— Он убежденный холостяк.

— И я тоже. К тому же он годится мне в отцы.

С минуту она пристально смотрела на меня, а потом сказала:

— Я вам скажу, в чем дело. Вы для мистера Доджсона не “молодая леди”… Вы для него что-то вроде “взрослого ребенка”.

Я весело рассмеялась.

— Я согласна, чтобы мистер Доджеон смотрел на меня, как на старую бабушку, только б приглашал меня в Оксфорд.

Однако я чувствовала себя оскорбленной. Это грубое вмешательство как-то задело нашу чистую и прекрасную дружбу».

Впрочем, они сохранили дружеские отношения. Время от времени Кэрролл просил Гертруду проиллюстрировать что-то из написанного им, но это оказалось не так-то просто. Свои рисунки она присылала ему обычно с большим опозданием, а он писал ей подробные письма, в которых терпеливо разбирал ее промахи и снова и снова напоминал о том, что работа затягивается. Но дело не клеилось — она всё откладывала его в долгий ящик. Просматривая немногие рисунки Гертруды Томсон, понимаешь, что ее возможности художника были весьма ограниченны. Вероятно, она это понимала, хотя поначалу и делала попытки иллюстрировать работы своего друга. В результате в свет вышли лишь кое-какие ее иллюстрации к стихам Кэрролла да две стороны обложки к изданию «Алисы для малышей».

Последние 20 лет жизни Кэрролл проводил лето в Истборне на южном побережье Англии, откуда было рукой подать до Брайтона. Когда в 1887 году Сэвил Кларк привез туда постановку «Алисы», Кэрролл несколько раз приезжал в Брайтон, чтобы ее посмотреть. Его сестра Генриетта, единственная покинувшая семейное гнездо в Гилфорде (не считая вышедшей замуж Мэри), получив в пожилом возрасте небольшое наследство, поселилась в Брайтоне. В семье сохранились рассказы об эксцентричности Генриетты. Высокая, худая, она жила вместе со старой служанкой и кошками. Навещая родственников, она брала с собой портативную жаровню, чтобы в своей спальне жарить на ней сосиски. Однажды в поезде она так увлеклась пением гимнов с пассажирами, что пропустила свою остановку; в другой раз явилась в церковь, держа в руках будильник вместо молитвенника. Кэрролл часто навещал ее в Брайтоне, а иногда привозил к ней и своих юных друзей. Кейти Люси, которой в то время было 17 лет, после визита к Генриетте записала в дневнике: «Мне она понравилась. По-моему, она похожа на него».

Однажды Чарлзу удалось убедить сестру вместе с ним посмотреть в театре «Алису». Она впервые нарушила запрет на посещение театра, наложенный на сестер покойным отцом. Кэрроллу так понравился спектакль, что по возвращении в Лондон он отправился к Макмиллану и подписал 41 экземпляр подарочного издания для юных актеров, принимавших участие в постановке. Среди них он отметил тринадцатилетнюю Изу Боумен (Bowman), исполнявшую маленькую роль.

«Театральные дети» нередко гостили у Кэрролла в Истборне. В августе 1887 года он привез с собой Айрин Барнс, прославившуюся впоследствии как Айрин Вэнбру (Vanbrugh). Она провела в Истборне неделю. Были у него и другие юные друзья. Но Иза Боумен заняла особое место. Он попросил ее мать привезти девочку в Лондон (семейство жило в Стратфорде), чтобы познакомиться с ней лично.

Кэрролл повел Изу на выставку картин, потом они вместе пообедали, после чего он отвез свою новую знакомую домой в Стратфорд, где познакомился с ее большой семьей. Иза была старшим ребенком, у нее были три сестры и брат, все они выступали в театре. Через несколько дней Кэрролл с разрешения родителей увез Изу в Истборн, где она провела неделю. Он старался ее всячески развлечь, но вместе с тем они еще читали Библию и занимались математикой. Кэрролл радовался, что Иза вернулась домой отдохнувшей и даже немного поправившейся.

