Мы уже были где-то совсем близко от стоянки, но двигаться дальше не оставалось сил.

Странное существо – человек. Оказывается, как мало ему нужно для счастья. Просто растянуться на траве в прохладной тени, расслабить натруженные мышцы… Изнеженные цивилизацией, мы как-то забыли об этом.

- Светлана, что ты обо мне думаешь?

Вопрос вырвался сам собой. Я вовсе не собирался его задавать. Девушку он так же застал врасплох. Она долго не могла собраться с мыслями. Наверное, подбирала в уме такие фразы, которые не были бы для меня обидными. И сама эта затянувшаяся пауза объясняла для меня многое. Хотя, возможно, я просто стал слишком мнительным. Спроси меня Светлана о чем-то подобном, я, скорей всего, также не сразу нашел, что ответить. Даже притом, что у меня уже вполне сформировалось мнение о девушке. Она была мне очень симпатичной, несмотря на строптивость и колкость характера. А, может, именно благодаря этому…

- А что ты хочешь от меня услышать?

- Правду и только правду…

Попытка перевести разговор на шутку не удалась. Голос подвел меня. Шутливого тона не получилось, и слова мои прозвучали очень даже серьезно.

- Правда не всегда бывает приятной…

Светлана явно избегала прямого ответа, пытаясь отделаться заезженными фразами с претензией на некий философский подтекст.

- И, все-таки?

Настойчивость, с какой я добивался ответа, была непонятной мне самому. Светлана, судя по недовольному выражению, промелькнувшему на ее лице, тоже была не в восторге от моей назойливости.

- Если тебе так интересно знать, никаких романтических чувств я к тебе не питаю. Ты – молодой, самовлюбленный и очень эгоистичный. К тому же, есть в тебе еще некое потайное дно, что-то такое, чего ты, наверное, и сам до конца не понимаешь. И это второе дно очень не хорошее. Я это нутром чувствую.

Нарвался. Сам виноват. Даже зная характер девушки, я не ожидал от нее подобной грубости. К тому же, как, на мой взгляд, ее суждения были совершенно несправедливы. Скорей всего, она просто задиралась, чтобы я оставил ее в покое.

- Если я такой плохой, почему же ты не осталась с Игорем и Ленкой, а пошла вместе со мной?

- Мне показалось, что тебя обидели не совсем заслуженно. А я этого не люблю.

- Только и всего? Проявила этакое благородство. Выступила защитницей слабых и угнетенных?..

Вопреки желанию, я чувствовал раздражение и даже злость, и голос, каким я говорил, вполне передавал обуревавшие мною эмоции. Похоже, сегодня я его вообще не мог контролировать.

Девушка молчала. Она меня игнорировала, что распалило меня еще больше. Я весь кипел изнутри, а что сказать, придумать не мог. В моем лексиконе не хватало слов, чтобы высказать обуревавшее негодование. А те, что и были, затерялись в лабиринтах сознания, не находя выхода наружу. Я был похож на рыбу, выброшенную на берег: в спазмах открывал рот, а сказать ничего не мог.

- На, выпей и успокойся.

Я послушно взял протянутую девушкой бутылку с водой и сделал несколько глотков.

Что на меня нашло? Наверное, какое-то умопомрачение. Не хватало еще для полного счастья со Светланой поругаться. Тогда останусь вообще один, неизвестно где.

И все же, ее слова больно меня задели. Она не имела права быть настолько жестокой ко мне. Что я ей сделал плохого?

- Светлана, - мой голос, наконец-то, обрел твердость и спокойствие, звучал ровно, так, как мне хотелось, - ты ведь раньше была знакома с Вадимом?

Хотя и новый вопрос застал девушку врасплох, она все же решил проявить несвойственное ей терпение. Видно, не хотела окончательно портить отношения со мной.

- Допустим…

- И ты его за что-то ненавидела?

- Слушай, у тебя мания какая-то. Тебе к психиатру надо… - Но вдруг переменила тон. – Да, если тебе так хочется знать, несколько лет назад мы с ним встречались…

- Он тебя бросил, и ты его за это убила?

