— Она дочь Анны Флэйл, Крессида, — быстро произнесла Кэт, прижимаясь к шкафчику для документов. — Я знаю ее совсем мало… Я не представляла, что…

Элейн остановилась посреди кабинета. Лицо ее озарилось, будто сама Дева Мария возникла перед ней и спросила, не заинтересует ли Элейн детективчик, который она набросала в свободное время.

— Анна Флэйл! — благоговейно выдохнула она. — Анна Флэйл! «Розы…». Одна из первых книг, которые я вычитывала, когда была помощницей редактора! Ты понимаешь, что это значит? — обратилась она к Кэт.

— Гм, шумиха в прессе по поводу их обеих, — предположила Кэт.

Ей пришел в голову еще один способ насолить Кресс.

— Точно! «Дочь идет по стопам матери!» «Второе поколение современного хоррора!» Боже, я должна сказать Дженифер, она будет так… — Элейн запнулась и с раздражением посмотрела на Кэт.

— Что?

К ней вернулась университетская воинственность.

Элейн прищурилась:

— Ты меня уверяла, что у тебя нет друзей с неопубликованными рукописями.

— Нет. И не было. Она мне не…

— Ты могла бы рассказать о ней раньше! Мы купили бы эту вещь за бесценок!

Тут дверь распахнулась, и вошла Дженифер с охапкой темно-красных роз и зеленым насосом для велосипеда.

— Что здесь творится? — спросила она, поднимая трубку телефона. — Изабель? Нужно немедленно заказать курьера. — Она бросила трубку и посмотрела на Кэт. — Ну? Что?

— Кэт только что рассказала мне, что Р. А. Харпер — дочь Анны Флэйл, Крессида!

Элейн искоса кинула на Кэт пылающий взгляд, говоривший: «А с тобой разберусь позднее!»

— Что? Жирная девчонка-поджигательница? — Дженифер просияла. — И ты ее знаешь?

«Это что, главный козырь?» — подумала Кэт.

— Вроде того, — буркнула она.

— Превосходно! Превосходная новость! — воскликнула Дженифер. — Элейн, мы идем обедать?

— Да, с Филом Хиллом.

Элейн оправила юбку.

О-о-о, ответственное свидание.

— Так, может, отправимся прямо сейчас? Перед обедом обсудим нашу стратегию.

— Ммм, только… Хорошо, да, пойдем!

— Все, Кэт, благодарю. — Дженифер улыбнулась ей, уселась за стол и открыла записную книжку Элейн опустилась на удобный стул рядом. — Ну, Элейн, куда бы вам хотелось? «Ле гаврош»? «Планетарий»?

Кэт, пятясь, вышла, добралась до стола Элейн, схватила бутылочку успокаивающих капель и направилась разыскивать Изабель.

Кэт бросила сумку на кухонный стол, а рукопись — на кучу носков Гарри. Он предусмотрительно свалил их поближе к стиральной машине. Кэт давно догадалась: Гарри и Дант верили, что, если положить грязное белье достаточно близко к машине, оно постепенно станет чище. Как бы там ни было, рукопись была так же тошнотворна, как грязные носки. Гоблинов и их междоусобицы Кэт никогда не любила. Кроме того, она потеряла девять страниц. Когда автобус резко без предупреждения затормозил, они исчезли под сиденьем. Но в эпосе, где двести пятьдесят тысяч слов, пятнадцать тысяч из которых — авторские нововведения, отсутствие девяти страничек вряд будет заметным.

Кэт налила в кофеварку воды и принялась сочинять в уме письмо с отказом. Оно переходило все границы сарказма. Включив кофеварку, Кэт заглянула в холодильник в поисках холодного пива.

Из духовки тянуло ароматом чего-то вкусного. Подойдя поближе, она с удивлением увидела, что это не пицца.

Хлопнула входная дверь.

— А может, ты предпочла бы поужинать где-нибудь не дома? — спросил Гарри, заходя в кухню.

— Не-а. У меня Гэндальф Владыка воинственный со всем своим Царством духов. Нужно придумать отказ. А потом еще ирландская романтическая история о безнадежно влюбленном астрологе из Лимерика. Прочесть и завтра отослать обратно агенту.

— Откуда ты знаешь, что придется вернуть, если ты еще не читала рукопись?

Гарри открыл пачку масла, и Кэт заметила на столе цыпленка, связку чеснока и пучок зелени.

