— А. Ладно, — она помолчала. — Тебе снится будущее?

— Нет! — Гарий перепугался. Откуда она могла узнать?!.

— А если подумать? — Мона улыбнулась хитро. — Я этой осенью действительно хотела танцевать в огне. И мне уже можно.

Гарий торопливо перетряхнул свои знания о праздниках воличей. Ну да, осенью молодёжь веселится, поёт, прыгает через костёр, танцует на углях.

— Ну, может быть, это и было видение будущего, — промямлил мальчишка. — Но на самом деле я его вообще почти не вижу.

— Ага. Взрослеешь, — хихикнула Мона. Гарий запаниковал, не сразу поняв, что девочка имеет в виду, что взрослеющим детям вещие сны являются всё реже. Это такое же обычное для подростка явление, как и то, что произошло с ним ночью.

— Угу. Взрослею.

Мона махнула рукой, и они разошлись. Гарий забрался на свой фургон, поблагодарил доброго человека, который вёл его.

— Это ты мне говоришь "спасибо"? — невесело усмехнулся Молчун, шевельнув пальцами перевязанной руки. Если бы не рана, он отправился бы с Алеком. Длинный меч Длинного проткнул ему бицепс и стесал с предплечья порядочный шмат плоти, и войю пришлось возвращаться назад вместе со всеми.

Гарий смутился, как обычно бывало, когда его благодарили. Скинул мокрую рубаху, плюхнул на крышу, подставив тело нежарким утренним лучам. С завистью покосился на широченные плечи соседа и только сейчас почувствовал, как ноет и чешется заживающая рана Молчуна.

А и здорово же его вышиб из колеи этот сон!..

— …В порядке, — отозвался Молчун слегка заторможенным голосом, почувствовав его внимание. — Сижу вот, самоисцеляюсь…

Гарий кивнул. Быкам не нужно было понукание, чтобы идти в караване, и он тоже погрузился в медитацию, но не ради исцеления. Где-то впереди идут-спешат им навстречу войи, но в Живе их разглядеть было невозможно из-за обыкновенной войской привычки к скрытности. Где-то здесь, у пределов досягаемости, была Мечта. Людей почувствовать удалось только самых близких — Дарину, Самиллу, Данику, Гнома. Чтобы увидеть остальных, разглядеть посёлок как следует, нужно покинуть собственное тело.

Которое там, снаружи, как раз кто-то трогает…

Прикосновение обожгло, Гарий вздрогнул и открыл глаза. На сей раз подскакивать не стал, и обошлось без судорог и потери координации — не так уж глубоко он "нырял".

— …Что? — тихо спросил.

— Извини, — серьёзно сказала Мона. — Я помешала? Ты ведь летал?

— Нет… ну, то есть, неглубоко.

— Неглубоко летал, м-м-м? Ладно, отец тебя зовёт.

Гарий с силой потёр лицо, зевнул, вывихивая челюсть.

— Иди, я сейчас проснусь и приду.

Мона посмотрела на него. Гарий зевал и ёжился, кажется, получалось убедительно. Интересно, её присутствие всегда так будет на него действовать? Девочка убежала, он ещё немного попритворялся и полез вниз.

— Как дела? — поинтересовался Молчун.

— Со мной или там? — Гарий неопределённо дёрнул подбородком.

— А ты где-то был? — удивился вой, мальчишка утвердительно кивнул. — Ну, силён…

Гарий даже возгордился — хотя не настолько, чтобы забыть о зове. Коротко бросил, что и "там", и с ним всё в порядке, и поспешил к водителю каравана.

Повозка Норика шла впереди. На облучке сидела Линда, Мона, судя по мысленному следу, только что была здесь и ушла в начало каравана. Он скомкано поздоровался с ней и скользнул внутрь фургона.

Норик сидел за столом, перекрутившись так, чтобы не беспокоить раненый бок. Он был хмур и, похоже, не выспался. Буркнул приветствие, дёрнул бородой в сторону стула и надолго замолчал. Не слишком приветливый приём смутил мальчишку, но тут охотник поглядел на него и криво улыбнулся.

— Слушай, парень, — начал, нервно теребя бороду. — Я в свой срок не расспросил твоего брата, и теперь вынужден спрашивать тебя. Кто такие Слухачи?

Гарий не сразу понял, что Норик имеет в виду.

