Она видела, как одного дюгоня били разом с четырех вельботов. Один промах, два запоздалых броска и одно неудачное попадание. Всем было далеко и неудобно. Полдня подранка догоняли и добивали. Тяжелый мужской труд этот промысел, а не детская забава, как для нее.

Еще она сообразила, что шаланда за ними неспроста приставлена. Не очень ждут ее в деревеньке рыбацкой. Чтобы не получилось ненароком попасть туда, ведя добычу за кормой, и сторожит нарочно приставленное специальное буксирное суденышко.

Вечером третьего дня, выходя вечером на пирс, она обратилась к старому кормщику:

– Господин Надь, завтра я с вами не пойду. Денек будет погожий, волнение уляжется, ваши экипажи приведут к берегу богатую добычу. Послезавтра дюгони откочуют. Так что спасибо за доставленное удовольствие. И прощайте.

Вдали, на пределе видимости, показался знакомый силуэт «БЛ17». Ветка его ни с каким другим не спутает. А что за вести будут из дома и как теперь снова повернется ее судьбинушка? Будет видно.

Писем было много. От Рика – целая пачка. И от мамы с папой. За нее волновались, по ней скучали, ее любили. Читала, плакала, смеялась. Еще пришли сундуки с вещами. Перетряхнула все. И наряды на все случаи, и офицерская форма, и боевые доспехи. Теперь есть во что одеться по любому поводу. И снадобья, что были наготовлены. Кремы и мыла, примочки и притирки, тени, помады, подкраски разные. Целый день ушел на устройство всего этого богатства в гардеробе и комоде. Никогда бы не подумала, что может так радоваться по столь прозаическому поводу. А вот, смотри-ка ты. Наверное, приближается зрелый возраст. И перед зеркалом, ясное дело, посидела как следует, с кисточками и щеточками.

На ужин вышла одетая барышней, благородно причесанная, с красивыми сережками в ушах и кулончиком на тонкой золотой цепочке. Нельзя сказать, что к ней от этого как-то иначе отнеслись. Но ее собственное отношение к самой себе стало совершенно другим. Комфортным.

Узнала, что ее назначение советником посольства утверждено, что «БЛ17» утром уходит обратно к Бесплодным Островам. Попросила слуг с фонарями проводить ее и направилась в порт. Отдала капитану письма, перебросилась словечком-другим со знакомыми офицерами и матросами и вдруг увидела своего однокашника Феликса Хорнблауэра.

Что это было? Озарение? Или желание хотя бы один разочек использовать высокое положение для удовлетворения собственного каприза?

– Господин капитан! Пожалуйста, если это возможно, командируйте Феликса Хорнблауэра в мое распоряжение. Он вернется еще до полуночи.

– Хорошо. Господин главный старшина, вы в распоряжении госпожи мичмана до нуля часов.

– Феликс, пожалуйста, полный парад. Ты должен выглядеть, как на королевском приеме.

Феликс, рослый голубоглазый блондин, мечта всех девчонок. Его умение одеваться было безупречно. В корпусе он с Веткой особой дружбы не водил, но и ни разу не пытался ее как-то подковырнуть. Вообще, холодновато держался. Отчужденно немного. И со всеми так же. Но это сейчас не имело никакого значения. Главное – Ветка сейчас выглядела обалденно. Внутренне, по крайней мере. Для самой себя. И ощущала кураж.

Они вошли в зал таверны «Оникс», как король с королевой. Черный мундир с серебряным позументом, мерцание золота в отделке ножен форменного кортика, роскошная спутница – это не могло не привлечь к нему внимания. Здесь собиралась только самая изысканная публика Акрамины, в основном приезжие оптовые торговцы. Женщин всегда было немного.

По дороге Ветка объяснила, как надо себя вести, и снабдила деньгами, полагая, что жалованье главстаршины не выдержит возможного напряжения. Два часа с прямыми спинами они неспешно ковырялись вилками в изысканных блюдах, весело вполголоса вспоминая былые происшествия, – их немало было за годы учебы. Потом, когда пришла пора уходить, официант отказался брать деньги, заявив, что для Элизы Струм и тех, кто с ней, все таверны города бесплатны. Еще один кусочек лег в мозаику, которую Ветка пыталась сложить в своей голове.

