Пейзаж возник как бы из ничего, сначала он был очень далеким и заполненным голубоватой дымкой. Роджер увидел малюсенькие деревушки и большие городки, отдельно стоящие дома и шпили церквей. Пересеченные во многих местах дорогами поля усиливали сходство с той картиной, которую наблюдаешь из самолета, летящего сравнительно на небольшой высоте от земли. А серые ленты проселочных гужевых дорог, огибающих населенные пункты, то соединялись вместе, то расходились в разные стороны по прихоти своих создателей, и, казалось, никто не смог бы сказать, куда они ведут.

Впереди виднелась река, жидкое серебро, переливающееся на солнце. Ближе к краю уклон был гораздо круче. Роджер с трудом влез наверх и посмотрел в недоумении в разные стороны. Где же «Остин», черт побери? Он не сомневался, что Лайонел Фолей ехал именно сюда. Почему? Что его так перепугало? Не узнал ли он, что машина его матери была использована для того, чтобы в ней увезти куда-то Сида Картрайта?

Когда Роджер добрался до вершины, он увидел «Остин» в сотнях футов ниже, лежащим на боку. Одно колесо отвалилось и валялось в десятке метров от кузова. Дверца тоже была сорвана, а в крыше зияла дыра. Однако огня не было. Роджер сразу заметил то место, где «Остин» свалился с вершины. По всей вероятности, с сотню ярдов под уклон машина все же прошла нормально, но как только начались рытвины и колдобины, водитель не справился с управлением, а редкие корни, тоненькие деревца и кустарник были не в состоянии удержать падение автомобиля.

Ниже разбитой машины начинался почти отвесный обрыв, так что если бы «Остину» удалось пролететь вперед какие-то ярдов 20, он полностью бы исчез из поля зрения, не оставив после себя явных следов.

Лайонела Фолея нигде не было.

Не было видно не только признаков молодого человека, но и вообще какого-либо живого существа. Над пустошью господствовала волшебная тишина, которая, казалось, поднималась снизу, из голубоватой дымки.

Роджер оглянулся и опять никого не увидел. Если кто-нибудь заметил машину, то они сюда доберутся, но большинство людей сейчас заняты поисками Сида в парке и во дворах, примыкающих к Фолей-Холлу, вряд ли кто-то зайдет так далеко. Он мог отправиться назад за помощью, но на это уйдет не менее получаса, которые, возможно, будут иметь решающее значение для молодого Фолея, если он получил травму. Он мог все еще находиться в машине.

Роджер кинул шляпу к своей машине и начал спускаться вниз. Сначала уклон был крутым, дальше он стал совсем отвесным, так что приходилось действовать крайне осторожно. Он даже нашел себе крепкую палку, сильно облегчившую его задачу. Спускался он боком, все время левая нога была значительно ниже правой из-за крутизны уклона. К счастью, несколько раз попадались более пологие места, однако большую часть пути он вынужден был опираться о землю дополнительно левой рукой, чтобы не раскачиваться из стороны в сторону.

Он не видел никакого движения внутри «Остина», ничто не указывало на то, что Фолей жив и находится в сознании. Мог ли человек выжить после такого падения?

Машина находилась теперь всего лишь в пятидесяти ярдах, и путь стал гораздо проще, но из-за скользкой травы бежать было опасно. Вскоре он добрался до машины и заглянул в дыру. Фолея внутри не было.

Роджер почувствовал нечто похожее на смесь облегчения и разочарования, продолжая внимательнее вглядываться в полумрак машины, надеясь, что сможет заметить что-то такое, что поможет ему разгадать загадку. Вроде бы ничего особенного, блестящая коричневая обивка, остатки прежней роскоши. Машина до сих пор была вполне мобильной, она содержалась в образцовом порядке. Присмотревшись, Роджер обнаружил, что кожу недавно отмывали, а в одном месте, возле ножной педали, имелся темный мазок. Роджер наклонился и поскоблил его ногтем. Под засохшей корочкой пятно было темно-красного цвета. И пахло засохшей кровью.

— Та-а-к…

Возбуждение Роджера увеличилось. Совершенно очевидно, что молодой Фолей старался, но не смог ликвидировать все следы крови, и тогда надумал уничтожить саму машину, надеясь, что при падении она загорится. Скорее всего ему самому удалось выскочить на ходу, прежде чем «Остин» свалился под откос.

Его не было видно, но ярдах в пятидесяти ниже имелся уступообразный край. Если только Лайонел упал туда, он мог сломать себе шею.

Боясь поскользнуться и не представляя, какова высота обрыва под ним, Роджер осторожно продвигался вперед. Земля постепенно перед ним раскрывалась. Действительно, обрыв был почти отвесный, примерно с сотню футов, но в некоторых местах его перерезали заросшие травой выступы, которые внешне напоминали скалы, уступившие свои позиции напористой зелени. Боковые стороны этих холмов были скучными, обнаженными.

И тут Роджер увидел Фолея, который лежал на боку к нему спиной. Его правая нога была неудобно подвернута, но никаких внешних признаком повреждения не было замечено. Он задержался на одном из этих выступов. Если бы только его выбросило чуть подальше, он свалился бы через край и наверняка разбился насмерть.

Фолей лежал неподвижно.

Роджер громко сказал:

— Вниз будет черт знает как трудно добраться.

Он поколебался и посмотрел наверх. С того места, где он сейчас находился, можно было видеть вершину холма, но не его машину. Никого не было видно. Он напомнил себе, что в ближайшее время было бы глупо кого-то ожидать.

Хорошо было бы опять раздобыть палку или что-то такое, что помогло бы ему сохранить равновесие. Ему совершенно не нравилась его задача, но он понимал, что обязан спуститься к Фолею. Полчаса могли спасти жизнь человеку и в то же время дать возможность сделать соответствующее заявление…

Какая неотложная необходимость заставила Фолея пуститься в это рискованное путешествие?

А вот пара минут ничего не изменит. Роджер поспешил назад к старому «Остину» и раскрыл багажник. Внутри лежала свернутая кольцом веревка, но не было ничего такого, что можно было бы использовать в качестве альпенштока. Он завязал веревку петлей, накинул ее себе на плечи, потом подошел к краю обрыва и внимательно осмотрел неровный спуск, чтобы найти наиболее подходящее место для подъема травмированного человека. Уже начав свой путь вниз, Роджер понял, насколько он крут и труден.

Но одно дело спускаться, другое — подниматься наверх. Внезапно он остановился, заметив кустистый дубок, который вырос почти под прямым углом на боковом откосе гряды. Медленно, с тысячью предосторожностей он обвязал веревку вокруг нижней части дубка, а второй конец прикрепил к левой руке. Теперь спуск был много легче. Правда, веревка не доставала до Фолея, так что Роджер ее отпустил, но все равно она окажет неоценимую услугу при подъеме наверх.

В этот момент Фолей пошевелил правой рукой.

Роджер действовал бесшумно. Над его головой пели какие-то птички. Однако вплоть до последнего момента он их не слышал. Где-то вдали раздался не то гул, не то рев, но Роджеру было не до него.

Фолей снова пошевелил рукой, потом его голова слегка повернулась. Правда, в следующее мгновение она снова упала на траву, как если бы затраченная энергия истощила все силы молодого человека.

Роджер спустился до самого низа. При этом он должен был повернуться спиной к Фолею, ибо так было и безопаснее, и легче. Фолей по-прежнему лежал неподвижно на холме настолько далеко от края, что за него можно было не беспокоиться.

Подойдя к нему, Роджер осторожно его повернул.

Молодой человек смотрел на него широко раскрытыми глазами, в которых застыло выражение ужаса.

Боковая стена холма поднималась высоко над ними, а далеко внизу была так называемая карстовая равнина: неровная, страшная. Только птицы нарушали тишину, недавний рев прекратился. Лишь сейчас Роджер сообразил, что это: по всей вероятности, был самый обычный самолет.

Тишина усилила страх Фолея.

Роджер стоял над ним.

Фолей облизал губы и пожаловался: