаться за ним. Я крепко обеими руками обхватил его, еще раз рванулся вверх… Мне потребовалось еще одно крепкое усилие, и я оказался на самой дороге.

Вскоре послышались шаги.

Шаги… Сердце мое напоминало дрожащее деревце, на которое обрушился ветер. Никогда раньше я не чувствовал такого сильного, дикого страха. Страх будто отобрал силу у моих мускулов, сделал дряблыми сухожилия. Шаги двигались из темноты, были быстрые, шаги шли по дороге. Передо мной возвышалась мощная скалистая стена, с которой стекала вода, черная пасть мрака, преграждающая доступ любому свету. В тени, отбрасываемой скальной стеной, кто–то уверенно печатал шаги. Я не мог даже разглядеть силуэта идущего. Слышал только, что он приближался, что шел удивительно размеренно, что ботинки крепко ставил на поверхность дороги. В минуту, когда мне показалось, что шаги меня миновали, я подумал, будто идущих двое. Немного выше дорога делала кольцо вокруг горы, и место поворота выделялось на фоне серого неба. Я начал лихорадочно всматриваться в эту точку. Знал, что там пешеходы будут видны.

Действительно, через минуту я увидел две фигуры (их в самом деле было двое!). Сначала я увидел шляпы, потом целиком силуэты. Они не разговаривали между собой, шли размеренным шагом, как два черных солдата. Штанины у них были стянуты у щиколоток. Это были те самые два велосипедиста, которые приехали последним пароходом. Никто не видел их после прибытия целый божий день, никто не замечал их присутствия. Мне показалось очень странным, что они появились именно тут, что они шли в полном молчании, напоминая двух мертвецов. Вскоре они исчезли за скальной стеной, которая еще некоторое время передавала звук их шагов.

Я должен был минуту полежать спокойно, чтобы преодолеть страх. Но вот я успокоился. Два велосипедиста не заметили меня. Переждал еще минуту. Потом быстро поднялся на дорожку и приблизился вплотную к скальной стене, отбрасывающей густой мрак.

Так же удачно мне удалось миновать отрезок дороги, бегущей между домами, на которой я мог встретить кого–нибудь из жителей. Теперь мне оставалось только сделать десяток шагов вниз, к большим деревьям, где меня ждал Асбьёрн Краг. Я шел совершенно тихо, мои шаги не вызывали никакого шума. Мне никогда не приходилось раньше ходить так бесшумно.

Наконец я остановился под деревьями. Но где этот человек? Вокруг меня царила совершенная тишина. И абсолютно ничего не было видно, таким плотным был мрак. Детектив исчез. Ни с близкого расстояния, ни издалека не долетало ни единого звука. Даже деревья не шумели. Громадные кроны как бы застыли и обуглились. Казалось, я нахожусь на кладбище.

Наконец я увидел лицо.

Лицо вынырнуло передо мной внезапно. Это было костистое бледное лицо детектива, с выступающими скулами, с его характерными узкими губами. За стеклами очков блестели глаза. Он вырос как из–под земли. Бог знает, откуда, будто из самого застывшего ядра мрака. Может, шел по моим следам? При мысли об этом у меня по спине забегали мурашки.

Вдруг меня охватило уныние, мне не хотелось говорить ни слова. Я не был уверен в своем голосе. Зато был совершенно спокойным, но, ей–Богу, у меня было впечатление, что кто–то за мной следит, кто–то готовится к прыжку на меня… Это впечатление усиливалось еще больше от того, что детектив молчал целую вечность.