Мое положение в нашей компании стало совсем невыносимым. Конечно же, я сразу, как только был в состоянии, рассказал о том, что случилось ночью. Все сделали вид, что поверили. Только я чувствовал, что Игорь и Лена сторонятся меня, словно зачумленного. Только Светлана относилась ко мне с большим доверием. Ведь она тоже видела собаку и даже сражалась с нею. Но девушка была слишком подавлена случившимся, и не могла уделять мне больше внимания, чтобы я смог оценить ее к себе расположение и перестал чувствовать себя изгоем.

У «Газели», когда мы к ней приблизились, нас ожидало новое потрясение. Все стекла автомобиля оказались разбитыми, а кузов – во вмятинах, словно некто долго стучал по нему булыжником. Да так оно, впрочем, и было. Потому что орудие разрушения валялось рядом: большой обломок гранита со следами стеклянной крошки и синей краски на острых краях.

Игорь посмотрел на меня таким взглядом, что мне сразу захотелось сделаться очень маленьким и незаметным. Несомненно, он подумал, что это я поиздевался над машиной, в отместку за то, что они не дождались нас со Светланой. Мы ведь честно рассказали, что провели ночь в «Газели», и для этого нам пришлось сломать дверцу.

Мне опять приходилось надеяться лишь на заступничество девчонки. Заклейменному предыдущим тяжким подозрением, самому мне оправдаться было невозможно.

И вдруг я понял, что на этот раз и Светлана не сможет обеспечить мне полного алиби. Ведь она вправе подозревать меня в новом преступлении наравне с остальными.

Когда мы вчера утром отошли на порядочное от «Газели» расстояние, мне пришлось возвращаться к ней. Что-то я позабыл взять. Что именно, сейчас и не вспомню. Да и не суть это важно. Того времени, что я отсутствовал, с избытком хватило бы, чтобы разгромить машину.

Вторично за последние несколько часов мне нужно было доказывать, что я не паровоз и снова мне никто не собирался верить.

Я прекрасно понимал Игоря, знал, что значит для него потерять машину, однако, сочувствовать его проблемам, когда «дамоклов меч» завис над собственной головой было как-то нелогично.

Я ожидал, что Игорь снова набросится на меня с кулаками, и на этот раз готовился защищаться. Мне надоело быть мальчиком для битья. Тем более, я не надеялся попасть в ранг святых, в который, как известно, церковь возводит невинно убиенных. А о том, что Игорь в припадке гнева вполне может не рассчитать собственных сил, не хотелось и думать.

Конечно, дойди дело до драки, мне уповать было не на что. Слишком разные весовые категории. Однако…

Но, как ни странно, Игорь сумел сдержаться.

Некоторое время поразминав пальцы, нервно сжимая и разжимая кулаки, он посмотрел на меня очень неласковым взглядом, и молвил голосом, от одного звука которого будь у меня слабее нервы, я бы в момент окочурился:

- Славик, я не знаю, твоя это работа, или нет. И, поверь, даже знать не хочу. Ты уже и так настолько запутался, что мне кажется, тебе лучше уйти. Возможно, я не прав и ты не виноват, в таком случае, прости. Только, пока я в этом не убежден, для тебя же будет безопасней, если я не буду тебя видеть…

- Ты что? – закричала Светлана. – Что ты такое городишь? Нам сейчас, как никогда раньше, нужно держаться всем вместе!

- А ты, дура, вообще, заткнись! – внезапно вызверилась на нее Лена. Впервые я видел жену Игоря настолько разъяренной, да и подобных слов от нее я раньше тоже никогда не слышал. Наверное, мы все, действительно, начали сходить с ума. – Ты что хочешь завтра, как Валя с отрезанной головой проснуться. Да ты посмотри на него! Это же псих! Маньяк! Убийца!

Света пробовала ее успокоить, но Лена не унималась. Оставив меня в покое, теперь она со всей яростью набросилась на собственную подругу.

- А, может, вы – сообщники? Вместе замочили Валю, вместе разбили автомобиль… Не зря же так долго вдвоем бродили, черт знает где…

Дальше слушать я не стал. Мне было тошно. Затянувшийся театр абсурда опостыл до печенок.

Я повернулся к свихнувшимся друзьям спиной и отправился, сам не знаю куда. В общем, куда глаза глядели.

Когда я выбрался из котловины, меня догнала Светлана. Я ни о чем ее не спросил, а она ничего мне не сказала. Просто, дальше мы пошли вместе.

Очень скоро мы потеряли всякие ориентиры и безнадежно заблудились. Местность вокруг была однообразная, холмистая, заросшая пожелтевшей, выгоревшей на солнце травой, среди которой иногда островками возвышались заросли чертополоха и прочих сорняков, названия которых я не знал. День, к счастью, выдался более прохладный, чем во время предыдущего путешествия. Дул несильный ветерок, который обнадеживающе попахивал влагой.

И, тем не менее, на душе было очень неспокойно. Без воды и еды мы долго не протянем. А сил с каждым шагом оставалось все меньше. К тому же, очень угнетала неопределенность. Нам до сих пор так и не удалось заметить никаких признаков существования человека. Словно все население планеты вымерло в одночасье. Причем, похоже, очень давно, что вообще не укладывалось в голове.

Разговаривали мало. Не о чем было. Вспоминать плохое не хотелось, а хорошего, практически, ничего не было. Лишь изредка мы обменивались короткими, ничего не значащими фразами, в основном, об увиденном, или о направлении, которое следовало избрать.

А солнце, между тем, опускалось все ниже. Ветер усиливался и становился все холоднее. Нужно было подумать о ночлеге, но ничего подходящего на нашем пути пока не встречалось.

Кушать хотелось, нет слов, чтобы рассказать, как. В желудке урчало, словно в испорченном радиоприемнике. Еще хуже доводилось без воды. Небо пересохло, язык распух и стал жестким, словно наждачная бумага. Мы уже и рады были вернуться к друзьям, авось они опомнились. Да вот только дорогу назад отыскать было невозможно. По той же причине мы не могли отыскать деревню, или на крайний случай полуразвалившуюся избу с басиной. Сейчас и гнилая вода из нее медом показалась бы. Оставалось уповать только на погоду. Даже грядущее похолодание не пугало, лишь бы дождь пошел.

Ближе к вечеру, в глубоком овраге мы наткнулись на болотистую местность, заросшую камышом, среди которого попадались и редкие зеленые поросли. Земля казалась вязкой, пружинила под ногами. Однако воды не было. Даже посредине русла, где, по всей видимости, когда-то протекал ручей.

Я пробовал докопаться до воды руками. Только ничего из этой затеи не вышло, лишь зря ногти пообламывал. В земле, которую таковой было трудно назвать из-за обилия переплетенных корней растений, угадывалось недавнее присутствие влаги, но и только. Ее ведь жрать не будешь…

Пробовали жевать листья камыша, которые помоложе, бесполезно. Жесткие, невкусные.

Пришло время, когда Светлана села на траву и сказала. Что дальше не пойдет. Я и так удивлялся ее выносливости. Меня самого ноги давно еле держали. Но я крепился, так как чувствовал ответственность не только за себя, а за нас двоих. Мне нужно было хотя бы казаться сильнее, чем я был на самом деле.

А, между тем, приближалась ночь, и она обещала быть холодной и ненастной. Я ничего не мог придумать, чтобы улучшить наше положение. Голова была пуста, словно барабан, и не могла родить ни единой дельной идеи. Хоть садись рядом с девушкой и волком вой.

Естественно, такого я себе позволить не мог, хотя, если по правде, и очень хотелось. Сам бы я, наверное, давно отчаялся, сложил ручки и положился на волю судьбы. Присутствие девушки не позволяло расслабиться.

Я давно уже приметил на одной из возвышенности группу деревьев. Она казалась неимоверно далекой и по мере нашего продвижения, почти не приближалась, но, все же, я целенаправленно держал на нее ориентир. Я поставил себе за цель обязательно добраться к деревьям и хотя особо ни на что не рассчитывал, все же, если вдруг пойдет дождь, лучше найти хоть какое-то укрытие, нежели коротать ночь пот открытым небом.