— Следы были похожи на отпечатки десантных ботинок, — сказал Крей. — Неизвестно, насколько они свежие, но мы легко это выясним, если пойдем по следам.

— Это я и предлагаю сделать, — подхватила Джойстик, — если у вас нет возражений.

— Боже мой, конечно, — с готовностью согласился Кент. Он поглядел вокруг: — У кого-нибудь есть возражения против того, чтобы искать десантников?

Возражений не оказалось, и он снова обратился к Джойстик:

— Что именно ты предлагаешь?

Джойстик кивнула на Крея и Дигана:

— Мы трое вернемся назад и пойдем по следам. Если через час мы никого не найдем, мы повернем назад и через два часа вернемся обратно.

— Будем вас ждать, — согласился Кент. Он указал на широкую трещину в стене над их головами. — Если нам придется уйти, я оставлю записку в этой трещине.

— Хорошо. Вы двое пойдете со мной? — спросила она Крея и Дигана. Оба кивнули:

— С вами, босс, куда угодно.

— В этом нет необходимости, капитан Палмер, — неожиданно прозвучал из темноты голос.

Все мгновенно упали на пол, образовав широкий круг с выставленными наружу автоматами. Джойстик переключила автомат на стрельбу очередями, несмотря на холод, руки мгновенно вспотели. Она прицелилась в черное отверстие туннеля. Одна ее нога зацепилась за ногу Крея, и от этого ей было немного спокойнее, словно он мог послужить ей якорем.

— Мы выходим, — произнес голос, — не стреляйте.

Из темноты туннеля прямо перед дулом автомата Джойстик появился улыбающийся сержант Грин с поднятыми над головой руками. На руке у него была повязка, и весь он был серым от покрывающего его слоя пыли и грязи.

Вслед за ним из каждого ведущего в зал туннеля вышло по нескольку десантников.

Джойстик не знала, радоваться ли встрече или злиться, что их так легко удалось окружить.

Поэтому она просто опустила голову на холодный пол и прошептала:

— Спасибо. Спасибо.

Профессор смотрел на Грейс, которая, приложив руку к виску, казалось, прислушивалась к чему-то. Время от времени она качала головой, словно пытаясь уловить ускользающий смысл. Профессор знал, что она слышит: одиночка разговаривает с королевой-матерью, скорее всего — вызывает ее на поединок. Он знал, что у чужих есть способ общения между собой, но никогда особенно не интересовался этим. Теперь он открыл этот способ, и уже одного этого достаточно для того, чтобы прославить его.

— Обмен сигналами продолжается? — спросил профессор, не поворачивая головы. Он задрал ноги на консоль компьютера и, откинувшись в кресле, заложил руки за голову. Весь мир лежал у его ног. После стольких неудач он наконец наслаждался успехом.

— Да, сэр, — подтвердила Грейс, не отнимая руки от виска. Сигналы продолжали усиливаться.

Профессор спрыгнул с кресла и подошел к окну. Нажав несколько кнопок, он включил огни в клетке на полную мощность.

За бронированным стеклом открылась сцена недавней бойни: на полу валялись оторванные конечности и части тел десяти жуков. Дымились лужи бурой кислотной крови, разъедавшей стены и двери, на которых уже появились грязно-коричневые пятна. Хвост исполинского жука метался из стороны в сторону, разбрасывая вокруг куски разорванной плоти, словно сухие листья ветреным осенним днем. Когда хвост ударял в стену, вся лаборатория сотрясалась от удара.

Профессор повернулся к Грейс.

— Он крайне возбужден. Мне еще не приходилось видеть чужого в такой степени возбуждения.

— Сигналы прекратились, — неожиданно проговорила Грейс. — Они достигли апогея и оборвались словно два человека кричали друг на друга и вдруг замолчали.

Профессор повернулся к окну, и в этот момент одиночка сорвался с места. Казалось, он принял решение. Он обежал клетку, растаптывая останки убитых им жуков.

Затем он остановился перед стеклом и посмотрел на окно и лабораторию. Быстрым рассчитанным движением он развернулся на месте и ударил хвостом в стекло. По толстому бронированному стеклу зазмеилась паутина трещин.

