— Я даже не желаю разговаривать с людьми, которые не читали Бальзака.

Это было правдой, между прочим. Даже если мир состоит из разных людей, мой мир прекрасно обходится почти без всех. И в Париже, у себя дома, поверьте, я никогда не буду испытывать недостатка в партнерах сродни себе, немного снобах, немного притворщиках, слегка насмешливых и очень эгоистичных, полных любопытства и очень образованных. В Нью-Йорке будет иначе. Бальзак подождет. Но Мелвилл и Фицджеральд займут его место. Я больше не беспокоюсь. Единственной мукой будет, если Брюс вынудит меня общаться с очень важными персонами Манхэттена. Обожаю часто бывать в местах, где появляются сверхбогачи, но одна. Я не стремлюсь с ними разговаривать, мне вполне достаточно для счастья наблюдать за ними. Однако без паники: Брюс в этом такой же, как я. В первый день на показе у Диора он поздоровался с полутора десятками человек и ретировался. Он счастлив только тогда, когда он совсем один. Успокойтесь, я не намереваюсь быть навязчивой. Когда я приехала к нему на Лонг-Айленд, он бросился ко мне, счастливый, как летняя почва после дождя. Я его заключила в объятия с твердым намерением никогда их не размыкать. Моему терпению столько же лет, сколько и мне, и оно не помолодеет. Что я люблю в Брюсе, так это не его любовь, а ту жизнь, которую он мне дает. Поверьте мне, это продлевает чувства. Думаю, моя нежность сможет достичь своего рода совершенства. Не забывайте: я буржуазка, у меня есть чувство долга. Не потому ли, что это дает и права? Вы меня находите циничной? Напрасно. Просто я люблю возделывать только свой садик. Но что делать, если он уже в цветах. Мое любимое прозаическое произведение — это не повесть Вольтера «Кандид», а роман «Опасные связи» Шодерло де Лакло. Почему? Потому что в романе говорится правда: злые всегда выигрывают. Итак, я одержала верх. И тем лучше для Брюса. Я не думаю ему докучать. Скорее развлеку его. А если он устанет, я вернусь к нам во Францию. На берега Сены, небольшой красивой реки, соответствующей масштабам нашего старого шарма и нашей национальной гордости. Здесь люди гордятся тем, что они немодные. Мы не стремимся все быть положительными героями. Наша жизнь — это не один из американских ситкомов.