Когда стало известно, что Данте навсегда вернулся домой и привез с собой жену и сына, леди Элейн и сэр Джейкоб поняли, какая угроза нависла над ними. Они посовещались с поверенным сэра Джейкоба в Лондоне и уже были готовы попытаться разоблачить сэра Майлза – объявить во всеуслышание о том, что им было известно. Правда, доказательств не было. Самое большее, на что они могли рассчитывать, – это то, что местные власти сочли бы необходимым приглядеться повнимательнее к сэру Майлзу Сэндбурну.

…Рея высунулась в окно, нежная улыбка скользнула у нее по губам, когда она увидела, как леди Элейн высоко подбросила Кита, а потом крепко прижала внука к груди. Пока она любовалась этой сценой, за ее спиной выросла темная фигура Данте и сильные руки осторожно обхватили ее за талию. Он нежно привлек к себе жену, прижался подбородком к пышным волосам цвета свежего меда. Воцарилось молчание, казалось, что души их также прильнули друг к другу.

– Я подумал: а не пришло ли время съездить погостить в Камейр? Уверен, герцог и герцогиня уже волнуются, да и без внука они скучают. Мама будет рада познакомиться с твоими родителями. А оттуда было бы неплохо завернуть ненадолго в Лондон. Наберу-ка я, пожалуй, новую команду да вернусь в Мердрако на «Морском драконе»!

Рея протянула руку и нежно провела кончиками пальцев по суровому обветренному лицу. Ей вспомнился день, когда она увидела его впервые. Это было на «Морском драконе». Теперь, похоже, они вновь скоро ступят на палубу своегр корабля. Пальцы маркизы Джейкоби сомкнулись на драгоценной броши, которую она постоянно прикалывала к корсажу, и губы тронула улыбка. Слава Богу, что брошка была на ней, когда случился пожар! Она подумала, что не иначе как эта маленькая безделушка спасла им жизнь в ту страшную ночь. И Рея дала молчаливую клятву в душе никогда не расставаться с ней.

– Может быть, хочешь спуститься и присоединиться к ним? – спросил муж, поцеловав ее. Рука об руку они вышли из комнаты, которая показалась им мрачной и пыльной по сравнению с ослепительно яркими лучами солнца, щедро заливавшими лужайку под окном. Данте не хотелось, чтобы что-нибудь снова напоминало ему о трагедии прошлого.

Взявшись за руки, Данте и Рея побежали через сад туда, где весело смеялись леди Элейн и их маленький сын. Наступило утро нового дня.

Белоснежная чайка взмахнула крыльями и взмыла в безоблачное небо, ее легкая тень на мгновение коснулась зеленого кружева листвы далеко внизу. Было то прекрасное время, когда цветущий тимьян и черный терновник наполняют воздух нежным ароматом. Молодая слива цвела пышным цветом, чуть розоватые лепестки казались восковыми, сладкое, дурманящее благоухание кружило голову.

Золотистые венчики примул, мелькавшие тут и там, напоминали о том, что еще не настало время, когда щедрое летнее солнце согревает промерзшую за долгую зиму землю. Суровые ветры, неизменные спутники зимнего ненастья, то и дело налетавшие с моря на северное побережье Девоншира, сменялись штормами, которые гнали к скалистым берегам яростно ревевшие воронки смерчей.

Но одинокий темный силуэт башни, словно угрюмый часовой, молчаливо устремлялся к небу. На своем веку она повидала немало. И что ей было за дело до бешено налетавших шквалов соленого ветра, стремившихся к востоку, где встававшее солнце окрашивало низкие облака в сочные золотисто-оранжевые цвета?

Огромные серые валуны, с таким тщанием вырубленные в скалах и уложенные людьми, которые уже давно превратились в прах, были разбросаны по горному склону. Угрюмые останки каменных стен, неподвластные столетиям, осыпались и покрылись зеленоватыми пятнами плесени и мха. Нежные побеги плюща с завидным упорством карабкались по ним год за годом, цепкие усики виноградной лозы обвивали обломки разорванной снарядом мортиры.

Сквозь дыры в разрушенных арках мелькали кусочки неба. Там, где когда-то смыкались изящные своды, где были стены, украшенные узорными щитами и громадными рыцарскими мечами, овеянными славой былых подвигов, где прежде реял шелк боевых знамен, остались лишь пыль да груды камней.

