Лиде Либединской
Живого или мертвого,
Люби меня двадцать четвертого
Двадцать третьего, двадцать пятого,
Виноватого и невиноватого.
Как листву свою любят деревья,
И как хаты любят деревни,
Как природа любит живая,
Ты люби меня, не уставая.
Называй меня так, как хочешь, –
Или сволочью, или зябликом,
Я приплыл ведь к тебе корабликом,
Неизвестно, днем или ночью…
У кораблика в тесном трюме
Жмутся ящики воспоминаний
И толпятся бочки раздумий,
Узнаваний и неузнаваний.
Лишь в тебе одной узнаю
Дорогую судьбу мою.
М.Светлов
10 сентября 1961
О его возвращении она написала в дневнике:
«И снова Миша, милый, верный друг всей жизни, самый мой любимый из людей, оставшихся на земле. Какое счастье пронести такую любовь друг к другу через двадцать лет! Он сказал: “Я тебе не муж, не друг, не любовник, а гораздо больше – я часть твоей биографии”. Это абсолютно точно. Каждая встреча с ним – праздник, потому что мы так легко разговариваем, все понятно. Но, Господи, как он несчастлив, и помочь ему нельзя. Ему нужно одиночество, но он очень страдает от одиночества, но он тоже страдает от отсутствия тепла душевного, он стар, болен и одинок».
Из дневника Либединской от 16 декабря 1961 года:
Автограф М.С.Светлова
«Вчера весь вечер рядом Миша, родной, большой, единственный такой на свете. “Где ты будешь встречать Новый год?” – “Наверно, в Клубе с Родам[40], но это будет в последний раз”.
Это не будет в последний раз, да ему и нельзя сейчас резко менять жизнь. Терпеть все, что терпит Родам, никто не сможет, и быть ему одному нельзя, очень уж он незащищенный, да и больной и старый, и все-таки никого на свете лучше его нету. Как я радуюсь, когда он мне говорит: “Может быть, ты – это самое чистое и лучшее, что у меня было в жизни”. А у меня самым лучшим был Ю.Н., а потом Миша…»
Надпись на этой фотографии: «Татьяне Владимировне. Гению от таланта. 13 февраля 1963»
Страничка из архива Л.Либединской:
Выйди замуж за старика,
Час последний – он недалек.
Жизни взбалмошная река
Превращается в ручеек.
Даже рифмы выдумывать лень;
Вместо страсти и ожиданий
Разукрашен завтрашний день
Светляками воспоминаний.
Выйди замуж за старика!
За меня! Вот какой урод!
Не везде река глубока –
Перейди меня тихо вброд.
Там, на маленьком берегу,
Где закат над плакучей ивой,
Я остатки снов берегу,
Чтобы сделать тебя счастливой.
Так и не было, хоть убей,
Хоть с ума сойди от бессилья,
Ни воркующих голубей,
Ни орлов, распростерших крылья.
М.Светлов
1962
На обороте наверху:
«Мишенька, родной мой, – нет, нет и нет! Ты знаешь, как я люблю тебя, как многое нас связывает, но только не это. Я все для тебя сделаю, все, что ты хочешь, но ты же сам знаешь, мы возненавидим друг друга на третий день».
М.Светлов. Шарж И.Игина
На обороте внизу:
«Дурочка! Подумай хорошенько. Помни: главное в жизни – это отношение друг к другу. Часто ли это бывает? Нам уже не 18 лет!»
Из дневника Либединской от 21 декабря 1962 года:
«…С Мишей по-прежнему. Он три месяца не пьет и не курит, чистенький, родной. Но с 1-го опять запьет. Ушел от семьи. Живет один. Трудно ему, не знаю, на сколько хватит. Думаю, что вернется. Но мы с ним будем всегда дружить. Выдумщик – мы с ним 27 марта отмечали двадцать лет нашего знакомства, и, что было очень трогательно, целый день у него, потом в “Пекине”, потом в ВТО, утром в Ермоловском театре “Гость из ночи”».
Надпись на скатерти: «Прямо в сердце ты попала, И не с неба ты упала – Ибо Лиды – Не болиды! 12/XII 61. М.Светлов»
Страничка из архива:
Лида!
Не поздравляю тебя с Новым годом, потому что я ревную. Неужели ты будешь сожительствовать с ним целый год, но я тебе все прощу и приду к тебе в 1963 году. Тогда мы с тобой будем счастливы.
М.Светлов
Лидочка!
Это пишу тебе я – главный самец Советского Союза. От меня произошли все – начиная с Софронова и кончая домоуправлением. Как ты там?
Мне почему-то вспомнились письма Маяковского Лиле Брик. И через эти письма я понял психологию женщины. Женщины невыносят гения. Для женщины обыкновенный талант – это уже слишком много. Для женщины нужен человек, мечущийся между своими командировочными и отдельным заработком. Меня женщины никогда по-настоящему не любили. Они только будут писать обо мне мемуары. И я уйду от них в смертельную командировку, где командировочные платят только гениям. Мне ничего не достанется. Я только одолжу десятку у официантки, накрывающей столик у дверей рая, и никогда она этой десятки не получит. Вселенная будет говорить обо мне: он везде задолжал.
Да здравствует Вселенная и отдельные ее граждане!
Обнимаю тебя, Лидочка!
Миша
Бабушка Татьяна Владимировна
Бабушка и ее мама
Все годы Татьяна Владимировна беззаветно служила и помогала дочери. С ними жила ее мать Нина Алексеевна, которая растила Лиду, а затем и ее маленькую дочь Машу.
Лидия Борисовна пишет в «Зеленой лампе»: «Держать домашнюю работницу нам было не по средствам,и бабушка взяла на себя ведение хозяйства. Высокая, статная, в белоснежной блузе с черным галстучком и старомодной, до полу, черной шерстяной юбке, она вечно была погружена в воспоминания о прочитанном, сетовала, что не удалось восстание декабристов, слегка грассируя, рассказывала мне содержание “Былого и дум” или “Войны и мира” и едва успевала приготовить обед. К приходу родителей мы с ней общими усилиями мыли посуду и подметали пол. А когда мама сетовала, что в комнате беспорядок, бабушка, величаво вскинув голову, мешая русские слова с французскими, невозмутимо отвечала:
– Я не понимаю тебя, Таня, или ты забыла, какая в нашем доме была чистота – мужчины цилиндры на пол ставили!»