— Ну да, Слухачи, — нетерпеливо повторил охотник. — Алек говорил, что в стране белых специально воспитывают людей так, чтобы они могли общаться друг с другом на расстоянии. Не просто дать о себе знать и отправить один-два образа, а говорить почти как мы с тобой!..

— А-а-а… — Гарий поскрёб затылок, понял, что подражает повадке Норика и положил руки на колени. Замотал головой: — Я знаю только то, что говорил мне Алек. И он тоже знает немного. Это — не его… профиль, кажется, так.

— Почему? — удивился Норик. — Он — один из самых…

— Именно поэтому, — не слишком вежливо перебил Гарий. — Потому что он один из самых. Его сила в другом.

Он закрыл глаза, вспоминая. Брат говорил, что люди делятся на тех, кто думает, тех, кто делает, и тех, кто мечтает. Думающие — это люди критического склада ума, учёные и мастера. Как Кнопка, её мачеха, старик Наум. Мечтающие — Линета, Джонатам, Криста… сам Гарий. Короче — люди Живы, те, кто исцеляет и прозревает взглядом — будущее ли, прошлое, или далёкие места. И те, кто делает — Алек, Верея… Мона. Люди действия, живущие большей частью в реальном мире.

Всё это Гарий не стал объяснять Норику, не уверенный в своём красноречии.

— Чтобы разговаривать на расстоянии, нужно мыслить определённым способом, — сказал он просто. — Да ещё развивать это умение особыми тренировками. У нас так умеет разве что Линета… ну, и я.

— Ясно, — охотник вздохнул. — Хорошо, что ты умеешь. Но я прошу тебя — не увлекайся этим.

— То есть? — Гарий нахмурился.

— Я зря тебя погнал в Живу, — покаянно вздохнул охотник. — Думал, ты просто посмотришь, кто ж знал, что так глубоко заберёшься. Если что с тобой случится, кто будет вытаскивать?..

— А что со мной может случиться? — спросил Гарий.

— Мало ли… Я, хоть и в этих ваших делах и мелкого эшта не понимаю, но знаю — можно заблудиться в Живе, не найти дорогу назад…

Гарий прикусил язык, едва не сообщив охотнику, что пока Мона рядом с ним, он из любой точки мира доберётся назад, двигаясь на её огонёк.

— …Можно наткнуться на чью-нибудь чёрную мысль или эхо смерти, или вовсе оказаться видоком смертного боя. Что тогда с тобой будет? — спросил Норик.

— Вышибет наружу, — ответил Гарий неохотно.

— А если слишком глубоко уйдёшь?

Мальчишка молчал, уставясь в пол. Норик пусть и "человек делающий", но чем грозит во время "глубокого" путешествия наткнуться в Живе на такое, знает.

— Ладно, — пробормотал он хмуро.

— Что ладно? — уточнил Норик ласково.

— Я не буду соваться глубоко.

Норик какое-то время внимательно смотрел на него. Кивнул.

— А если что-то почувствуешь — тут же рассказывай.

— Угу, — Гарий кивнул.

— И не вешай нос, — Норик потянулся, забыв о ране. Досадливо крякнул, встал, обошёл стол и похлопал Гария по плечу. — Всё будет хорошо. Только не сразу.

Гарий кивнул, чувствуя, что настроение поднимается. Он и Мона шутливо договорились приглядывать друг за другом без учителя, так и Норик, видимо, считает своим долгом приободрить мальчишку, как делал Алек.

— Давайте-ка я посмотрю вашу рану, — распорядился целитель.

Выйдя, он сощурился со света. Линда, передав Моне поводья, что-то втолковывала ей. При появлении Гария девочка лишь покосилась искоса. Тот живо вообразил, что Линда так же, как сказала тогда ему о "плохом настроении" Моны, так и сейчас непринуждённо поведает дочери о возможных причинах его странного поведения сразу после пробуждения.

Он махнул им рукой и удрал. Обошёл всех раненых, убедился, что никому хуже не стало, строго-настрого велел Длинному не сходить с повозки, на которой тот ехал.

— Или что?.. — насмешливо сощурился тот.

— Или останешься без ноги. Которую вам порезал мой сювер… сюрем… Как ты его назвал? На ругательство похоже.

— Сюзерен означает "господин".

— А монетка?

— Не знаешь, что такое монетка?

— Не знаю, зачем вы собирались мне её бросить, — ответил Гарий.

— За лечение.

Мальчишка собрался прыгать с повозки, едва не покатился кубарем: