Однако сама Рея, похоже, ничего не опасалась и встретила Макдональда самой милой улыбкой.

– Мистер Макдональд, это мой отец. Роскошные усы Макдональда судорожно дернулись.

– Ваша светлость, – пробормотал он, но шотландская гордость не позволила ему поклониться или хотя бы из вежливости кивнуть.

– Отец, мистер Макдональд сражался бок о бок с прадедушкой в битве при Каллодине. Он помнит маму и тетю Мэри. Я сказала ему, что дядюшка Робин восстановил замок и проводит там добрую половину года.

– Из уважения к памяти Макданавела я готов сражаться на стороне любого из его потомков, которому угрожает опасность, – с чувством собственного достоинства заявил Алек Макдональд. – Прекрасный был человек! Пришел когда-то мне на помощь и приютил в своем доме в Тимердалохе. Это огромная честь для меня – познакомиться с его правнучкой.

Из груди Люсьена Доминика вырвался вздох. Он почувствовал себя обманутым, потому что в который раз у него отняли возможность презирать и ненавидеть этих людей. Из чувства долга или просто по зову сердца, но все они были добры к его дочери.

– Благодарю вас, мистер Макдональд, – ответил герцог. Легкая улыбка, такая же редкая, как луч солнца в холодный зимний день в горах Шотландии, немного смягчила суровые черты его лица. – Моя жена всегда страшно гордилась своими предками-горцами. Она будет очень признательна, когда узнает, как вы были добры к нашей дочери.

Густые усы шотландца снова дрогнули, но на сей раз под ними скрывалась широкая усмешка.

– А ведь я хорошо ее помню, да! Волосы у нее были чернее ночи. Ну и дикая же была девчушка! Ну чисто горная козочка! Так ведь у нее же была сестра, рыженькая такая, у нее еще был настоящий дар. Да что там, я немало слышал про нее… – Внезапно Алек заметил сурово сдвинутые брови и неловко осекся. Смущенно откашлявшись, он продолжал, обращаясь к леди Рее: – Ну, так вот что я хотел сказать – команда «Морского дракона» в моем лице горячо благодарит вас за ту удачу, что вы принесли нам всем!

– Боюсь, что моя помощь сводилась к тому, чтобы не путаться все время у вас под ногами. Но все равно я навеки сохраню в памяти это плавание и всех вас, друзья мои. Храни вас Господь! – произнесла Рея; ее теплые слова были встречены растроганным гулом голосов мужчин, собравшихся вокруг закутанной в накидку фигурки.

Один из них отделился от остальных моряков и шагнул вперед, склонившись в глубоком поклоне. Его темные глаза ярко блеснули.

– Что и говорить, жаль нам прощаться с такой очаровательной леди. И для того чтобы она никогда не забывала добрых друзей со старого «Морского дракона», мы просим принять на память маленький подарок. – Произнеся тщательно заученную и отрепетированную речь, он преподнес ей маленькую кожаную коробочку.

Под взглядами затаивших дыхание матросов Рея открыла футляр, затем полными слез глазами обвела суровые обветренные лица людей, которые стали ее друзьями.

– Вы так добры! – пробормотала она. Ее пальцы нерешительно коснулись усыпанной драгоценными камнями броши в виде золотого кораблика с парусами из сверкающих бриллиантов. Лента из сапфиров и изумрудов обвивала нос корабля, а на нем застыла крохотная фигурка дракона, выложенная яркими рубинами.

От восторга Рея онемела. Она не ожидала от своих грубоватых, простых друзей такой чуткости. А они были счастливы, видя, как она тронута.

– Мы все в этом участвовали, – сообщил Алистер Марлоу, с трудом проталкиваясь сквозь толпу примолкших моряков.

– Спасибо, – хрипло сказала Рея. – Я буду всегда хранить его как самое большое сокровище, – пообещала она. И прежде чем Алистер догадался, что она собирается сделать, Рея запечатлела нежный поцелуй на его щеке.

Побагровев от смущения, Марлоу неловко отошел в сторону, а остальные моряки гурьбой обступили Рею, надеясь, что и на их долю выпадет такое же счастье. Так и случилось. Подобной чести удостоилась даже сморщенная, как печеное яблоко, физиономия старого Лонгэйкра. Перецеловав всех до одного, Рея с тревогой оглянулась и беспокойно оглядела знакомые лица. Здесь не было одного человека, с которым она хотела попрощаться больше, чем с кем-либо. Но темноволосая головка так и не попалась ей на глаза.

– А где же он? Я не могу уехать не попрощавшись, Данте, – взволнованно сказала Рея.

– Я все объясню ему, Рея, – твердо пообещал Данте. Он отвел от ее лица выбившийся из прически непокорный локон, осторожно коснувшись ладонью нежной щеки, и поймал недовольный взгляд герцога, брошенный поверх ее головы.

– Но я не хочу уезжать, не попрощавшись с Конни.

– Что еще за Конни? – осведомился герцог. Он был ошеломлен тем, с какой непринужденностью его дочь держалась с простыми моряками.

– Это юнга с «Морского дракона», – объяснил Данте. – Во время плавания Рея очень привязалась к мальчику.

– Пора ехать, моя дорогая, – напомнил герцог. Подавив разочарование, она молча кивнула. В коридоре она помедлила, и ее взгляд на одно долгое мгновение встретился с глазами Данте. Но только на мгновение, ведь они уже попрощались.

Внезапно Рея почувствовала, как кто-то потянул ее за полу накидки, и, обернувшись, увидела маленькую темноволосую головку.

– Конни! – облегченно воскликнула она и, прежде чем он успел увернуться, заключила мальчика в объятия. – А я уже было подумала, что мы так и не увидимся!

– Так вы взаправду уезжаете? – Девушка увидела слезы в широко распахнутых глазах.

– Да, Конни, мне надо ехать. Это мой отец, – проговорила Рея, указывая на высокого человека рядом, суровая фигура которого, казалось, отбрасывала темную тень на стоявших вокруг людей. – Он приехал сообщить, что моя мать очень больна. Она ждет меня, Конни. Я должна ехать немедленно, но, когда Данте через несколько дней приедет за мной, ты поедешь с ним? Мне бы так хотелось увидеть тебя в Камейре! Я познакомлю тебя со своей семьей.

– Вы и вправду этого хотите, леди Рея? – недоверчиво переспросил Конни, бросив исподлобья подозрительный взгляд на мрачное лицо незнакомца. – А он ничего не скажет? – спросил мальчуган, не в силах оторвать глаз от изуродованной щеки мрачного незнакомца.

– Отец!

Люсьен Доминик с раздражением почувствовал, что ситуация явно выходит из-под контроля. Теперь его дочь приглашает в замок оборванца, похожего на уличного воришку. Но что было делать?!

– Конечно, мы будем очень рады принять вас, ах, простите, я не расслышал вашего имени…

– Бреди, ваша светлость, Константин Магнус Тайрон Бреди. Друзья зовут меня Конни, – дерзко отозвался парнишка.

Губы Люсьена Доминика дрогнули, но он сдержался и ответил совершенно серьезно:

– Благодарю вас, я постараюсь запомнить. – Заглянув в сиявшее гордостью мальчишеское лицо, он вдруг понял, почему Рея так привязалась к мальчику. Он чем-то сильно напоминал их Робина.

Взяв дочь под руку, герцог помог ей встать. Перехватив быстрый взгляд, которым обменялись Данте и Конни, Рея резко отвернулась, чтобы они не заметили слез, которые текли у нее по лицу. Уже взявшись за ручку двери, она внезапно вспомнила о чем-то и обернулась.

– Ах, Кирби, Ямайка остался где-то под кроватью! – спохватилась она, заметив, что старый слуга замер у дверей. Он был расстроен, но явно не желал ни во что вмешиваться.

– О да, миледи. Я сейчас поищу его, – пообещал Кирби. Голос показался ей странно хриплым.

– Его с радостью примут в Камейре. Моя мать обожает кошек, – напомнила Рея. Затем, бросив прощальный взгляд на три застывшие в немом отчаянии фигуры: старого слуги, юнги и капитана «Морского дракона», – Рея вышла из гостиницы и исчезла в экипаже, который ждал наготове, чтобы отвезти ее домой, в Камейр.

Новая луна едва народилась. Все было окутано темной мглой, когда внезапно ночь прорезали две ослепительные вспышки света, затем еще три – условный сигнал, что все в порядке. Шлюп контрабандистов, бесшумно скользивший вдоль берега с убранными уже парусами, чтобы войти в бухту Бишопс-Крик, отозвался, послав к берегу яркий луч света. Очень скоро пузатые бочонки с бренди, до этого времени надежно укрытые под фальшивым днищем, вытащили на палубу и осторожно перенесли в маленькие проворные шлюпки, которые словно мухи мгновенно облепили борта.