— Попалась, мышка! Она в бильярдной!
— Ивану не повезло сегодня, — пробормотал Витек. — Глянь, насквозь прошила, сука! Эй ты, тебе конец, блядюга!!! — истошно провопил он, стоя сбоку от двери. — Бросай пушку и выползай оттуда!
— Вы покараульте, а я в подвал сгоняю, посмотрю, что там с нашими, — сипло проговорил Смельчак, и послышались его торопливые шаги.
— Что будем делать, командир? — спросил Витек. — В бильярдной ей негде спрятаться, только под столом. Может, откроем дверь и начнем поливать из всех стволов? Мне бы ее живой взять, курву…
— Сам выживи сначала. Нам бы сюда аппаратик полковника, мы бы ее быстро захомутали.
— Видать, не зря Олежкиной жене снилось, что его убивают, — хмыкнул Витек. — Только он-то как раз жив остался, а наши отдыхают.
— Ничего, за все заплатит, лярва! — зло процедил третий. — Надо ее обязательно живой взять, я сам с нее шкуру сдирать буду.
— Возьмем, братаны, не ссыте, — уверенно сказал Николай. — Сейчас туда шашку слезоточивую бабахнем, она сама к нам выйдет. Где у нас шашки?
— Головастый ты у нас, командир! — восхищенно проговорил Витек. — Я бы не додумался. Сейчас притарабаню парочку.
Он побежал по коридору, а с другого конца, со стороны подвала, примчался Смельчак.
— Полный улет! — задыхаясь, прохрипел он. — Псих живой, а трое наших в клочья! Непонятно, чем она их замочила, будто танк проехался! Кто она такая, Колян? Может, лучше рвануть отсюда, пока не поздно? Ты уверен, что она там, в комнате, а то потом окажется, что за этой шторой стоит, а? — и кивнул на штору, за которой я пряталась. — Не дури, Толик, здесь она. Витек за шашкой побежал, сейчас выкурим, и посмотришь на нее. А за шторой проверь на всякий случай.
Я напряглась, но Толик только усмехнулся:
— Что ж я, совсем уже спятил? Вон и Витек бежит…
Я стояла на подоконнике, не шевелясь и почти не дыша, в полуметре от них и терпеливо ждала, пока они сделают неправильный ход. Акира научил меня часами замирать без движения, словно кошка, которая в засаде подкарауливает добычу. Я могла это делать в любой, даже в самой неудобной позе, а однажды простояла не шевелясь на одной ноге с вытянутыми руками четыре часа.
— Сейчас она покувыркается! — довольно проговорил Витек, выкладывая из охапки на пол какие-то военные штуковины. — Держите противогазы. Я тут на всякий случай еще и нервно-паралитического действия захватил, если слезоточивый не поможет.
— Да что она, робот, что ли? — зло пробормотал Толик. — Куда от газа денется? Совсем уже из нее какую-то сверхбабу сделали!
— Не суетись прежде времени, надевай противогаз и будь наготове, — тихо сказал Николай. — Так, отойдите от двери, а то еще пальнет. Когда станет выходить, цельтесь по ногам или по рукам, но не убивайте, ясно? Я ее в кипятке сварю живьем.
— Кидай уже…
Трое в противогазах прижались к стене со стороны двери, а Николай, быстро приоткрыв ее, швырнул туда уже начинающую дымиться шашку и плотно затворил дверь.
— Через минуту должна выскочить, — уверенно сказал Толик, наставив на дверь автомат.
— Это точно, потому что через две минуты у нее глаза лопнут при такой концентрации. Эта шашка на полевые условия рассчитана, и то там люди с ума сходят, а тут маленькая комната, закрытое помещение, правда, командир? — словно убеждая сам себя, сказал Витек и посмотрел на часы.
— Сейчас посмотрим, — бросил уже ни в чем не уверенный командир, прислушиваясь к звукам за дверью. — Пока ничего не слышно. Подождем.
Прошла минута. Парни в напряженных позах стояли по бокам двери, выставив оружие. Из комнаты не доносилось ни звука. Я уже тоже начала от нечего делать прислушиваться — вдруг оттуда и правда кто-нибудь выскочит? Но все было тихо и спокойно, если не считать того, что происходило в душах этих парней.
— Она что, динозавр? — сипло спросил Толик.
— Динозавр бы давно выскочил, — уверенно проговорил Витек.
— Может, она подохла? — предположил кто-то.
— Иди проверь.
— Ага, все бросил и пошел!
— Тогда заткнись!