— Если бы это было что-нибудь хорошее, мне не дали бы читать, — объяснила Кэт. — Например, если бы к вам в гараж поступил великолепнейший «астон мартин», позволил бы тебе начальник прокатиться на нем вокруг квартала?

— Вряд ли, — Гарри вытянул из пучка веточку петрушки и сунул в рот. — Мы оба знаем, что я наверняка его разбил бы.

— Ну, тем же принципом руководствуется Дженифер Спенсер. Правда, при таком темпе работы я бы и не распознала книгу класса «астон мартин». — Кэт пролистала непрочитанные страницы романа «Варк в драконьей шкуре-2». Вся рукопись была напечатана шрифтом, напоминающим плохой почерк. Какой тогда был смысл печатать? — Но про эти два можно сказать уверенно: они как твои старенькие фиаты «Панда».

Гарри порезал масло на кусочки и достал из посудомоечной машины два бокала. Затем взглянул на рукопись.

— Не так давно ты зачеркивала в календаре дни, оставшиеся до момента, когда сможешь указать Дженифер Спенсер, куда послать Варка в драконьей чешуе и всех его дружков-гоблинов. А теперь — смотри-ка, можно подумать, что ты всегда хотела здесь остаться.

— Что ж, то было раньше, а сейчас — это сейчас.

Кэт вновь ощутила укол совести, взглянув в блестящие голубые глаза Гарри. Последнее время она не разделяла желание и чувство вины. Они всегда приходили вместе. Кэт сосредоточилась на усилиях открыть бутылку, которую он ей вручил.

— Рада, что осталась?

Она пожала плечами. Три ответа, один непристойнее другого, вертелись в ее голове, но она промолчала.

— Я вот рад.

Кэт вскинула голову. Гарри засовывал кусочки масла под кожу цыпленка. Рукава его изящной рубашки были небрежно закатаны. Светлая прядь волос упала ему на глаза. А цыпленок был нафарширован маслом так, что хирурга, наверное, передернуло бы.

Кэт не отвечала, и он тоже поднял голову:

— Ты первый человек, который выжил у нас с Дантом больше шести месяцев, начнем с этого. И единственный, научившийся пользоваться посудомоечной машиной. И… — он замолчал, подкидывая в руке перечницу.

Если бы Кэт уже выпила полбутылки вина, она опустила бы ресницы и пролепетала: «Продолжай». Но она еще не пьяна и не способна на это. Кроме того, ей не хотелось выслушивать, как здорово она помогла ему разобраться с чувствами к Кресс. Это могло вынудить ее рассказать, во что Кресс превратила эти чувства. А Кэт дала себе слово, что от нее Гарри этого не узнает. И она молча налила ему бокал «Мерло».

— Ну, за тебя, — ответил он, поднимая бокал.

— За тебя! — Кэт отпила глоток и сказала: — Я тоже рада, что осталась. По разным причинам. — Она снова глянула на Гарри, но он втискивал в цыпленка цельный лимон. — Тебе помочь?

— Если хочешь, нарежь чеснок. Не знаю, сколько его надо класть по рецепту. Однажды я готовил цыпленка для ребят и переборщил с чесноком. — Он нахмурился. — Наверное, одной головки достаточно.

— Более чем. — Кэт потянулась за разделочной доской. — Мы что-то празднуем? Или ты хочешь пленить меня и Данта своим кулинарным искусством?

Она старалась говорить беззаботно, но желудок внезапно болезненно сжался. Еще бы. Флиртовать с мужчиной, влюбленным в другую, — это мазохизм в чистом виде.

Гарри покачал головой:

— Нет, просто решил приготовить что-нибудь необычное. Я недавно основательно затарился. В овощном отделе не удержался и накупил чесноку.

— Ах, романтического ужина не получится?

Кэт закончила резать чеснок и отпила еще вина.

— Э-э… нет. Не совсем, — Гарри посыпал цыпленка чесноком и поставил в духовку. — Хотя, наверно, мы будем вдвоем. Не знаю, куда подевался Дант. Он последнее время странноватый.

Кэт про себя удивилась, с чего это Гарри так решил. Дант всегда странноватый. Взяв бокал, она с неохотой принялась листать легкое ирландское чтиво. Гарри нанизывал на шампуры небольшие картофелины.

Кэт не могла сосредоточиться на мелко набранных строчках. Взгляд ее блуждал по квартире. Когда он упал на диван, где все еще лежало одеяло Гарри, Кэт вспомнила о Майке. Как это она раньше о нем не подумала? Скверно, что она так безразлична к семейной драме брата.