Я благоразумно держался подальше от девушки, и все же ее острые ногти едва не впились в мое лицо. Лишь в последний момент мне удалось перехватить нацеленную на мои глаза руку и приложить неимоверные усилия, чтобы удержать ее. Светлана оказалась очень сильной, и ее сила во много крат увеличилась за счет внезапно вспыхнувшей ярости.

- Псих ненормальный!

Светлана вроде бы успокоилась, но я, не желая рисковать, продолжал сжимать ее сразу обмякшую руку.

 - Труп Вадима видели только мы вдвоем. Сам он утонуть не мог, значит ему кто-то помог. Это было нетрудно. Подкрасться сзади, оглушить камнем или еще чем-нибудь, и сбросить в воду. Всего и делов то. Посторонних на озере не было… Затем, когда Вадим неожиданно оказался живой, ты испугалась и ушла со мной, якобы на поиски деревни. А потом… - внезапно меня осенила новая догадка. – Слушай, а, может, ты и Валюху грохнула. Ведь это она тебе перебежала дорогу и увела Вадима. Мотив - железный…

Светлане таки удалось высвободить руку. Но нападать на меня она больше не собиралась. Теперь она казалась вполне спокойной, что, в моем понимании, абсолютно не вязалось со смыслом произнесенного мной.

Она отошла на несколько шагов, подобрала ветровку и собралась уходить. Однако, напоследок обернулась и обратилась ко мне.

- Знаешь, Славик, мне тебя по-человечески жаль. Ты, наверное, действительно серьезно болен и несешь несусветный бред, даже не задумываясь об этом. И, похоже, сам начинаешь в него верить. В медицине такое, кажется, называется шизофренией.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, с чего, например, ты взял, что Вадим погиб? Да и, если по-правде, не помню, чтобы мы с тобой ходили кого-то искать. Вечно тебе что-то померещится, то дом, то еще чертовщина какая-то…

Крыть мне было нечем. Ложь была наглой, агрессивной и, тем не менее, умело подмешанная маленькая крупица истины делала ее вполне правдоподобной.

Светлана ушла, а мне на какое-то мгновенье показалось, что я действительно сошел с ума.

Ее темная от загара спина с красной застежкой от лифчика служила мне прекрасным ориентиром, и я понуро, отставая метров на сто, плелся следом, обуреваемый самыми противоречивыми мыслями.

Слова Светланы, невзирая на их полнейший абсурд, все же сумели посеять зерно сомнения.

Теперь я не мог с уверенностью сказать, насколько реально все то, что я вижу. А, учитывая полную абсурдность ситуации, в которой пришлось оказаться, подобные сомнения приобретали видимость смысла. Во всяком случае, приняв их за исходное, можно было каким то образом связать концы с концами и объяснить все то, что раньше казалось необъяснимым. Только утешения от подобных умозаключений было мало. Ибо, если они верны, то по мне, в самом деле, давным-давно плачет психушка.

Не знаю в воображаемом или реальном мире я находился, но солнце жарило на полную катушку, рубашка промокла от пота, голову напекло и меня все время донимало чувство тошноты.

Болезнь, теперь уже не душевная, все сильнее сказывалась с каждым пройденным шагом. Я чувствовал себя очень слабым, шаги мои утратили твердость. Я шатался, словно пьяный, и каждый бугорок или ямка на моем пути представали почти непреодолимым препятствием.

Желание отказаться от бесполезной суеты, лечь прямо здесь и отключиться, получив, таким образом, желаемые покой и блаженство, становилась все назойливей. И я продолжал двигаться, ориентируясь на красный маячок Светланиного лифчика, лишь из-за какого-то тупого, не понятного мне самому, упрямства.

Сознание мое плавало в тумане, мысли, если таковые имелись, блуждали сами по себе, даже не пытаясь связываться в единое целое. И, вместе с тем, нарастающее чувство тревоги мурыжило изнутри. Из легкого беспокойства оно набухало снежным комом и, чем ближе мы подходили к месту стоянки, становилось все сильнее, почти достигая той грани, за которой таится откровенная паника. Объяснения надежно вселившемуся дискомфорту я не мог отыскать, но был почти уверен, что в дальнейшем нас с девушкой ожидает жестокое потрясение, по сравнению с которым все происшедшее накануне покажется не более чем детской забавой.