— Уже две минуты прошло. Коля, давай нервно-паралитическую кинем, чтобы уж наверняка? — несмело предложил Толик.
— Подождем. Такого просто не может быть. Если бы и подохла, то должна была сначала закричать от боли.
— Может, она не дышит совсем?
— Там дыши не дыши — газ везде сам пролезет, — объяснил Витек. — Колян, давай нервно-паралитическую, и пора закругляться.
Они зашвырнули в комнату еще одну шашку и опять стали ждать. Через пару минут Витек уверенно сказал:
— Все, братва! Там уже все живое давно бы растворилось как в серной кислоте. Толик, ты ее очень увидеть хотел, так иди глянь.
— А почему я? Пошли вместе.
— В дверь не пролезем, и потом, кто-то же должен прикрывать. Открывай дверь и иди, не бойся.
В маленькую прорезь, через которую я наблюдала за происходящим, мне было видно только то, что творилось прямо передо мной, у двери. Четверо парней стояли напротив меня, прижавшись к стене, по двое с каждой стороны двери, и громко переговаривались через противогазы. Я могла отдернуть штору и перестрелять их всех в одно мгновение, но ребята были хорошо тренированными, и оставалась вероятность, что кто-то успеет среагировать и выстрелит в меня. Я ведь отличная мишень, как портрет в оконной раме. Поэтому я ждала, когда они войдут в комнату, чтобы прикончить их сзади.
— Подождите, у меня появилась одна мысль, — вдруг сказал Николай, снимая противогаз. — Ничего не предпринимайте, я сейчас вернусь.
И скрылся из поля видимости. Что он еще задумал? Несомненно, он был самым умным.
и опытным из них и, судя по всему, старшим по званию, капитаном. У него хорошая интуиция, а значит, он самый опасный, тем более что прислушивался к ней в отличие от остальных.
— Вот тебе и сверхбаба, — пробубнил Витек. — Никогда еще таких не встречал, запугала нас до чертиков.
— Это все Колян нагнетает, — возразил Толик. — Надо было меня, а не Лелека за ней послать. Этот придурок только с зомбированными работать мог.
— У него на нее зуб был. Она ему в болевую точку так двинула, что целый час потом в себя приходил, на одно ухо слышать перестал.
— А она не из ЦРУ? Я слышал, там готовят таких.
— Хрен ее знает, все может быть. Ясно одно — она здесь не случайно и очень опасна.
Я не слышала и не видела, как он подкрался сбоку и одним рывком отдернул штору, за которой я пряталась. Вот так приехали! Я осталась стоять, как голая, с глупым выражением лица и пистолетом в опущенной руке, а на меня уже были нацелены четыре ствола и восемь пар сверкающих ненавистью глаз.
— Брось пушку, быстро! — яростно прошипел Николай, тыча пистолетом мне в лицо. — И не вздумай даже пошевелиться!
Мама родная! На какое-то мгновение мне даже показалось, что они от страха сразу начнут стрелять и изрешетят меня на проклятом подоконнике. Николай стоял сбоку, остальные у стены напротив, метрах в двух. Медленно разжав пальцы, я с застенчивой улыбкой на лице выронила пистолет на пол. В то мгновение, когда их глаза машинально опустились вслед за ним, я оторвалась от подоконника и пули прошили уже то место, где я только что стояла. Стекло разлетелось вдребезги, а я, упав сверху на Николая, одним ударом расцарапала ему глаза, чтобы он ничего не видел — на большее времени не было, — и клубком метнулась под ноги двоим, стоявшим ко мне ближе. Я, конечно, сильно рисковала, уже зная, что свою жизнь они почти не ценят и вполне могли стрелять в своих товарищей, лишь бы убить врага, но в суматохе чего не бывает? И третий, слава Богу, перестал стрелять. Этого было достаточно, чтобы, вынырнув за их спинами, я смогла вонзить указательные пальцы обеих рук в мягкие точки у основания их затылков. Они умерли мгновенно и, падая, прикрыли меня своими телами. Третий опомнился и начал палить из своего скорострельного автомата по трупам. Лежа под трупом Витька, вздрагивающим от прямых попаданий, я подхватила его пистолет и всадила всю обойму в противогаз стрелявшего. Это был смельчак Толик. Я надеялась, что перед смертью он успел рассмотреть меня как следует, о чем так мечтал. Отшвырнув пушку, я начала выбираться из-под тяжеленного амбала, и тут мне на голову сзади обрушился страшный удар. Все померкло, яркие звезды брызнули фонтаном и погасли, череп словно раскололся пополам, и я… увидела себя сверху.
