А ещё могут летать люди. В летающих фургонах, которые строят искусники Каррионы.

Алек задремал, постаравшись выкинуть из головы вопросы полётов. Получилось не очень — ему снились люди с крыльями, разноцветнопёрыми и перепончатыми, как у летучих мышей.

Гарий спал, не обращая внимания на тряску фургона, суету установки лагеря, возгласы и брань, но проснулся, когда рядом зашептали.

— Пусть останется здесь, не надо его будить.

— А я уже проснулся, — он сел на полу, поморгал, повертел головой — шея затекла. В открытой двери стояли Мона и Линда, смотрели на него.

— Есть хочешь?

— Немного.

На самом деле он хотел много, в чём и убедился, растерзав три куска холодного рыбного пирога. Вежливо пожелал всем спокойной ночи и ушёл.

— Может, его не стоило отпускать? — спросила Мона, поглядев ему в спину. — Бродит, как зомби…

— Может, остановишь его? — поинтересовалась мать насмешливо.

Мона подумала и решила не останавливать, но всё-таки проследила из небольшого окошка в стене фургона, как Гарий добрёл до костра.

Мальчишка поздоровался с людьми вокруг, равнодушно выслушал благодарности за добытые сведения — Норик уже поделился с остальными. На вопросы отвечал односложно, и его оставили в покое. Гарий сидел, уставясь в пламя, и постепенно задремал, ему казалось, что в огне танцует рыжеволосая девчонка.

Кто-то подбросил ещё дров, в тёмное небо взвилась стая огненных мух. Гарий вздрогнул и очнулся. Разглядев в пламени что-то интересное, сунулся голой рукой перебирать хворост. Рукав затлел, он погасил и завертел в руках загогулистый кусок слегка обгоревшего дерева. Достал нож и примерился, застрогал.

— Кажется, он в порядке, — решила Мона, отодвигаясь от окна. — Раз уж строгает.

Гарий сидел до половины ночи, работая в основном наощупь, пока нож и заготовка не стали вываливаться из пальцев. Отправился спать под первый попавшийся фургон.

Снились ему крылатые кони и люди, Алек с крыльями цвета запёкшейся крови, прыгающий из какого-то небесного фургона.

Под исход ночи приснилась рыжая девчонка, танцующая в огне и манящая за собой. Гарий шагнул в костёр, и пламя, не обжигающее, а тёплое и щекочущее, обняло его со всех сторон.

Вспыхнуло трескучее пламя, швырнуло в небо искры.

— Здесь, — мрачно сказал Джонатам. Алек уставился под ноги, друзья ломали смолистые ветки, зажигали. Луиса попросту развесила факелы в воздухе и опустилась на колени, изучая каждую пядь дороги. Алек присоединился к ней. Ночной тракт был не самым подходящим местом для проверки навыков следопыта, но всё-таки они нашли кое-что.

А потом уставились друг на друга, не веря следам.

— Ледяной Старец, — задумчиво сказала целительница. Алек понял не сразу. Засмеялся нервно:

— А ведь и вправду. У нас его называют Старик Мороз… — ещё раз изучил отпечатки полозьев на траве. Как будто в самом деле с неба спустились летающие сани Повелителя Зимы, а идущие по дороге сели в них и вознеслись на небо.

— Вот тебе твоя летающая повозка, — задумчиво пробормотал Джурай, стараясь не затоптать следы. — Приземлилась, забрала отряд и была такова.

— Похоже на то, — признал Алек. — Эй, глядите-ка, трава как будто примята…

Он запустил свой факел по широкой дуге, и все заметили, что пробившая тракт зелень действительно как будто прижата к земле ветром… расходящимся как раз от следа полозьев.

— Тут пахнет, — вдруг сказала Луиса. — Тем самым… химическим.

Алек потянул носом, ничего не учуял, но тренированному обонянию целительницы поверил.

— Запишешь в свою книгу, — велел сумрачно Джонатаму.

— Ещё и зарисую, — тот не менее сумрачно разглядывал следы.

— Говорят, когда проснётся Ангра и прочие Титаны, будет конец света, — сказал Даниэл. — Если Ледяной Старец уже проснулся, может быть, и остальным пора?

— Не чувствую я здесь ничего запредельного, — проворчала Луиса. — Это были люди. Вот только знающие побольше нашего. Летающая повозка, эка невидаль!.. Беричам наши грохоты и ракеты тоже кажутся каким-то опасным волшебством.