А в заброшенном внутреннем дворике желтые головки одуванчиков пробивались к свету, раздвигая нежными побегами тяжелые каменные плиты. Не было слышно ни грохота подков боевых коней, ни скрипа колес, что прежде безлунными ночами тревожили покой Мердрако.

Огромный каменный дракон, рухнувший со своего постамента, по-прежнему, как и подобает часовому, сурово охранял вход в замок. Взгляд невидящих глаз был прикован к его владениям, угрожая любому, кто решился бы нарушить его покой. Но ничто больше не грозило Мердрако. Ни один враг не ждал, скрывшись за крепостными стенами, пока безмолвная мгла окутает землю черным плащом. Даже в мелькавших во дворе тенях не было ничего зловещего.

Ночами, повинуясь таинственным приказам бледного лика луны, неизменный прилив гнал соленые валы к берегу, и они яростно шипели и рассыпались мириадами сверкающих брызг об острые зубы скал внизу, под развалинами Мердрако. А высоко над ними вонзались в мягкое брюхо неба остроконечные силуэты всеми позабытых дозорных башен…

Позабытых? Нет, милосердная судьба уготовила замку совсем другую участь. Далеко в воздухе послышались смех и детские голоса, бешеный лай собак разбудил давно уснувшее среди каменных стен эхо. Если бы кто-то в этот миг оказался на башне, он увидел бы приближавшуюся к развалинам замка небольшую группу всадников.

Подъехав, они спешились. Мужчина в дорогом шелковом костюме и женщина в платье из голубого бархата, украшенном белой пеной кружев, рука об руку направились к мрачным развалинам. Вдалеке был виден огромный каменный дом, где над высокими трубами каминов вились тонкие струйки ароматного дыма. Весело сверкали на солнце бесчисленные окна.

Серые глаза мужчины сузились, он прищурился, глядя на ослепительно синюю гладь моря и клубившиеся на горизонте грозовые облака, предвещавшие скорый шторм. На одно короткое мгновение он почти забыл, что давно уже не капитан корабля. Ему нет больше нужды хмуриться при виде урагана, когда бешеные порывы ветра рвут на части белоснежные паруса, жалобно скрипят мачты корабля, а он летит себе словно на крыльях, полагаясь лишь на волю волн и своего капитана.

Тот же ветер, что гонит в море корабли, вдруг шаловливо разметал шелковистые волосы его жены, и их роскошное золото вновь, как всегда, заставило мужчину мгновенно забыть обо всем. Он снова подумал, что с каждым днем ее нежная красота становится все ярче.

Она подняла на него глаза, и тут же чутье любящей женщины подсказало ей, что вид моря снова разбудил в его душе тоску о славных походах прошлых лет. Но взгляды их встретились, он взял в руку ее ладонь, и, тесно прижавшись друг другу, они пошли по земле, которую он унаследовал от предков и надеялся передать своим детям. Она знала, что прошлое уже больше не манит его. Они оба жили будущим.

Улыбка тронула его губы, пока он с одобрением следил, как его сын, который казался старше своих десяти лет, ворчал на младших брата и сестру. Те покорно слушали его, сидя верхом на разжиревшем косматом пони, которого старший брат вел в поводу. Совсем еще молодой человек, не старше двадцати, шел впереди, то и дело спотыкаясь, когда забывал о малышке, ковылявшей за ним, крепко вцепившись ему в руку. Наконец ему это явно надоело. Весело расхохотавшись, он подхватил девчушку на руки и посадил на широкие плечи, а ее локоны весело трепал ветер, когда она радостно подпрыгивала, страшно довольная собой и всем вокруг.

Ярко-голубые глаза молодого человека светились умом и мужеством, в груди рождались светлые мечты, навеянные судьбой мужчины и женщины, которые много лет назад приняли его как сына и чья любовь была для него дороже любых сокровищ со дна моря.

Конни Бреди бросил взгляд, исполненный глубокого чувства, на мужчину и женщину, чью крошечную дочку он держал на плечах. Он попытался что-то крикнуть, но слова унес соленый морской ветер. Прислонившись к нагретому солнцем каменному дракону, он принялся ждать, словно в его распоряжении была целая жизнь. Он что-то насвистывал сквозь зубы, и веселая мелодия песенки уносилась вверх, где сине-зелено-алое шелковое знамя гордо реяло на остроконечной крыше башни, той самой, что по-прежнему вздымалась в небо как часовой.