Ответ. Нет, не хочу. Уже где-то мною сказано: «Критик к критику летит, критик критику кричит: не надравши лыка, не берись лапти плесть». А бывает, плетут. Воздушные лапти плетут по принципу «А мине не ндравится». Сами понимаете, воздушные лапти в критике — это не лучше, чем воздушные замки в прозе. Вот если бы был жив В. Г. Белинский, он сказал бы вам несколько слов о критике. А я что? Я лично критику люблю.

Вопрос. Скажите что-нибудь о В. Г. Белинском — о нем, о его времени.

Ответ. В. Г. Белинскому было хорошо: рядом были А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь и другие, поэтому ему было о ком писать. И он, кроме того, знал, как писать о тех и о других.

Вопрос. Расскажите, пожалуйста, как вы работаете?

Ответ. Такой вопрос часто задают на читательских конференциях. Отвечаю: сатиру пишу, когда мне трудно, лирику — когда грустно, романы — когда нужны деньги (одной сатирой прокорм плохой). Когда же мне делать нечего — не пишу ничего.

Вопрос. Разрешите последний, шутейный вопрос: какая разница между дверью вашей комнаты и дверью в литературу?

Ответ. В мою комнату вы попали очень просто: открыли дверь и вошли, как на Воровского, 52, в правление Союза писателей. В литературе же несколько иначе: «вход» туда через игольное ушко. Помните? «Легче верблюду пройти в игольное ушко…» У того верблюда подразумевался явный талант — иначе он полез бы напролом. А он вроде бы искал игольное ушко…

Все молодые сатирики встают и с пасмурной улыбкой снисхождения, смешанного с чувством превосходства, молча направляются к двери.

— Благодарю вас за внимание! — громко сказал сатирик вслед уходящим от него и как-то безыдейно вздохнул.

Он был в тот день философом, что с ним случалось редко.

Заметив в его глазах нечто похожее на тоску духа, я задал человеческий вопрос, поскольку мы остались вдвоем:

— А бывает ли вам действительно, как вы неосторожно выразились, грустно?

Он ответил, как бы оправдываясь:

— Редко. Очень редко.

И только-только я хотел задать ему еще какой-нибудь вопрос, он произнес явно загадочные слова:

— Все. Уходите. Одной ногой я в прошлом, другой ногой в будущем, а обеими руками в настоящем.

Он решительно указал мне на дверь и изрек гласом прорицателя:

— До следующего съезда писателей!

Настоящее издание — первое собрание сочинений Гавриила Николаевича Троепольского. В него вошли почти все художественные произведения писателя, а также отдельные образцы его публицистики.

Произведения расположены по томам и датированы автором.

Первый том составляют рассказы, преимущественно сатирического жанра, и повесть «Кандидат наук», написанные в 1952–1961 гг. Завершает том «Интервью сатирика» (1972).

Начало работы над циклом рассказов «Из записок агронома» относится к 1950 году. Весь цикл был завершен и опубликован в периодической печати в 1953–1954 гг. Первое отдельное издание рассказов «Из записок агронома» (М., «Правда») увидело свет в 1954 году. Под названием «Прохор семнадцатый и другие. Записки агронома» весь цикл выдержал в 1954–1955 гг. еще два издания (М., «Советский писатель», 1954 и М., «Молодая гвардия», 1955), вошел в состав первого воронежского сборника Г. Троепольского «Рассказы» (1966) и затем неоднократно переиздавался. Весь цикл или отдельные рассказы переводились на албанский, венгерский, немецкий, румынский, словацкий, чешский, китайский, английский, испанский, французский языки.

«Записки агронома» вызвали многочисленные отклики в печати. Наряду с газетами и журналами Москвы, Ленинграда и Воронежа о «Записках агронома» писали газеты Акмолинска, Балашова, Барановичей, Барнаула, Брянска, Владивостока, Гурьева, Ижевска, Калуги, Кзыл-Орды, Кокчетава, Кургана, Ленинабада, Молодечно, Мурманска, Новгорода, Петропавловска-на-Камчатке, Пскова, Рязани, Ташкента, Тюмени, Тулы, Ужгорода, Усть-Каменогорска, Хорезма, Чкалова и других городов страны.

Безупречное знание сельской действительности, живая естественная интонация, убедительный образ агронома-рассказчика создавали ощущение подлинности происходящего, полной достоверности материала, то есть реальности записок.

«Когда читаешь документальный очерк — записки Г. Троепольского… то веришь: да, то, что написал Г. Троепольский, он видел и наблюдал в жизни»[52], — писал Г. Ломидзе («Острием публицистического слова», «Октябрь», 1953, № 10). И тут же оговаривался: люди, «замеченные и наблюдавшиеся» писателем в жизни, имеют «некоторое отличие от созданных в очерке образов»[53]. Однако, не оценив должным образом этого «некоторого отличия», критик настойчиво именовал весь цикл очерковым, строя на нем свои рассуждения о средствах типизации отрицательного в художественной публицистике.

«Цепью новелл, объединенных единой идеей, одними героями и заголовком, отчасти определяющим и жанр и место действия»[54], назвал «Записки агронома» В. Огнев («Знамя», 1954, № 1). Но критик колебался («это не вполне очерки, не вполне и рассказы»[55]), и эти сомнения отразились даже в названии рецензии: «Записки Г. Троепольского». Так сильна была иллюзия документальности, так непривычен был смешанный жанр этих «Записок». Радуясь возрождению сатиры, приветствуя «вдумчивого, талантливого автора»[56], В. Огнев в то же время предостерегал писателя от смазывания острого, смелого рисунка с натуры, от быстрых побед «добродетели над злом»[57], имея в виду изгнание Самоварова, переживания Болтушка.

О том же писала и С. Бабенышева («Быть последовательным до конца», «Комсомольская правда», 19 ноября 1953 г.): «Нарисовав превосходные сатирические портреты бюрократа, болтуна, невежды, Троепольский неожиданно благополучным концом своих новелл глушит правильно намеченный удар». Критик считала, что «способный сатирик» Г. Троепольский должен не «ограничиваться талантливой зарисовкой, а изображать явление во всей сложности, правдивости».

Полемизируя с В. Огневым, отвергая, в частности, упрек в «робости мысли», которая «облыжно» приписана «неповинному Троепольскому»[58], Б. Платонов («Новое в нашей жизни и литературе», «Звезда», 1954, № 5) отмечал, что «новаторство „Записок“ состоит именно в стремлении усилить взаимодействие выразительных средств, когда речь идет об обличении недостатков…»[59]

В той же книжке «Звезды» в разделе «Трибуна читателя» было напечатано письмо электромонтера Ф. Васюхина и агротехника И. Билыка из Харьковской области. «Искренность и правда колхозной жизни — вот что главное в рассказах Троепольского[60],— писали они. — Никишка Болтушок, Гришка Хват и другие сатирические образы — не повторение уже ранее известного, а неподдельное оригинальное новшество» [61].

Высокая и точная оценка «Записок агронома» содержалась в рецензии Н. Лордкипанидзе «Увлекательные рассказы» («Огонек», 1953, № 40): «Наиболее привлекательная черта „Записок“ — смелость и острота, с которой автор изображает действительность. Он не ждет, пока жизнь поставит „на повестку дня“ ту или иную тему, тот или иной вопрос, — следуя лучшим традициям русской литературы, он сам представляет на суд общественности то, что нуждается в поощрении или осмеянии… Знание жизни, умение анализировать ее позволяют автору подводить читателя к нужному результату постепенно, подробно раскрывая тот или иной человеческий характер. Это качество придает „Запискам“ подлинную художественность». Было замечено и лирическое начало в таланте Троепольского: «Сатирическое заострение характеристик гармонически сочетается… с лирическими, взволнованными авторскими отступлениями, и это придает рассказам особую теплоту».