В июле 1888 года Сэвилл Кларк решил восстановить «Алису» на сцене. Кэрролл навестил его, чтобы обсудить новую постановку, и предложил дать главную роль Изе. 26 декабря она исполнила роль Алисы в кремовом платье, сшитом по заказу Кэрролла специально для нее. Ее брат Чарли играл Белого Кролика, а сестренка Эмзи — Мышь-Соню.

В воспоминаниях о Кэрролле Иза рассказала об этом времени. Однажды Кэрролл повел ее смотреть аттракцион — панораму Ниагарского водопада. На переднем плане панорамы находилась фигура пса в натуральную величину. Кэрролл принялся убеждать Изу, что пес этот живой, только его как следует выдрессировали, приучив часами стоять без движения. Он говорил Изе, что, если подольше подождать, можно увидеть, как служитель приносит ему еду. Иногда беднягу отпускают ненадолго погулять, а на это время его в панораме заменяет брат — весьма беспокойное животное, не отличающееся особой выдержкой. Увидев однажды бутерброд в руке какой-то девочки в толпе зрителей, непоседа с громким лаем выскочил из панорамы. Тут Кэрролл запнулся — он увидел, что вокруг него собралась небольшая толпа детей и взрослых, с восторгом слушавших его рассказ, и поспешил увести Изу. Этот эпизод невольно заставляет вспомнить, что лучшие произведения Кэрролла возникли как импровизация, игра… Стоило исчезнуть моменту свободной игры и импровизации, как они теряли свой блеск и оригинальность.

В Истборне Кэрролл снимал для своих юных гостей помещение по соседству с домом, где жил сам. Обычно они проводили день вместе и садились за стол у него в доме 7 по Лaшингтон-роуд, хозяйка которого давно уже привыкла к странностям мистера Доджсона и к его юным друзьям. Кэрролл очень привязался к Изе; она стала частым гостем не только в Истборне, но и в Оксфорде. Он даже позволил ей называть его «дядей Чарлзом» — редкая привилегия, которой мало кто удостаивался!

В июле 1888 года Иза провела неделю в Оксфорде, где Кэрролл снял для нее комнату поблизости от своей квартиры. Он подарил ей тетрадь, озаглавив ее «Иза гостит в Оксфорде», — своеобразный дневник, который девочка вела вместе с «Д. Д. С.» (Древний, Древний Старичок — так он теперь часто подписывался в письмах к своим юным друзьям).

Для Изы был открыт знаменитый шкаф, где хранились костюмы, приобретенные им в театрах; в них так любили позировать юные друзья Кэрролла. Были там и удивительные игрушки. Особое впечатление на Изу производил Боб (Bob the Bat) — заводная летучая мышь, сделанная из тонкой проволоки и легкой сетки. Боба запускали с помощью закрученной резинки. В комнатах Кэрролла были высокие потолки, и Боб с полминуты свободно летал по комнате. «Я всегда побаивалась Боба, — вспоминала Иза, — уж очень он был похож на настоящего, однако страх мешался с радостью… С Бобом случалось множество приключений. Его полету нельзя было придать направление. Однажды жарким летним утром Боб вылетел в открытое окно и опустился в миску салата, которую служитель нес кому-то в комнаты. Неизвестно откуда взявшиеся хлопающие крылья так напугали беднягу, что он выпустил из рук миску, которая разбилась на множество осколков».

В скором времени после этого визита Изы Кэрролл отправился с ней в Истборн, где она провела целых пять недель. На следующий год он снова приехал в Истборн с Изой, а через три дня, 20 июля 1889 года, чтобы она не скучала, неожиданно привез ее сестру Нелли. К счастью, в это время сестры Кэрролла Луиза и Маргарет, а также его невестка Алиса с тремя младшими детьми также отдыхали в Истборне и иногда брали к себе Изу и Нелли, чтобы Чарлз мог поработать над книгой. Он договорился об уроках плавания для сестер Боумен, катал их на пароходе и даже нанял для них учителя французского языка. Кэрролл с гордостью называл их «мои дети». Девочки собрались возвращаться домой, как вдруг пришло письмо от их матери, что Эмзи заболела скарлатиной, и они продлили свое пребывание в Истборне до 27 августа.