Теперь, когда стало ясно, что этот маленький торговый городок совсем не так прост, как может показаться, пришло время прекратить свои вылазки и снова заняться архивом. Документы, содержащие сухие факты, она отложила в сторону и занялась изучением впечатлений, которые производила эта земля на тех, кто здесь побывал. Полные подписки одиннадцати газет из восьми государств за последние четверть века. И книги. Наверное, более чем за столетие здесь были собраны все издания, в которых в какой-либо связи упоминалась Акрамина.

Погода стояла слякотная, снежок сыпал, холодный сырой ветер. Торговые суда от причалов почти все разбежались, обозы совсем перестали появляться. Непогода, распутица. Порт замрет до весны, а торговые люди начнут приходить по санному пути, когда установится снежный покров. Потом имперцы перережут Боргумарский тракт и осадят форт Упис. Что-то тогда будет?

А пока в тепле у камина с толстыми книгами Ветка чувствует себя замечательно. В ее представления об Акрамине добавляются все новые и новые детали. Вот, например: акраминцы никогда не принимают угощения и не угощают сами. Это по поводу заключения торговых сделок. Бумаги подписаны – и делу конец. Иноземные купцы нередко устраивают совместные попойки, но местные приказчики на них не бывают.

Или такой момент. Один китанский торговец отметил, что почти всегда в свой следующий приезд на любом месте в Акрамине он не заставал тех людей, с которыми имел дело в прошлый раз. Меняются приказчики и официанты, ремесленники и грузчики. Он однажды из-за болезни задержался на пару месяцев, так за это время половина работников на постоялом дворе куда-то пропала, но на их местах появились другие.

Приказчики в здешних лавках смело заключают сделки от лица хозяина, но сам хозяин никогда не показывается. Относят готовые документы куда-то, а потом возвращают подписанными. Но все по-честному. В общем, впечатление чего-то странного только крепло в ней. Однако с господином Малвицем она своих открытий не обсуждала. Догадки – это не факты. Не ощущениями же делиться с полномочным послом. И потом она сильно надеялась на то, что интерес к ее персоне, возможно, приведет к еще каким-то событиям. Каким?

Ноябрь в этих местах покруче, чем самый разгар зимы на Бесплодных Островах. Ветер затих, облака рассеялись, выглянуло солнышко. И стало холодно. Под ногами теперь не чавкало, а похрустывало. В сарае, где Ветка дважды в день серьезно разминалась, стало свежо, так что окатывание холодной водой после упражнений пришлось отменить. Закалка – это, конечно, важно, но простывать ни к чему.

Обтерлась у себя в комнате мягкой тряпицей, смоченной теплой водой. Одеваться к завтраку рановато, до рассвета еще почти час. Решила проверить доспехи и оружие. Давно их не пересматривала. А ведь, судя по всему, вот-вот должно состояться нападение имперцев. Надо быть наготове.

Белье из мягкой байки плотно облегло тело, защитив его от шершавости кожаных стеганых штанов и куртки. Высокие сапоги, поверх них стальные щитки – поножи. Панцирь тяжеловат, но сделан на совесть. Кстати, акраминской работы. Налокотник на правую руку. На левую – щит. Формой он похож на налокотник, но заметно шире, прочнее. Между ним и рукой проложена продолговатая подушка, чтобы смягчить удары. С внутренней стороны закреплены два метательных ножа. На поясе справа матросский нож, слева на перевязи – кортик – короткий абордажный палаш с крестовиной и чашкой. За спиной колчан с короткими оперенными дротиками – это самая сильная часть ее снаряжения. Наконец толстый вязаный подшлемник и шлем с ременной чашей для головы. Опустила забрало и придирчиво осмотрела себя в зеркале. Попрыгала. Все на местах, удобно, ладно. И вдруг – набат.

Тревожный сигнал во всех землях звучит одинаково. И означает одно и то же. Тем, кто способен – брать оружие и бежать к месту сбора. Остальным – укрываться. Ветка рванула в порт. На площади ратуши кто-то крикнул ей: