Выяснить личность женщины, с которой у Джорджа Э. любовная связь.

Проверить страховку Сильвера, кому она достанется.

Проверить, когда «Остин» леди Фолей видели на шоссе и на подъездной дороге в Фолей-Холл.

Если труп Сида Картрайта был специально зарыт на огороде, было ли это сделано, чтобы подвести под подозрение садовников или Фолеев? Или же просто надо было действовать побыстрее?

Проверить тех людей, которые сегодня видели на дорогах «Остин».

Перепроверить мотивы, которыми руководствовался Лайонел Ф., стараясь его уничтожить.

Роджер вторично пробежал глазами свои записи, сунул блокнот в карман и прислушался: снаружи к сараю приближались чьи-то шаги.

Двор был хорошо освещен, так что ему все было отлично видно. Конюх тащил два ведра воды в один из отсеков, а двое других, переодевшихся уже в более приличную одежду, спешили к воротам, возле которых дежурило двое местных полицейских.

Потом появился Джон Гейл.

— Хеллоу, мистер Гейл!

Роджер поднялся.

— Мне показалось, что вы вошли в сторожку, — сказал тренер, — и подумал, не согласитесь ли вы зайти ко мне чего-нибудь выпить.

— Благодарю за приглашение.

У Роджера имелось время, к тому же в дружественной домашней обстановке куда легче подметить разные мелочи, ускользающие при официальном допросе, незаметно расспросить о всяких пустяках. Не говоря уж о том, что Гейл мог пригласить его неспроста.

— Охотно принимаю Ваше приглашение. Вот только позвоню Хуперу и удостоверюсь, что я ему не нужен.

— Понятно… Верно ли, что вы обвиняете Джорджа Энзелла?

— Его просто допрашивали, только и всего. — Роджер поднял трубку и набрал номер телефона полицейского управления.

— Будьте любезны, соедините меня с мистером Хупером.

При этом он рассматривал Гейла, отмечая про себя, насколько тот интересен. С виду ему года 34–35 максимум. И жену он себе выбрал как раз под пару.

Раздался голос Хупера:

— Это вы, Вест?

— Да. Есть что-нибудь срочное для меня?

— Вообще-то нет, но моя хозяйка хочет, чтобы вы пришли к обеду, — ответил Хупер. — Вы должны понимать, что, живя в такой провинции, женщине любопытно посмотреть на жителя столицы… Джордж Э. сделал заявление, но оно не рознится с тем, что он нам говорил при первом допросе в коттедже полковника. Пока я не сумел отыскать женщину, с которой он состоит якобы в связи. Возможно, леди Фолей ее придумала просто для того, чтобы задурить нам головы, потому что сомнительно, чтобы такой смачный скандал прошел незаметно для моих ребят. Ярд не нашел ничего определенного в отношении Лайонела Фолей, в своем клубе он действительно был, но пробелов во времени больше, чем нужно. Так что ваши напарники продолжают проверку. Колено у него не разбито, это был всего лишь сильный ушиб. Однако, он все еще не ходит, а ковыляет. Сейчас он как раз направляется домой. Не смог обнаружить ни одного человека, который бы видел в «Остине» чужака. И также в огороде… Поэтому вроде бы все указывает на Джорджа Энзелла.

— Вам это кажется имеющим смысл?

— Пока еще ничего не знаю, — осторожно ответил Хупер, — не говоря о том, что мне бы не хотелось рассуждать по телефону о подобных вещах. Разве вам никто никогда не говорил, что телефоны имеют уши?

Роджер усмехнулся.

— Однажды я слышал нечто подобное… А когда состоится обед?

— По сути дела ужин. Мы обычно едим в половине восьмого, но вы смотрите, чтобы вас устраивало.

— Понятно. Я приеду в управление в 7.55, а уж оттуда вы меня сами заберете. Непременно поблагодарите супругу за любезное приглашение.

— Сначала поужинайте, потом уже будете благодарить.

Нетрудно было представить его добродушную улыбку, когда они обменивались такими обычными фразами. Очевидно, он немного оправился от шока из-за второго убийства, которое так и не удалось предотвратить.

Роджер положил трубку.

Гейл задумчиво заметил:

— До сих пор мне не доводилось иметь дело с полицией, меня поражает, насколько хладнокровно вы относитесь ко всем этим кошмарам…

— Если бы мы рвали и метали, это бы делу не помогло.

— Вы правы, конечно, но нам очень трудно быть такими, как бы это выразиться? — беспристрастными что ли, незаинтересованными…

В его темных глазах было странное выражение.

— Я множество лет знал Теда Картрайта, а что касается его сына, то всегда испытывал к нему слабость. Стоит только мне подумать о случившемся, как во мне появляется дикое желание куда-то бежать и свернуть кому-то шею…

— Я могу вам только посочувствовать, мне это чувство хорошо знакомо.

Он вышел из сарайчика и кивнул констеблю, стоящему на часах.

Только сейчас ему пришла в голову мысль, что он не знает, где болтается и чем занимается Снелл. Не было сомнения, что сержант предпринял «глубокие раскопки» в надежде напасть на золотую жилу в смысле информации.

— У вас особые причины ненавидеть убийцу, не так ли?

— Да, мне понадобится долгое время, чтобы оправиться от столь страшного удара, — невесело ответил тренер. — Прежде всего, это мне обойдется примерно в тысячу фунтов в год ближайшие пару лет. Вот уже двое владельцев лошадей передумали и не желают мне доверять своих скакунов, а двое других пока колеблются, но… Я их даже не могу винить. С их точки зрения я виноват в том, что не уберег Сильвера.

— Вы убеждены, что Сильвера убили вместо Шустринга?

Гейл тихо ответил:

— Нет. А вы?

— Я вообще не убежден пока ни в чем… А какие другие мотивы вы предполагаете?

— Наиболее очевидный — убить именно самого Сильвера.

— На много ли лошадь была застрахована?

— Двадцать тысяч фунтов, — ответил Гейл, — только у его владельца, Корризона, денег куры не клюют, так что причина не в этом… Когда-то Корризон жил неподалеку отсюда, а когда лорд Фолей стал тренировать своих лошадей в Арнткотте, он своих забрал и вернулся лишь пару лет назад.

— Почему же он уехал?

— У Корризона и лорда Фолея взаимоотношения были неважными, — ответил Гейл, — да и полковник Мэдден его недолюбливал. Конечно, все это было очень давно. Сильвер должен был заработать Корризону целое состояние на дерби, можете поверить моему слову, что ни у одной другой лошади не было шансов его опередить… Вы скажете, что у меня нет оснований так говорить, но при прочих равных условиях Сильвер бегает не хуже Классика, но он моложе и потому резвее. Вот почему я всегда опасался, как бы до него не добрались.

— Чтобы отравить?

— Или нанести увечье.

Гейл коротенько рассмеялся, но смех у него был ненатуральный.

— Мне не нужно вас убаюкивать, Вест, или говорить вам красивые слова. Я люблю это дело, тренировку, самих лошадей, возбуждение на скачках, пари и все такое. Это, так сказать, светлые, приятные стороны моего занятия. Но есть в нем и теневые стороны. Многие люди теперь получили надежду заработать огромные деньги, когда Сильвер ушел с дороги. И, знаете, не слишком-то прислушивайтесь к тем, кто будет стараться уверить, что это не так. Лично я почти не сомневаюсь, что сказанные в запальчивости леди Фолей слова о том, что она собирается убить Шустринга, дали кому-то тот удобный случай, о котором он так давно молил небо. Больше всего я сожалею, что в свое время назначил эти ночные дежурства. Лучше бы мне окончательно разориться, чем мучиться сознанием того, что оба Картрайта были убиты, выполняя порученную мною им работу.

Откуда-то из полутьмы донесся голос:

— Ради бога, Джон, не говори так!

Это была жена Гейла.

— И без того тошно, когда подумаешь, что произошло, а тут еще ты терзаешь себя за смерть этих людей. Мистер Вест, неужели вы не можете его убедить, что это не так? — Она вышла из калитки, ведущей в парк. В тусклом свете она выглядела настолько очаровательной, что казалась не вполне реальной. До этого Роджер не замечал, какого она маленького роста. Впрочем, он и видел-то ее лишь на лондонской сцене и не думал о ней как просто о человеке.

— Послушай, Даф, мы оба знаем, что я переживаю, так что не будем спорить на эту тему, — взмолился Гейл.