— Грейс! Полюбуйтесь-ка на эту мощь! Чтобы разбить это стекло, не хватило бы даже ультразвуковой пушки десантников. Потрясающе. — Профессор повернулся к Грейс. — Полагаю, что вы слышали его вызов королеве-матери.

Увидев бесстрастное лицо Грейс, он понял, что она не сможет разделить его радость. Она не в состоянии понять всю важность происходящего, не в состоянии поскольку у нее нет чувств. С досадой махнув рукой, профессор снова повернулся к окну, чтобы еще раз полюбоваться своим творением.

Он стоял на расстоянии нескольких шагов от стекла аплодируя и издавая радостные возгласы, а хвост жука наносил все новые и новые удары, и скоро в лабораторию полетели осколки стекла.

Бронированное стекло помутнело от паутины покрывших его трещин. Жук наклонил голову и, оценивающе поглядев на стекло, вдруг, словно разъяренньй бык, прыгнул вперед, прямо на стоявшего перед ним профессора.

Клейста спасла — только нечеловечески быстрая реакция Грейс, которая прыгнула на профессора и, обхватив его, сбила на пол, в сторону от пробившего неприступную броню жука.

Несмотря на то, что Грейс, извернувшись в воздухе, попыталась смягчить удар, профессор все же больно ушиб о кафельный пол локоть и колено и скрючился от боли.

Лишь мельком взглянув на барахтающихся за монитором компьютера профессора и Грейс, одиночка развернулся на месте и бросился в сторону сектора чужих.

Даже не остановившись, он пробил кирпичную стену между лабораторией и коридором, словно она была бумажной.

В облаке пыли он вышел в коридор, сокрушая лапами обломки камня и слегка согнувшись под слишком низким для него потолком, повернул направо и скрылся из виду.

Профессор не сомневался, что он отправился на поиски королевы-матери.

Грейс дотянулась до панели переговорного устройства и нажала клавишу:

— Тревога! Биологическая опасность в…

— Нет! — крикнул профессор. — Отмените вызов, быстро!

— Но, профессор…

Клейст в упор посмотрел на нее и самым неприятным своим голосом произнес:

— Он не должен получить и царапины. Если с ним что-то случится, отвечаете вы. Ясно?

Он перевел взгляд на зияющую дыру в стене лаборатории. В воздухе еще висела пыль. Его творение — само совершенство. Никто не посмеет встать у него на пути.

Профессор снова повернулся к Грейс:

— Отмените тревогу и передайте мое последнее распоряжение. Я знаю, куда он направляется, и я хочу, чтобы он попал туда целым и невредимым.

Затем он невозмутимо, словно ничего не произошло, прошел в свой кабинет. Он знал, куда стремится одиночка, и собирался лично присутствовать при триумфе своего детища.

Уже почти два часа Хэнк сидел скрючившись в узкой вентиляционной шахте.

Он хотел попасть в одну из химических лабораторию, чтобы поговорить со своим другом Стеном, когда перед ним в вентиляционной шахте появились двое охранников. Он едва успел нырнуть в узкое ответвление и затаиться. Через забранное решеткой отверстие был виден один из коридоров около лаборатории.

К несчастью, охранники нашли это место удобным для засады и один из них спрятался в боковой шахте метрах в десяти от Хэнка, а другой, пройдя мимо него засел метрах в пяти дальше.

Выбраться из тесного убежища достаточно быстро, чтобы подстрелить одного из охранников, было невозможно, кроме того, оставался еще второй, который легко достал бы его сзади. Прежде чем он успеет подняться на ноги, его перережут пополам очередью из «Крамера». Эта перспектива не казалась особенно привлекательной. Приходилось ждать, пока охранникам не надоест сидеть в засаде.

Вот уже два часа он лежал на холодном камне, лишь время от времени осторожно меняя положение стараясь не выдать свое убежище. У него болело все тело, причем в самых неожиданных местах, и Хэнк постоянно напоминал себе: ничего не болит только у трупа. От этой мысли сразу становилось немного легче.