– В десять вечера не так уж темно.

– О да! В обычный день! А сегодня небо затянуто тучами и висит над самой землей.

Я решился выразить детективу свое недовольство.

– Да, да, вы делали это специально. Вы рыскали вокруг, как зверь, как волк.

Асбьёрн Краг ответил не сразу. Он сидел у стола и развлекался моим орудием защиты.

– О да, такое впечатление могло возникнуть, – наконец пробормотал он серьезно. – Как зверь, как волк, который крадется, вынюхивая поживу.

– Да. Или как собака.

– Вы слышали вечером вой собаки?

Детектив посмотрел на окно, где штора слегка зашевелилась под порывами ветра и образовала щель.

– Вы слышали вечером вой собаки? – повторил он.

– Какой собаки?

– Собаки.

Асбьёрн Краг говорил совершенно спокойно, но в голосе его ощущалась чуть заметная нотка нетерпения, будто он хотел сказать: мой дорогой друг, у меня в голове только один пес. И вы хорошо знаете, о каком псе идет речь.

Я слегка покачивался в кресле, наклонив низко голову, чтобы детектив не видел моего лица.

Я думал о собаке убитого. Доносящийся издалека вой дребезжал в моих ушах. В этом жалобном вое было что–то таинственное и грозное.

– Слышал вой собаки недавно, – наконец ответил я. – Вы это имели в виду?

– Да.

Он сидел и слушал меня. Свет лампы падал на его белое и ясное лицо. Я остановил кресло–качалку и присмотрелся к Крагу. И был доволен тем, что сижу в тени, в то время как он находится на свету. Детектив опирался правым локтем о стол. Я смотрел на его руку. Она была худой и сильно поросла волосами у запястья, пальцы были длинными, костистыми, синеватыми… Но к чему он так прислушивается? Мне показалось, что мои нервы снова дают о себе знать. Его поведение вызывало у меня ощущение, что в комнате есть еще кто–то третий, чужой, невидимый. Тишина… Та самая, которая в то утро так сильно ощущалась на плато. Тишина, в которой невольно утопаешь, потому что слышишь только отголосок общих звуков, мириады голосов и наконец далекое тяжелое тарахтенье, будто из потустороннего мира… Я во что бы то ни стало должен был прервать эту тишину, мне хотелось услышать голос, свой собственный голос.

– К чему вы прислушиваетесь? – спросил я. Асбьёрн Краг поднял руку предостерегающим жестом.

– Т–с–с–с… Мне кажется, что я слышу…

– Что вы слышите?

Он не ответил. Снова внимательно вслушивался. Наконец раздался звук. Жалобный, полный тоски звук. Выла собака.

Я через силу вскочил с качающегося кресла, так резко, что оно затрещало.

– Не выношу этого воя… этого проклятого воя! Вы слышите его, Краг? Собака должна быть где–то недалеко.

Асбьёрн Краг тоже поднялся. Он приблизил свое лицо к моему. Его глаза сверкали.

– Вы знаете этого пса? – спросил он.

– Нет. Здесь в окрестностях несколько жителей держат собак.

– Никогда раньше не слышал такого воя в округе, – сказал Асбьёрн Краг. – Когда шел к вам, по дороге услышал этот вой. Машинально остановился. Попробовал определить, откуда доносится звук, но это оказалось невозможно, источник звука изменял место, никак нельзя было понять.

– Так воет собака, когда кто–то умирает, – прошептал я. – Именно так.

Асбьёрн Краг все слушал.

Потом жалобный полный тоски вой перешел в грозный лай.

Асбьёрн Краг повернул ко мне лицо.

– Это охотничий пес, – сказал он. – Вы разбираетесь в собаках?

– Да. Различаю по голосам. Но тут в округе на расстоянии пары миль, насколько мне известно, нет охотничьих собак.

Охваченный неприятным, зловещим предчувствием, я не заметил в его словах бессмыслицы. Но тут же вздрогнул, когда он сказал:

– Пес убитого также был охотничьим псом.

– Да, – поспешно согласился я. – Но его застрелили.

– Да, это точно. Пса нельзя было увести с могилы хозяина. Он лежал на могиле и выл, будто призывал его вернуться в нашу жизнь. Я представляю, что он так лежал и выл, как этот, которого мы сейчас слышим.

Мы помолчали.

– Давайте установим, дорогой друг, – прервал молчание детектив, – может, только мы двое слышим вой пса?

– Прошу подумать над тем, что я сказал, – повторил он.

Я хотел схватиться за голову, но сдержал свой порыв.

– Кажется, вы, Краг, вызываете духов, – сказал я.

Детектив застегнул пиджак.

– Прошу подумать над тем, что я сказал, – повторил он.

Странно, но именно в эту минуту в комнату перестал долетать вой пса.

– Вы собираетесь оставить меня?

– Да. Пойду посмотрю на железную коляску и погибшего пассажира.

Железная коляска!.. И ее пассажир!.. Они вылетели у меня из головы совершенно, так я был занят собакой. Теперь положение вещей изменилось, и я осознал: нашли железную коляску и мертвого пассажира.

– Пассажир тоже оказался убитым? – спросил я.

– Нет.

– Умер в результате несчастного случая?

– Да. Так же, как старый Гарнес. Из всех погибших убит только один человек – лесничий.

– Вы твердо в этом убеждены?

– Да. Я представляю, та ночь была такой же, как эта, когда па небосводе тучи тянулись своей беспокойной чередой.

– Сегодня вечером у вас трагическое настроение, господин Краг.

Детектив усмехнулся.

– В сущности, я человек очень лиричный. Лирик, понимаете? Ну, как? Идете со мной?

Я задумался.

Что делать? Составить ему компанию или остаться дома? Важно, чтобы он не подумал, что я боюсь.

– Разве что просто так… – сказал я. – Посмотреть на этого человека? Нет желания. Но раз вам хочется, я охотно пойду с вами. Да и надо же в конце концов посмотреть на железную коляску. Вы ее уже видели?

– Да.

– Коляска оказалась для вас сюрпризом?

– Нет. Коляска была как раз такой, какой я ее представлял в последние дни.

– А я? Буду поражен? Как вы думаете?

– Да. Идемте со мной?

– Иду.

Детектив подошел к столу и взял мои револьвер.

– Эти игрушку вы, наверное, хотели взять с собой? – спросил он.

– Зачем?

– Для безопасности. Мне кажется, вы немного боитесь. Мало ли… Ведь можете же вы по дороге встретить собаку.

И тут же на лице детектива, обнажив зубы, появилась насмешливая улыбка.

– Ничего я не боюсь, – резко ответил я. – Пусть револьвер лежит.

Он внимательно осмотрел револьвер.

– Солидное оружие, – сказал он и повернул барабан. – Ого! Патроны…

– Барабан заполнен… А для чего еще другого нужен револьвер?

– Для чего? Для угрозы, – ответил детектив. – Разве не может так случиться, что придется прибегнуть к устрашению?

Я открыл дверь.

– Идемте, – сказал я.

Детектив положил револьвер на стол и вышел вслед за мной. Когда мы отошли от домика на несколько шагов, я услышал его смех. Это был сухой, неприятный хохоток.

– Чему вы смеетесь?

– Лампа, – сказал он. – Вы снова оставили лампу горящей.

– Да. Часто забываю погасить.

– Это второй раз. Но… Если можно, лучше лампу оставлять горящей. Когда вы вернетесь домой, не возникнет хлопот, не надо будет искать спички.

Я хотел сократить дорогу и пройти мимо Отеля, но Асбьёрн Краг удержал меня.

– Не та дорога, – сказал он. – Быстрее – пройти по горе.

Детектив предлагал идти той же самой дорогой, по которой мы шли утром. Я вспомнил неприятный разговор во время этой прогулки, и меня охватил озноб.

Было совершенно темно, и вокруг не видно было ни одной живой души. Мы быстро прошли мимо почти вымерших домов и вышли на горную тропинку.

– Сейчас вы убедитесь сами, – сказал Асбьёрн Краг. – Никто тут нас вместе не видел. И если бы один из нас исчез…

Я непроизвольно сделал движение, и детектив замолчал.

– Вы не любите таких разговоров? – затем спросил он.

– Дело не в этом. Они просто бессмысленны. Детектив взял меня под руку и фамильярным приятельским тоном стал меня убеждать.

– Дорогой друг, – сказал он. – Уплыло уже столько времени с той минуты, когда мы разговаривали о тех делах, что вы должны извинить меня за нехватку такта с моей стороны. У меня к этому особый интерес, хочу вас кое в чем убедить. Мы сейчас дойдем до места, где можно убедиться, что я прав: такое убийство, о котором я говорю, там совершить очень легко. Слегка толкнуть своего спутника… И все. Он падает в пропасть. Ведь все очень просто. Правда? Ну и никто об этом не узнает. А если труп обнаружат, то даже речи не будет об убийстве. Речь может пойти только о несчастном случае…