Все, как один, посмотрели на Тролля. Тому было не до следов — воличи, по своим меркам вовсе не торопились, но жителя болот мало не загнали насмерть, и он использовал остановку, чтобы хоть немного перевести дух.

Берич от всеобщего внимания смутился. Мотнул головой:

— Знаем, что не волшебство. Эти, как их… иркго… ингред… зелья!.. — в наших же болотах берёте. Красную землю, древесину огонь-дерева, кровь земли. Просто вы больше умеете.

— Даже у нас немногие умеют мастерить ракеты, — пробормотал Алек. — Вот бы найти того, кто умеет делать летающие повозки!..

Убедившись, что из следов они ничего больше не поймут, молодой вой дал команду отправляться. Обойдя место приземления Ледяного Старца, они двинулись, строясь в походный порядок. Какое-то время вопреки правилам говорили чуть ли не в голос, обсуждая увиденное, но потом привычка взяла верх, и дальше шли молча.

— Доброе утро! — провозгласила Мона, распахнув дверь.

Гарий поднял голову и заморгал, весь ещё во сне. Слишком жизнерадостное зрелище для столь раннего часа, решил он, оглядывая рыжую девчонку в заполненным солнечным светом проёме двери.

— Что, неужели такое доброе? — поинтересовался вяло.

— Вставай, бука! — засмеялась Мона. Гарий потянулся и почувствовал какое-то неудобство в постели. Проводник и все его твари, а особенно ламии, которые бродят ночами и смущают снами!.. Гарий торопливо рухнул обратно.

— Что с тобой? — встревожилась Мона.

— Ничего! — торопливо выкрикнул он. — Я сейчас встану, ты иди пока…

— Может, позвать кого-нибудь? — девочка явно вознамерилась влезть в фургон.

— Не надо!.. — замычал Гарий. — Я щас, мне только проснуться!

И изломил рот, изображая безудержную зевоту. Мона с удивлением посмотрела на страшноватую гримасу, сказала "ну ладно" и вышла.

Гарий торопливо вскочил, запутался в одеяле — навертел на себя во сне, — и скатился вниз. Собрав с пола свои кости и перевязь с мечами, он вылетел из фургона, предварительно глянув сквозь стену, не подкарауливает ли его Мона. Удерживая оружие перед собой и прикрываясь им, проскочил через лагерь, едва отвечая на приветствия, и плюхнулся в ручей ниже лагеря. Выдохнул, окунулся пару раз, смывая следы ночного безобразия, лёг на воду и тихо поплыл.

— Эй, ты утопиться решил?

Гарий действительно чуть не утопился, окунувшись от неожиданности. Отфыркиваясь, вынырнул, на берегу, над его отброшенной второпях перевязью, стояла Мона.

— Смотрю, дёрнул к ручью, словно штаны горят.

Почти угадала. Гарий залез в воду по самые уши, чтобы не было заметно, как они пламенеют.

— Я так… по бане соскучился, — "признался". Легко тронул Узор, и вода вокруг запарила.

— Да, я тоже, — Мона зачерпнула туман ладонями, примерилась спрыгнуть в ручей, но тут от лагеря раздался зов. — Пора ехать.

Гарий вылез из воды, кое-как отряхнулся, подобрал оружие и пошёл за ней следом, замедляя шаг, чтобы не догнать. Ему было неловко говорить с девочкой и даже смотреть на неё. Мона приостановилась.

— Ну, чего плетёшься? — вытянула руки, и с них подул горячий ветер, взметнул рыжие волосы.

— А ты мне снилась, — ляпнул Гарий.

— Правда? — Мона поглядела с интересом, ветер игриво толкнул в грудь, едва не сбив с ног. — Что именно?

— Не помню точно, — он мотнул головой. Наклонился, как будто подставляя волосы для сушки.

— А путешествие своё ты тоже забыл?

Гарий сначала не понял, о каком путешествии речь. Перед сном всё остальное казалось неважным, давно минувшим.

— Нет, путешествие помню.

— Ага. Значит, ты сон про меня забыл, а путешествие помнишь.

Гарий понял, что сказал что-то не то. Мона хмурила рыжие брови и, кажется, раздумывала, не обидеться ли всерьёз.

— Ты танцевала. Среди огня, — поторопился он сказать. Девочка заморгала.